сокровенные чувства? Митч Кентрелл привык проводить с женщинами ночи страсти, не связывая себя паутиной романтической чепухи. Что же она натворила? Выдала свою любовь, словно глупая школьница!
– Прости, – с трудом выговорила она занемевшими губами. – Это так, сорвалось с языка. – Она выдавила из себя дрожащий смешок. – Не знаю почему. Я не имела этого в виду. Я хочу сказать... ох, Митч, я не из тех женщин, которым ничего не стоит принимать сексуальное желание за... ну... ты знаешь... – Голос ее упал. Нет, она не сможет и не произнесет еще раз опасное слово.
– За любовь? – спокойно досказал за нее Митч. Голубая сойка ворчала на них с ветки ближайшего дерева. Напряженный, неотрывный взгляд Митча нервировал Эланну, и она отвернулась, отчаянно пытаясь смотреть только на яркую голубую птицу.
Но ускользнуть от цепкой его пытливости не удалось. Он обхватил пальцами ее подбородок и повернул к себе.
– Так что ты чувствуешь, Элли? – Когда он коснулся ее лица, не ласково, как прежде, а властно, как хозяин, Эланна вздрогнула. – Желание? Жажду?
– Я боюсь, – ответила Эланна, потому что не могла солгать.
Задумчиво разглядывая ее, Митч накручивал на ладонь прядь каштановых волос. На ней было длинное белое платье из кружевной ткани на бретельках, уходивших сзади к талии. Взору открывалась молочная кожа, и от этой картины захватывало дыхание. Впечатление создавалось двойственное: и невинной чистоты, и эротичности. Это было и на самом деле. Митч нашел этот контраст неотразимым.
– Я тоже.
Вот так сюрприз. Митч Кентрелл, передававший репортажи из Афганистана, из лагеря повстанцев против коммунистического режима. Митч Кентрелл, имя которого не сходило с первых полос всех изданий мира и с экранов всех телестанций, когда он был единственным журналистом, освещавшим последний переворот в Латинской Америке. Мига Кентрелл, который на свой страх и риск ухитрился проникнуть в ряды палестинских бойцов в Бейруте. Трудно представить, чтобы такой человек кого-то или чего-то боялся. Мысль о том, что он может бояться ее, казалась чересчур невероятной.
– Не могу поверить, – наконец сказала она. Он ласково улыбнулся, но в улыбке чувствовалась серьезность, которая еще больше взволновала Эланну.
– Это правда. Потому что ты мне очень дорога, Элли. То, что я испытываю к тебе, всерьез и надолго.
Пораженная его словами, вернее, тем смыслом, который мог за ними скрываться, Эланна безмолвно уставилась на него.
– Ты будешь мне верить? – вдруг спросил он. Голос прозвучал глухо, глаза красноречиво вспыхнули.
– Всегда. – Эланна облизала вдруг пересохшие губы.
– Хорошо. – И резко, словно приняв какое-то решение, Митч отпустил ее и, выйдя из машины, открыл ей дверцу. – Прекрасный день. Давай погуляем.
– С удовольствием, – улыбнулась Эланна, хотя это было не совсем то, чего она хотела.
Держась за руки, они шли навстречу ветру по обсаженной деревьями дорожке, через зеленый тенистый туннель к обрывистому берегу. Далеко внизу яростно бился о теплые гранитные скалы Тихий океан.
– Здесь так невообразимо красиво, – пробормотала она. – Вечная природа и остановившееся время. – И это как нельзя лучше соответствовало ее настроению. Громовые удары пенящегося прибоя эхом отвечали на удары ее разбушевавшегося сердца.
– Такого места нет нигде в мире, – согласился Митч.
– Наверное. Уж ты-то знаешь. – В самом деле, в каких только экзотических местах он не побывал... И где еще побывает... У нее уже давно, а точнее, с первого же дня его приезда, вертелся на языке вопрос, и она не удержалась, чтобы его не задать:
– Когда ты должен возвращаться в Бейрут?
Хотя Эланна осталась довольна собой, сумев произнести это как бы мимоходом, Митч заметил всплеск боли в ее нежных зеленых глазах. Так хотелось бы солгать, подумал он, переводя взгляд на море, где одинокая чайка парила над белой пеной прибоя.
– Скоро. – Морская чайка нырнула и на момент исчезла, а потом вновь взмыла в воздух с серебристой добычей в клюве. – Вообще-то, – признался он, – вчера уже звонили с телевидения.
Сердце у нее екнуло, но она напустила на себя рассеянный вид.
– О? – Ветер трепал ее кружевную юбку, внизу бились о берег волны.
– Ходят слухи о прекращении огня, и даже поговаривают о мирном соглашении. Хотя я и убежден, что это не больше чем ложная тревога, но телестанции не по вкусу, что ее лихой репортер будет слоняться по Штатам, когда – и если – наконец наступит мир.
– Это я могу понять. – И правда, понять можно было, но это еще не означало совпадения вкусов. У нее вырвался предательский вздох. – И когда ты уедешь?
Ну, решил Митч, сейчас или никогда.
– Завтра.
– Так скоро... – Это был не вопрос.
– Боюсь, что да. – Он повернулся к ней и положил обе руки на плечи. Взгляды их встретились, в ее глазах светилось ожидание. Ей казалось, что сейчас он что-то скажет, но Митч покачал головой с плохо скрываемым отчаянием. Ладони скользнули вниз по ее рукам. Пальцы их переплелись. Наконец он нарушил молчание:
– Я хочу, чтобы ты стала моей, Элли.
Боже милосердный, она тоже хотела этого. Даже зная, что у их отношений нет будущего. Ну и пусть. Если Митч завтра сядет на самолет и улетит из ее жизни, пускай у нее сохранится хотя бы воспоминание о чем-то чудесном, что они пережили вместе.
– Хорошо. – Она подняла их сплетенные руки и прижала к своей груди. – Здесь. Сейчас.
Ее манящее тело даже под кружевной тканью платья дышало желанием. Но Митч покачал головой. На этот жест потребовалась вся его способность к самоограничению, а он-то считал, что наделен ею более чем достаточно.
– Это безрассудно.
– Мне нравится безрассудство.
– Мне тоже. – Несмотря на мучительное томление в чреслах, Митч засмеялся. – Но даже я не такой безрассудный, чтобы заниматься любовью со своей девушкой на краю скалы. – Ему хотелось поцеловать ее, но верх взяла осторожность. Стоит попробовать вкус ее нежных сочных губ, и пиши пропало. – Пойдем, – позвал он, и голос его осип. Даже голос ему не подчинялся. – Мы почти на месте.
Эланна послушно, как в бреду, шла с ним вдоль неровных обрывистых утесов. Бабочка-монарх порхала впереди, оранжево-черные крылья трепетали, борясь с легким морским ветром. Еще немного, и тропинка увела их от обрыва в другой тенистый туннель. Потом они свернули еще раз, и Эланна увидела перед собой сказочное море красок.
Хотя скалы и остались в стороне, глухой рев прибоя, усиленный эхом, долетал и сюда.
– Я никогда не видела столько полевых цветов в одном месте.
– Разве это не замечательно?
– Красивее места я не встречала. – Эланна почти с благоговением, во все глаза смотрела на невиданно буйное многоцветье. Над головами у них перелетали с ветки на ветку птицы, будто исполняли на сучках музыкальную пьесу. – Как ты его нашел?
– Мне рассказал о нем друг.
– Тот друг, кому принадлежит эта земля?
– Тот самый. Он так описывал этот луг, что я заранее ожидал чего-то особенного. Такого же чуда, как и ты.
Ветер, умерявший здесь свою порывистость, взъерошил волосы Эланны и рассыпал по щекам. Она перевела взгляд на Митча, протянувшего руку, чтобы убрать с ее лица каштановые пряди. От ласкового прикосновения его пальцев кровь загудела в ушах. Интересно, скольким женщинам он говорил, что они
