О'Тул, как поживает твоя гусыня?
— Откуда ты знаешь и про мою гусыню тоже? — спросил король.
Ведь гусыню-то в это время видно не было: она охотилась в камышах.
— Я все про нее знаю. А откуда — это неважно, — улыбнувшись, ответил юноша.
— Но кто же ты такой? — спросил король.
— Честный человек, — ответил юноша.
— А чем ты зарабатываешь на жизнь? — поинтересовался король.
— Старое делаю новым.
— А-а, значит, ты лудильщик? — решил король.
— Нет, поднимай выше! Что бы ты, например, сказал, если бы я сделал твою старую гусыню опять молодой?
— Опять молодой?! — переспросил король, и его старое лицо так и засияло от радости: о лучшем он и мечтать не мог.
— Ну да, опять молодой, — кивнул в ответ юноша.
Король О'Тул свистнул. Тут же из камышей показалась старушка гусыня и заковыляла к своему сгорбленному старику хозяину. Что и говорить, старушка была верна ему как собака.
Юноша поглядел на гусыню и сказал:
— Даю слово, я сделаю ее молодой, если хочешь.
— Клянусь здоровьем! — воскликнул король, в свою очередь бросая взгляд на старушку гусыню, от которой остались одна кожа да кости. — Коли ты сделаешь это, я буду считать тебя самым умным юношей во всех семи приходах моего королевства!
— Подумаешь, одолжил, — смеясь, сказал юноша. — А что ты мне все-таки дашь за это?
— Все, что попросишь! — сказал король. — И это будет только справедливо.
— Ты отдашь мне все земли, какие облетит твоя гусыня в тот день, когда я сделаю ее снова молодой?
— Отдам! — сказал король.
— А на попятный не пойдешь? — спросил юноша.
— Не пойду! — сказал король.
Тогда юноша подозвал к себе старушку гусыню, от которой остались одна кожа да кости, подхватил ее на руки, расправил ей крылья и подбросил вверх. Да не только подбросил, но и подул под крылья, чтобы ей легче было взлететь. И — клянусь вам! — старушка взвилась в воздух ну точно орел. И кружилась, и ныряла, и резвилась, словно ласточка.
На старого короля одно удовольствие было смотреть: от удивления он даже рот открыл и радовался, глядя на свою старушку гусыню, которая порхала в небе ну точно жаворонок.
Да, так вот, гусыня сделала большой круг — сначала скрылась из глаз, потом вернулась — и наконец опустилась у ног своего хозяина. Он погладил ей голову и крылья и убедился, что она и в самом деле стала опять молодой и здоровой, и даже еще лучше, чем была.
— Нет, лучших гусынь свет не видел! — похвалил он ее.
— А что ты хочешь сказать мне? — спросил его юноша.
— Что ты самый умный юноша, какой только ступал по земле ирландской, — ответил король, продолжая любоваться своей гусыней.
— А еще что?
— Что я тебе буду век благодарен.
— А ты сдержишь слово и отдашь мне все земли, какие облетела сейчас гусыня?
— Сдержу и отдам, — сказал король, — и буду всегда рад приветствовать тебя на своей земле, даже если у меня останется всего один акр.
— Я вижу, ты честный и добрый старик, — говорит тогда юноша. — Счастье твое, что ты сдержал слово, не то гусыне твоей больше б никогда не летать!
— Ах, да кто же ты такой? — спрашивает король юношу, уже во второй раз за это утро.
И слышит ответ:
— Я святой Кевин.
— О господи! — восклицает король и падает на колени, конечно, с великим трудом, так как старые кости его уже не слушались. — Стало быть, выходит, я все утро разговаривал тут и вел беседу с самим святым?
— Ну да, — говорит святой Кевин.
— А я-то думал, что говорю с простым, скромным парнем!
— Я переоделся, — говорит святой, — вот ты меня и не узнал. А пришел я, король О'Тул, чтобы испытать тебя. И я убедился в это утро, что ты честный и добрый король, потому что ты сдержал слово, данное простому лудильщику, за которого ты меня принял. И за это я тебя награжу: пусть твоя гусыня останется молодой!
Вот какая история приключилась со старым королем О'Тулом, хотите верьте, хотите нет.
В старину говорили:
Осень настигает нас так же быстро, как гончая собака добычу.
Король Коннахта был добрый король, но у него было три беспутных сына, которые однажды накликали на него великую беду.
А вышло все из-за того, что они сыграли злую шутку с очень опасным человеком — самим Повелителем Ворон — Кромахи.
Кромахи был древним колдуном. Он жил в маленькой хижине в чаще леса, впрочем, не так уж далеко от королевского замка. На верхушках деревьев, что нависли над его хижиной, гнездились вороны. На самом-то деле это были не вороны, а злые духи, которые служили своему повелителю Кромахи.
И вот — как, наверное, сделали б и другие на их месте, когда всего вдоволь, а занятий никаких, — три королевских сына, Дик-лан, Дармид и Дати, решили в один прекрасный день просто так, забавы ради, сыграть над старым Кромахи одну из своих шуточек: засунули ему в дымоход каменную плиту. Ну, и колдун чуть не задохнулся от дыма.
Взбешенный Кромахи гнался за ними до самого замка и там в присутствии отца, у которого чуть сердце не разорвалось от горя, проклял их и предрек, что первый сын станет вором и его всю жизнь будет преследовать закон; второй сделается убийцей и всю жизнь не будет выпускать ножа из рук, а младший превратится в нищего и всю свою жизнь будет жить подаянием.
Потом он проклял и отца, который потакал сыновьям и сделал из них таких вот озорников и бездельников, и предрек, что король будет жить, чтобы видеть, как злая судьба постигнет одного за другим всех трех его сыновей.
Бедный отец, убитый горем, сразу слег в постель. И в тот же миг в его спальню влетели четыре вороны, расселись на четырех столбах его кровати и принялись зловеще каркать: «Карр! Карр! Карр!»
Так они каркали день и ночь, день и ночь…
И от этого карканья не только у короля расшаталось здоровье и помутился разум, страдали все, кто жил в замке или возле него. Король созвал всех мудрецов и ученых мужей королевства, чтобы они дали совет, как избавиться от такой напасти. Но безуспешно.
Наконец, эти дурные вести о болезни короля и его подданных долетели до Донеголских гор и достигли ушей Темного Патрика. Грустно сделалось у него на душе, и вот он захлопнул дверь своей хижины, перекинул через плечо красный узелок и зашагал в Коннахт.
Когда этот бедняк представился в замке и попросил отвести его в королевскую спальню, слуги хотели было напустить на него собак. Но королева услышала шум и спросила, что случилось. А так как сердце ее разрывалось от горя и она готова была испробовать любое средство, она сказала:
— Раз уж никто из наших мудрецов и ученых не сумел нам помочь, этот темный бедняк хуже все равно нам не сделает. Введите его, и будь что будет!
И Темный Патрик очутился в спальне короля, окруженного толпой философов, мудрых советчиков и докторов.
