Алексей Толстой
Князь Серебряный
А.К.Толстой и его роман «Князь Серебряный»
Встречи читателя с Алексеем Константиновичем Толстым (1817-1875) не столь часты и многообразны, как с другими русскими классиками. Его имя как бы невольно заслонено гениальным собратом по перу Л.Н.Толстым, и всегда требуется специальное пояснение: о каком Толстом идет речь, кто этот — по возрасту первый и по рангу «второй» — Толстой?
У Алексея Константиновича Толстого есть множество произведений, которые знают только специалисты, но есть и такие, которые «пронзительно» действуют на душу, давно сделались всенародными, и иногда люди удивляются, узнав, что вообще у этих произведений есть автор и имя его А.К.Толстой. Речь идет о романсах на слова А.К.Толстого: «Колокольчики мои, цветики степные», «Средь шумного бала», «Звонче жаворонка пенье», «Не ветер, вея с высоты», «Кабы знала я, кабы ведала». Есть стихи А.К.Толстого, которые живут не только как тексты, положенные на музыку, а сами — великая музыка, шедевры русской лирики, как, например: «Ты знаешь край, где все обильем дышит…» — здесь говорит он о милой его сердцу Украине: свое детство и многие годы, вплоть до кончины, писатель провел в Красном Роге на Черниговщине. А когда мы приходим в Московский Художественный театр на спектакль «Царь Федор Иоаннович», являющийся в течение восьмидесяти лет жемчужиной в его репертуаре, с постановки которого началась история этого замечательного театра, то ведь мы вспоминаем или с приятностью узнаем, что пьеса-то написана А.К.Толстым. Классик перед нами несомненный, со взлетами на самый что ни на есть гребень славы и значения.
Не одно уже поколение читает и перечитывает также и исторический роман А.К.Толстого «Князь Серебряный» (1862). Произведение сделалось одной из любимейших книг, особенно для юношества, когда сердце впервые отзывается на внушаемые ему идеи добра, справедливости, верности законам совести и чести, достоинству человеческой личности. А именно в этом главный пафос «Князя Серебряного».
В основе сюжета романа А.К.Толстого — коренной перелом в русской истории: возвышение централизованной власти московского князя и борьба ее с боярской оппозицией; в центре романа образ Ивана Грозного — первого русского царя. Хотя давно уже отмечены критиками и литературоведами односторонность и пристрастность отношения А.К.Толстого к Ивану Грозному, — автор не на его стороне, а на стороне гибнущего, но неизмеримо более благородного, чем царь, как ему кажется, боярства, — все же писатель своим художническим чутьем глубоко проник в тайны сложной и противоречивой личности Ивана Грозного. Он не допускает заглаживания деспотизма царя, идеализации его личности, как это наблюдалось у прежних и позднейших историков России и у некоторых писателей совсем недавнего прошлого. Концепция А.К.Толстого, при всех ее изъянах в характеристике личности Ивана Грозного, стоит ближе к выводам советских историков последних лет.
Сюжет романа мастерски скомпонован, развивается с захватывающим драматическим интересом, с переплетающимися нитями интриг, и каждая главка, обозначенная кратко, одним-двумя словами, имеет свою законченную тему и вносит свой вклад в повествовательное целое.
А.К.Толстой был знатоком древнего русского быта, нравов и обычаев; он даже испытывал особое пристрастие к старине, умел подмечать ее следы в окружающей его жизни. «Князь Серебряный» сообщает читателю огромное количество полезных сведений об истории Руси, ее людях, развивает и обогащает его историческое и эстетическое мышление.
А.К.Толстой сумел найти правильный стиль исторического повествования: он с большим вкусом сочетал нормы современного ему русского языка, чтобы произведение было понятным, с нормами языка героев для передачи исторического колорита. Он не просто оснащает их речь разного рода словечками, как нередко это встречается в ремесленных подделках под «колорит», но верно передает самый строй их речи, строй мысли, и мы поистине чувствуем себя погруженными в стародавнюю эпоху. В арсенале автора были и сокровища русского фольклора. Язык «Князя Серебряного» — целая художественная система, пластически связывающая все элементы романа: описания, диалоги, характеристики. Писатель сам был настолько озабочен, чтобы ни одна краска его не пропала, не была искажена, что даже предупреждал издателя романа и корректоров: да не вздумают они исправлять «богачество» на «богатство», «печаловаться» на «печалиться».
Чтобы понять чрезвычайное своеобразие романа А.К.Толстого «Князь Серебряный», необходимо ближе ознакомиться с мировоззрением писателя.
А.К.Толстой родился в аристократической семье. Его дедом по материнской линии был граф Разумовский, министр просвещения при Александре I, его отец был братом известного рисовальщика и гравера Федора Толстого. С детства А.К.Толстой был близок с дядей по матери, писателем А.А.Перовским, автором фантастических повестей, подписывавшимся псевдонимом «Антон Погорельский». Перовский показывал стихи молодого племянника Жуковскому, они были также одобрены Пушкиным. А.К.Толстой получил блестящее домашнее воспитание. Еще в раннем возрасте он совершил путешествия за границу. Десятилетним мальчиком с матерью посетил в Веймаре Гете в его доме и сидел у него на коленях. Потом путешествовал по Италии: сохранился его дневник 1831 года с описанием достопримечательностей Венеции, Помпеи, Геркуланума. Будучи почти однолетком с наследником русского престола (Александром II), он был допущен в компаньоны его детских игр. Все пророчило А.К.Толстому блестящую карьеру. Но А.К.Толстой не воспользовался открывавшимися перед ним возможностями. Во время службы в Московском архиве министерства иностранных дел он увлекался чтением и описанием древних документов. Двадцати лет он служил в русской миссии во Франкфурте-на-Майне, потом в отделении собственного его императорского величества канцелярии, ведавшем законодательством, но завзятым дипломатом, юристом- чиновником не сделался. В 1843 году получил придворное звание камер-юнкера, то самое, которое в свое время получил и Пушкин, и что оскорбило его, но это звание не обрадовало и А.К.Толстого, чуждого всякого тщеславия и подобострастия по отношению к официальным званиям и обязанностям.
Личные отношения с вступившим в 1855 году на трон Александром II были довольно откровенными, и А.К.Толстой нередко говорил царю-'освободителю' горькую правду. Он тяготился пожалованным ему титулом флигель-адъютанта, обязывавшим часто бывать во дворце на церемониалах, и попытался при удобном случае сложить с себя тяжелую для него службу. В письме к царю он докладывал в 1861 году: «… служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре… Путь, указанный мне… — мое литературное дарование, и всякий иной путь для меня невозможен». Толстой обладал благородным независимым характером. Александр II никогда не считал его вполне своим человеком и все больше ему не доверял. Толстой хлопотал за смягчение участи сосланного в солдаты Тараса Шевченко, за славянофила Ивана Аксакова, когда ему запретили издавать газету «День», за Тургенева, обвинявшегося в сношениях с политическими эмигрантами Герценом и Огаревым. А в 1864 году, когда Александр II учинил позорную «гражданскую казнь» над Чернышевским перед ссылкой в Сибирь, на вопрос царя при встрече, что делается в литературе, Толстой ответил: «…русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского». Царь не дал Толстому договорить: «Прошу тебя, Толстой, никогда не напоминать мне о Чернышевском».
Но отсюда неверно было бы делать вывод, что Толстой находился в какой-либо серьезной оппозиции к самодержавию. Как честный человек, он был противником утеснения писателей, фрондировал, ибо царский чиновничий бюрократизм душил все свежие силы России. На многие порядки деспотизма он насмотрелся еще при Николае I. Знал, что реакция даже создала специальную литературу «официальной народности». В 50-х годах вместе со своими двоюродными братьями Владимиром и Алексеем Жемчужниковыми он создал остроумную литературную мистификацию, поэта Козьму Пруткова, в которой высмеял повадки чиновника, уверовавшего в свое литературное призвание. Афоризмы и стихи Козьмы Пруткова быстро распространились и были у всех на устах. В их сумбурной логике, несообразностях улавливались претензии разросшейся царской бюрократии быть духовной руководительницей общества. Казенно-патриотическое представление о монархах и о превратных путях отечества Толстой высмеял в
