– Перестань, Джерад, на девушку только что напали какие—то воришки.
Мэррин вздрогнула. Они говорят о ней! Это она – бездомная бродяжка! Мэррин попыталась встать, но ватные ноги отказывались служить, и она снова без сил опустилась на диван.
– Насколько я помню, последнюю тоже ограбили.
– Но сейчас я не вру. Честное слово!
– У тебя нет времени ухаживать за пострадавшей. Ты и так опаздываешь на самолет.
Голоса стали удаляться. Пьер что-то сказал, и Мэррин услышала, как Джерад быстро проговорил:
– Хорошо, хорошо, я за ней присмотрю. Мне, между прочим, не впервой.
Надо же – он за ней присмотрит! Мэррин тряхнула головой и тут же пожалела об этом. Все тело ломило от боли. Завтра наверняка появятся синяки. Надо бы поскорее убраться отсюда, вот только сил совсем нет. Она посидит еще немножко – ну, только минуточку! – и пойдет домой.
Голоса смолкли, потом до нее донесся шум заведенного мотора. Вот и хорошо, они куда—то уехали… Нет, вот хлопнула входная дверь, и через несколько секунд кто—то вошел в гостиную.
Все, пора уходить, решила Мэррин и начала подниматься, когда ее буквально пригвоздила к месту пара холодных серых глаз. Прямо перед ней стоял высокий черноволосый мужчина лет тридцати или, чуть больше, как показалось Мэррин. По его лицу было видно, что он не поверит ни одному ее слову, что бы она ни сказала. Стало быть, и не стоит открывать рот. Однако мужчина выжидающе смотрел на нее, поэтому Мэррин вежливо произнесла:
– Если вы соизволите посторониться, я немедленно покину ваш дом.
Проигнорировав слова девушки, хозяин продолжал изучать ее лицо.
– А вы не похожи на бездомную, – задумчиво проговорил он.
– Это уж точно. Я не бродяжка! – выпалила Мэррин, давая ему понять, что слышала их разговор.
Мужчина нисколько не смутился. После секундной паузы он суховато извинился:
– Простите. Я смертельно устал от тех бездомных хромых собак, что мой братец, как добрый самаритянин, приводит в дом и бросает на мое попечение.
– Я вам не хромая собака! – взорвалась Мэррин.
– На меня напали и ограбили!
– И случилось это, естественно, прямо у порога моего дома. Чертовски удачное место, – протянул мужчина, окидывая взглядом порванные колготки и смятую одежду.
Нет, с нее довольно! Мэррин решительно – слишком решительно! – поднялась с дивана и сделала шаг к двери, но в глазах у нее потемнело, и ей пришлось ухватиться за его локоть, чтобы не упасть'.
– Извините, – пробормотала она, собрав остатки гордости, – сейчас уйду.
Однако хозяин дома не очень вежливо толкнул ее обратно на диван.
– Сидите! – приказным тоном велел он.
Джерад вышел из комнаты, но вскоре вернулся со стаканом в руке.
– Это бренди. Выпейте, – скомандовал он и, взглянув на ее светлые, с легкой рыжинкой волосы и тонкое лицо с прозрачной кожей, добавил:
– Возможно, вы бледны от природы, но…
– Слушайте, хватит меня разглядывать! Я не картина и не скаковая лошадь! – Мэррин стало немного лучше, по крайней мере, голова перестала кружиться.
– Да, язычок у вас острый, – заметил Джерад. – Видимо, тоже от природы.
– Я не каждый день подвергаюсь нападению воров! К тому же, когда я всеми силами пытаюсь прийти в себя, меня обвиняют в притворстве.
– Выпейте бренди.
Мэррин так и подмывало послать его куда подальше, но она все—таки решила последовать совету. Стараясь не закашляться, сделала несколько глотков и отменит про себя, что в голове немного прояснилось.
– Допивайте, а я вызову для вас такси.
– У меня нет денег на так… – Не договорив, Мэррин растерянно посмотрела по сторонам, в надежде найти свою сумочку.
Боже! Ее же выхватили у нее воришки! А вместе с сумочкой исчезли две тысячи фунтов…
– Деньги! – выдохнула она.
– Так, приехали! – усмехнулся Джерад и, глядя в ее расширившиеся от ужаса глаза, спросил: – Разрешите полюбопытствовать, о каких деньгах идет речь?
Мэррин воспитали в духе любви к ближнему, но к этому человеку она сейчас испытывала нечто схожее с ненавистью. Ее тело ломило от боли, однако ей безумно хотелось залепить негостеприимному хозяину оплеуху. Поставив стакан на столик рядом с диваном, она холодно произнесла:
– Никогда еще не встречала такого гнусного типа, как вы.
Его красивое лицо исказила гримаса.
