свет.
Нашарив в темноте руку Тиффани, он прижал ее к своей волосатой груди.
— А теперь — отдыхай. На сегодня, а может быть, и на завтра — всё.
Она понимала, что он прав, но ее все еще жгло любопытство, томила новизна интимной жизни.
— У нас впереди годы, — мягко напомнил он. — Не стоит торопиться. Ведь это не последняя наша ночь.
Тиффани молча прижалась к Кингу. Может, и последняя, уж очень быстро все произошло, даже как-то отчаянно. Она не понимала, чего именно боится, возможно, была просто не уверена в Кингмэне Маршалле. Ведь существовала же Карла, и какой бы восхитительной Кинг ни считал Тиффани в постели, ему еще надо было привыкнуть к тому, что он на ней женат. Она прекрасно понимала, что ей придется нелегко. Может случиться и так, что при свете дня их близость окажется скорее потерей, чем счастливым приобретением.
Но, лежа в теплых объятиях мужа и вдыхая запах его дорогого одеколона, Тиффани все больше расслаблялась и постепенно перестала беспокоиться. Конечно, завтра так или иначе наступит, но сегодня она может притвориться, будто она любимая жена, у которой впереди долгое и счастливое замужество. Мысли ее путались. Кинг знал, что у нее еще не было времени проконсультироваться с врачом по поводу противозачаточных мер, но и он об этом не позаботился, как обещал. Слишком все быстро произошло.
При мысли о том, что она могла забеременеть, ей вдруг стало жарко. Какое это было бы счастье — иметь от Кинга ребенка! Даже если бы он и в самом деле предпочел ее Карле, у нее бы осталась его частица, которую никакая другая женщина не смогла бы отнять.
Спускаться с небес на землю оказалось нелегко: проснувшись на следующий день, Тиффани обнаружила, что Кинга не было ни рядом на кровати, ни вообще в спальне. Был уже час дня.
Надев халат и тапочки, Тиффани вышла в гостиную, но и там Кинга не оказалось. Недоумевая, она зашла в свою спальню и оделась — белые джинсы и джемпер из шелкового трикотажа в красную, синюю и белую полоску. Она уже собиралась сунуть ноги в сандалии, когда заметила на туалетном столике конверт, надписанный знакомым размашистым почерком.
Тиффани на мгновение прижала конверт к груди, воскрешая в памяти прошедшую ночь, потому что внутренний голос подсказывал, что содержание записки ей не понравится.
Она вынула листок и прочла:
Тиффани прочла записку дважды, а потом вложила ее обратно в конверт. Что это были за срочные дела, которые могли заставить мужчину уехать от жены в первый день медового месяца?
Тиффани вдруг вспомнила обрывки вчерашнего телефонного разговора Кинга. Он и впрямь сказал, что вернется на следующее утро, то есть сегодня. Карла! Ему позвонила Карла, и он помчался к ней, бросив жену. Тиффани могла бы поспорить, что никакой срочности на самом деле не было. Он просто соскучился по своей любовнице. Даже прошедшая ночь ничего не изменила, с горечью подумала она. А разве могло быть иначе? Ведь для него это была просто-напросто еще одна победа. Она новичок, а у Карлы такой же большой опыт в любовных делах, как и у него самого.
Это был сильнейший удар по самолюбию Тиффани.
Постаравшись взять себя в руки, она набрала номер телефона в офисе отца.
— Алло?
Голос в трубке был таким знакомым, таким родным, что Тиффани еле удержалась, чтобы не разрыдаться.
— Привет, папа.
— Что, черт возьми, происходит? — с ходу завелся Хэррисон. — Кинг позвонил мне из аэропорта, что он вернулся, чтобы уладить какой-то конфликт с профсоюзом, возникший в одном из отделений его компании. С каких это пор у нас возникают проблемы на таком уровне? — раздраженно спросил Хэррисон.
— Мне известно не больше, чем тебе, папа.
— Если и есть какой-то конфликт, я сумею его уладить и без Кинга. У меня опыта побольше, к тому же я старший партнер.
— Я завтра вернусь домой. У меня были кое-какие проблемы: я приняла аспирин и пока еще не совсем оправилась. Мы хотели лететь вместе, но на самолет оставался всего один билет. Я полечу завтра, — солгала Тиффани.
Объяснение Тиффани показалось Хэррисону неубедительным, но он счел за лучшее его не обсуждать.
— У тебя же аллергия на аспирин!
— Кинг этого не знал. У меня была страшная головная боль, и он дал мне две таблетки, а я не спросила, что это. Кингу даже пришлось отвезти меня в больницу, но сейчас уже все прошло. Теперь он будет знать, что мне нельзя принимать аспирин.
— Проклятье! — прорычал Хэррисон. — Он что, вообще о тебе ничего не знает?
— Узнает постепенно. — Тиффани пыталась успокоить отца. — Завтра поговорим, папа. Пришлешь за мной машину в аэропорт? Боюсь, за делами Кинг может и позабыть обо мне. Кажется, у него намечена деловая встреча…
Или свидание с Карлой, подумала она. В записке он ничего не написал о том, чтобы она возвращалась завтра, значит, это будет для него сюрпризом.
— Хорошо. Позвони мне, когда прилетишь. Береги себя, детка.
— И ты себя береги, папочка. До скорого.
Хэррисон положил трубку, встал и решительно вышел из кабинета. Он прошел мимо своей секретарши в офис Кинга и с шумом распахнул дверь. Карла была явно ошарашена.
— Мистер Блэр… — пролепетала она. — Чем могу помочь?
— Прекрати строить козни против моей дочери, слышишь, ты, змея подколодная! — заорал Хэррисон. — Сначала ты подменила цветы, затем надела на свадьбу Тиффани такое платье, что даже самые неискушенные люди приняли бы его за подвенечное, а потом поцеловала жениха так, как будто невестой была ты. А сейчас тебе удалось выманить Кинга сюда под вымышленным предлогом, чтобы он оставил жену на Ямайке.
— Мистер Блэр, я ничего такого… честно…
— Ты уволена! — в ярости крикнул Хэррисон.
— Мистер Блэр, — Карла встала из-за стола с пылающими щеками, — я секретарь мистера Маршалла, — процедила она сквозь зубы. — Вы не имеете права меня увольнять.
— Еще как имею! Мне принадлежит пятьдесят один процент акций, и я имею право уволить, кого захочу. Заруби себе это на носу.
— Я подам жалобу, — огрызнулась Карла.
— Давай, вперед! А я позвоню репортерам бульварных листков, и они такое откопают в твоем прошлом, что век не отмоешься.
Хэррисон блефовал, но Карла об этом не подозревала. Она стала бледной как смерть.
— Выходное пособие получишь внизу у вахтера, — отрезал Хэррисон.
Выходя из офиса, он столкнулся лицом к лицу с Кингом.
— Я только что уволил твою чертову секретаршу, — сказал Хэррисон с нескрываемым презрением. — И если тебе нужен развод, чтобы продолжить роман с этой дрянью, я оплачу расходы. Вы стоите друг друга!
