— Поднимайся и уходи! — закричала она. — Уже светло.
— Я ведь буду лаять для тебя, — отвечала собака, — хватать воров буду. Мне ли уходить?
— Можешь и ты остаться, — отвечала старушка.
Так и остались все, стали помогать ей по хозяйству.
Сказка наша кончилась, а ворона до гнезда не долетела.
Сидели как-то два человека и обедали. У одного из них было пять лепешек, у другого — три. А в это время по дороге проходил юноша. Подошел он к ним, поздоровался. Они тоже его приветствовали и пригласили с ними пообедать. Он согласился, сел с ними. Когда обед кончился, прохожий оставил им восемь золотых и сказал:
— Возьмите, это плата за ваши лепешки.
Взяли они эти деньги, и начался дележ. Хозяин пяти лепешек кричит:
— Пять рупий мои, а три твои, потому что у меня было пять лепешек, а у тебя только три.
А тот, у кого было три лепешки, требует себе половину денег. Ссора их разгоралась все больше, никак они не соглашались друг с другом.
Тогда они пошли к одному справедливому хакиму и рассказали ему, в чем дело. Хаким сказал хозяину трех лепешек:
— Тот юноша дал тебе три золотых по доброй воле, почему же ты их не берешь?
— Господин, я с этим не согласен, — ответил тот. — Я требую свою долю по праву.
— Ты требуешь свою долю? — сказал хаким. — Но твоя доля всего один золотой, а семь золотых принадлежат другому.
— Почему же, господин, мне причитается всего один золотой? — завопил тот человек. — Я и на три-то золотых не согласен, а ты мне всего один даешь!
— Вас было три человека, — ответил хаким, — а лепешек — восемь. И если каждую лепешку разделить на троих, то из них получится двадцать четыре части. И если вы съели поровну, то на каждого человека приходится по восемь частей. Из твоих трех лепешек получилось девять частей. Восемь съел ты сам, и остается всего одна. Из пяти лепешек другого человека получилось пятнадцать частей. Восемь съел он сам, а семь остались. Если тот путник съел восемь частей, то туда вошла одна часть от твоих лепешек и семь от его. Тогда твоя доля — один золотой, а его — семь. Подумай-ка сам, какой расчет получается.
— Правильно, — ответил тот человек, — теперь я понял и согласен с тобой.
Один падишах держал для охоты белого сокола и очень его любил и берег. Однажды сокол улетел и опустился на дом одной старухи. Она тут же его поймала и стала разглядывать. Показалось старухе, что клюв у сокола кривой, она и говорит:
— Ай, ай, бедняжка! Как же ты будешь клевать зерно с таким клювом?
Взяла она подходящий ножик и подрезала верхнюю часть клюва. Сравняла обе части, полюбовалась на свою работу:
— Вот и хорошо, теперь ты сможешь клевать зерно.
Потом старуха посмотрела на лапки сокола, они показались ей
очень когтистыми.
— Ох, несчастный! — сказала она. — Неужели никто в жизни не мог постричь тебе когти? Ты и на ногах-то еле держишься из-за этих большущих когтей.
И старуха быстренько обрубила ему когти. Она, бедняжка, любила его по-своему и старалась избавить от всех недостатков.
Узнал падишах, что его белый сокол улетел, и отдал приказ, что нашедшего сокола ожидает награда. Люди стали разыскивать сокола и нашли его в доме старухи. Благополучно доставили сокола к падишаху, рассказали, как любит его старуха, как заботится о нем и в каком положении оказался из-за этого сокол.
Посмотрел на своего сокола падишах и очень опечалился, но ничего не сказал. Только велел выпустить его на волю и объявить, что так бывает со всяким, кто попадает в руки людей, не знающих ему цены.
Сидел однажды скряга и ел лепешки с медом. Проходил по улице человек и окликнул его. Пришлось скряге позвать его, а самому спешно спрятать лепешки. Только он хотел убрать и мед, как появился гость. Так он и не успел спрятать мед. «Ничего, — думает скряга, — не станет он есть один мед». А сам говорит гостю:
— Да ты ешь мед, коли любишь.
— Ладно, — отвечает гость, — мед вещь хорошая. Как его не любить!
И принялся уплетать мед, расхваливая его необыкновенный вкус.
— Да, — говорит скряга, — вкус у него действительно хорош. Только ты не ешь слишком много, а то сердце заболит.
— Правильно, — отвечает гость, — заболит сердце. Только чье? Твое?
У одного жадного человека пропал кошелек, в котором было сто ашрафи. Как он ни искал, как ни старался, ни горевал — ничего не нашел. Тогда он объявил: «Тому, кто найдет мой кошелек и вернет мне деньги, я дам в благодарность десять ашрафи».
Нашел этот кошелек один хороший человек и отдал его скупцу.
— Давай мне те десять ашрафи, которые ты обещал, — говорит он ему.
— В этом кошельке было сто десять ашрафи, — ответил скупой, — а сейчас здесь только сто. Десять ашрафи остались у тебя. Ты уже получил свою долю! Чего же ты еще от меня хочешь?
Пошел тот человек к судье и рассказал ему все. Призвал судья скупца и спрашивает:
— Почему не отдаешь его долю?
— Да он сам уже взял ее из этого кошелька, — отвечает тот. — Что я ему дам?
Судья взял кошелек, осмотрел его и завязал точно так же, как тот был завязан раньше. Потом и говорит скупцу:
— Если в твоем кошельке было сто десять ашрафи, а здесь только сто, то ясно, что кошелек не твой. Иди-ка поищи сам свой кошелек, а этот отдай человеку, который его нашел. Когда придет хозяин кошелька, он ему и вернет.
Видит однажды ходжа, что у источника плещутся утки. Когда он побежал, чтобы схватить их, утки улетели.
Ходжа сел у источника и, макая хлеб в воду, начал кушать. Кто-то сказал ему:
— Приятного аппетита, ходжа! Что ты кушаешь?
— Суп из утки, — отвечал ходжа.
Однажды сосед попросил у ходжи осла.
— Нет у меня, — отвечал ходжа. А в это время заревел осел. Тогда сосед заметил:
— Эфенди[72], ты говоришь, что у тебя нет осла, а вон, слышишь, осел ревет.
Ходжа покачал головой и сказал:
