Николай поставил ведра, молча отошел в сторону. А Женя, у которой при свете костра исчезла вся ее отчаянная храбрость и которая теперь боялась даже посмотреть на своего спутника, потихоньку прошла за спинами ребят и подсела к дереву, рядом с Анютой и Виктором.
Виктор лежал на сырой траве и смотрел на товарищей. Здесь, в лесу, при свете костра, они были совсем непохожими на тех, кого он привык видеть каждый день в течение многих лет в школьном коридоре, за партой. Даже Николай, и тот… А, впрочем, Николай вообще страшно переменился. Всегда ведь с девчонками держал себя ровно, по-дружески, никого из них не выделяя, если было за что, мог и отругать… А вот с этой, которую зовут Тангенс, сразу присмирел, даже как будто стесняется. Где он с ней познакомился? И с Терентием? Темная личность какая-то.
— О чем ты думаешь? — прервала его мысли Анюта.
— Так, просто.
— Нет, ты скажи. О себе думаешь? Брось, все будет хорошо.
Виктор молчал. Анюта выжидательно смотрела на него.
— Слушайте, — Женя вдруг вскочила на ноги, — может быть, я вам мешаю? Может быть… — она не договорила и сразу же отошла от дерева.
— Вот глупая, — улыбнулась Анюта, но обратно подругу не позвала.
— Я теперь, знаешь, — сказал Виктор о том, что его мучило все последние дни, — я теперь в спорт очень сильно поверил.
— Если бы не верил, не вернулся, — проговорила Анюта.
Виктор чуть приподнялся и сорвал с куста листок.
— Конечно.
— Я сама тоже ничего не умею. Только плаваю.
Она взяла из рук мальчика листок и стала разглаживать его на ладони. В ее небыстрых движениях, в лице, в глазах было что-то очень привлекательное. Виктору было очень приятно находиться здесь, в этом ночном лесу, рядом с этой девочкой. И он вдруг живо представил себе — вот он выступает в концерте, уже силы снова вернулись к нему, он играет труднейшие вещи. Все аплодируют, а больше всех Анюта. Она вскакивает с места, бежит к эстраде. В эту минуту ему как никогда захотелось стать сильным, здоровым, крепким.
— Анюта, — сказал он, — ты сама не знаешь, как ты мне помогла. Помнишь, тогда, на полянке. Ты мне сказала — если тяжело, надо разозлиться, тогда всего добьешься. Мне много разных правильных слов говорили в те дни, а ты сказала лучше всех. Я теперь стал такой злой…
— Анюта, Виктор! — крикнула Лена. — Идите сюда, проголодались, наверное.
У костра рядом с Леонидом Васильевичем сидел Дмитрий Иванович, Виктор даже не заметил, когда он появился. В руке у него была большая уже очищенная картофелина, которую он щедро посыпал солью.
— Все это хорошо, — говорил Севка, продолжая, видимо, начатый разговор, — помощь колхозу, дружба и так далее… Но как бы нам не погореть с ремесленниками. Целый день не тренировались…
— Сделали такое большое дело, а ты… — воскликнула Лена. — А кроме всего прочего, физический труд только помогает тренировкам, если ты хочешь знать.
— Интересно, — ни к кому, собственно, не обращаясь, произнесла Нонна, — принесли мы какую- нибудь пользу колхозу сегодня? Или это только так, для видимости.
Феде показалось, что ответа на свой вопрос она ожидает именно от него. И он сказал:
— Наш председатель сегодня уже хвалил вас. И вообще дружба наша очень полезная.
Леонид Васильевич подбросил в костер несколько еловых шишек.
— Саша Еремин сегодня нас всех заткнул за пояс. Ведь он самый настоящий тракторист.
— Я в автомобильном кружке занимался, — пояснил Саша.
Голод был уже утолен. Ребята лежали вокруг костра, лениво перекидываясь словами.
— Побольше бы таких трудовых дней, таких вечеров! — мечтательно произнес доктор. — Ведь в этом смысл и красота жизни!
Лена восторженно посмотрела в его сторону.
— А я, знаете, о чем подумала? Наверное, каждый из нас будет долго вспоминать сегодняшний костер… Ведь правда, вспомните, ребята? Я буду вспоминать обязательно…
— Представляю себе, чемпион мира по гребле Елена Швырова вспоминает о кострах своей юности, — насмешливо произнес Генка.
— Нечего смеяться, — обиделась Лена. — Я даже не мечтаю стать чемпионом. И по-моему, товарищи, не так уж плохо просто заниматься спортом. Почему в спорте обязательно все должны быть генералами? А солдаты? Как же без солдат? Вот такой солдаткой хочу быть и я.
Леонид Васильевич поворошил костер. Огонь запылал еще ярче, и огромные черные тени запрыгали на соседних деревьях.
— Елена верно говорит. Если кто из вас будет когда-нибудь преподавателем физкультуры — думайте о солдатах. Как можно больше людей привлечь к спорту — в этом настоящее мастерство тренера.
— И вы такой, — вырвалось неожиданно у Виктора. — Вы тоже можете внушить человеку, заставить его поверить в себя. И ничего, что сейчас он слабосильный, все придет потом. Я недавно читал… Оказывается, Серафим Знаменский… Вы знаете, кто это?
— Наверное, ты один знаешь, — рассердился Генка. — Бегун он знаменитый.
— Так вот, в детстве он тоже был хилым ребенком, а потом стал знаменитым на весь мир.
— Ты тоже хочешь стать таким? — спросил Рудик и ехидно улыбнулся.
— Нет, — серьезно ответил Виктор. — Но во всяком случае теперь я знаю, чего добиваться.
— А ведь правда, когда человек знает, чего добиваться, ему легче все дается, — заявила Лена. — И с нами так было, подумайте, ребята. Помните, весной, что здесь у нас творилось! Я даже упала духом, только вида не показывала. А теперь…
— Пожалуй, даже лучше чем в прошлом году, — прервала ее Нонна.
— Ну, не лучше. А может и лучше. И ведь сами мы это сделали. Вот захотели — и добились. Скоро осень, а мне не хочется и думать, что мы отсюда уедем.
Огонь постепенно затухал, догорающие головешки бросали багровые отсветы на обступившие полянку деревья. Николай сгреб в охапку кучу веток и сена, все это кинул в костер и стал следить за ним. Костер сразу же притих, но чувствовалось, что глухая борьба идет под ветками, под пеплом. Потом повалил дым, прошли еще одна-две секунды — и, словно вырвавшись на волю, вдруг заполыхали языки пламени и затрещали головешки.
«Вот так и у человека, — подумалось Николаю, — что-то таится в глубине до поры до времени, идет борьба между хорошим и плохим, потом хорошее побеждает и, неожиданно для всех, пробивается наружу. А у него? Раньше как будто все было ясно и понятно, а теперь все перемешалось… Виктор, которого с таким трудом заставили заниматься спортом, этот Виктор уже знает, чего добиваться. Что же происходит с ним самим? Он позволяет этому Терентию делать ему предложения, которые даже и слушать не следовало бы, и никак не решится послать его к черту».
Николай медленно обвел взглядом всех сидевших у костра. Какая огромная разница между этими ребятами и теми, с которыми он встречается у Тангенс. Те уверены, что умнее и выше их нет никого, они думают только о себе. А Тангенс? Ну, почему бы ей не быть попроще, подушевнее? Как вот эта Женька, хотя бы.
Низко-низко, чуть не задев его крыльями, над Николаем пролетела летучая мышь. Она скрылась где- то на миг, потом снова появилась из-за деревьев и пронеслась над ребятами.
Федя вскочил, а потом, словно случайно, сел рядом с Нонной.
— Я должен повиниться перед тобой, — тихо сказал мальчик.
— В чем? Что за покаяние такое?
— Видишь ли… Я думал, что ты из тех, которых называют стилягами.
Нонна удивленно посмотрела на него.
— И имя у тебя такое — Нонна.
— Но ведь я…
— Знаю — Катя.
