сошедшийся с ним в Швейцарии как ярый оппозиционер Ленина; Николай Крестинский, адвокат, тоже антиленинец, и Григорий Сокольников, радикал-космополит.
Троцкий никогда не сомневался, что расхождения по отдельным вопросам тактики с Бухариным, Зиновьевым и Каменевым — это временное явление, основанное на их политическом честолюбии и личном соперничестве. Они не раз выступали против Ленина и рано или поздно, по его твердому убеждению, все равно окажутся в едином антиленинском строю — этот худосочный блондин Николай Бухарин, произведший себя в “марксистские идеологи”; Григорий Зиновьев, дородный, красноречивый левый агитатор, и его шурин Лев Каменев.
Все их нутро говорило Троцкому о том, что они стремятся к лидерству, к власти и будут добиваться своего, возможно, разными путями, но с единой целью. Это давало ему, Льву Троцкому, повод рассчитывать на них как на основную ударную силу в оппозиционной борьбе против Ленина и других его ближайших соратников.
Однако Троцкий не оправдал доверия Ленина и ЦК партии на внешнеполитическом поприще, встав во враждебную оппозицию по вопросу заключения Брестского мирного договора. Ленин, ЦК дали весьма четкую и принципиальную оценку деятельности Троцкого. Он был отстранен от занимаемого поста. Но Троцкий не был бы Троцким, если бы он не смог быстро сориентироваться в сложившейся обстановке. Он публично признал свои ошибки и предложил Ленину свое безоговорочное сотрудничество. Его назначили народным комиссаром по военным делам.
Остается до сих пор непонятным, почему Ленин, эта умнейшая и гениальная голова, знавший прекрасно Троцкого и его авантюристические замашки, давший ему меткие оценки и считавший, что Троцкого надо держать на расстоянии, вновь предоставил ему весьма важный участок деятельности Советского правительства.
Ленин в свое время называл Троцкого — “троцкистом”, т.е. индивидуалистом и оппортунистом, говорил, что “Троцкий никогда не был и не мог быть хорошим членом партии”.
Напрашивается вопрос: что это — слепое доверие или игра в компромисс с левыми, вера в то, что Троцкий исправится и твердо встанет на путь большевистской партии, или товарищеское затмение, позволявшее прощать личное и государственное предательство? Или это малодушие Ленина перед человеком, который в течение четырнадцати лет поносил его вдоль и поперек? Непонятно! Но ясно, что Ленин, по-видимому, все же имел определенный процент веры в Троцкого. Так же как и в других, стоявших зачастую в оппозиции к нему и ЦК партии, видел противоречивость переживаемого периода страной и партией, а отсюда и плюрализм мнений, взглядов и позиций.
В конечном итоге следует признать, что Троцкий не понял доверия к нему Ленина и остался таким, каким он был на весь период жизни Ленина и дальше.
Общепризнанно, что Троцкий, хотя и был назначен наркомом по военным делам, в вопросах военной стратегии и оперативного искусства не разбирался вообще. Он не имел ни соответствующего образования, ни практического опыта в этой новой для него области деятельности. Поэтому он окружил себя военачальниками из числа офицеров царской армии и полностью доверял им в вопросах разработки и планирования военных операций. Полагаясь на их советы, Троцкий доходил до того, что зачастую шел против решений Центрального Комитета партии, творил произвол и самоуправство. И только непосредственное вмешательство Ленина и ЦК предотвращало факты расстрелов на фронте высоких военачальников, возражавших его безрассудным приказам и распоряжениям.
Сам Троцкий пишет, по этому поводу: “В современных исторических исследованиях можно на каждом шагу встретить утверждения: в Брест-Литовске Троцкий не выполнил инструкций Ленина, на Южном фронте Троцкий пошел против директив Ленина, на Восточном фронте Троцкий действовал вразрез указаниям Ленина и пр. и пр. Прежде всего надо отметить, что Ленин не мог давать мне личных директив. Отношения в партии были совсем не таковы. Мы оба были членами ЦК, который разрешал все разногласия. Если между мной и Лениным было то или иное разногласие, а такие разногласия бывали не раз, вопрос автоматически переходил в Политбюро, и оно выносило решение. Следовательно, с формальной стороны тут не шло никаким образом речи о нарушении мною директив Ленина. Никто не отважится сказать, что я нарушал постановления Политбюро или ЦК”[12].
Ленин, другие члены ЦК видели высокомерие Троцкого, его заносчивость и произвол, но не всегда могли оперативно воздействовать на него и его окружение, а вернее — на его банду.
Одним из ближайших помощников Троцкого был полковник царской армии Вацетис. Он занимал при нем пост главнокомандующего. Советские чекисты установили, что Вацетис участвовал в интригах против командования Красной Армии, и он был смещен с этой должности.
Троцкий в “Моей жизни” писал о нем: “Вацетис в минуты вдохновения издавал приказы таким образом, словно не существовало ни Совнаркома, ни Центрального Исполнительного Комитета ...”.
В близкое окружение Троцкого как военного комиссара входили многие отчаянные головорезы из числа военных, образовавшие его личную гвардию, которые были фанатично преданы ему. Личную охрану Троцкого составляли: Иван Смирнов, Сергей Мрачковский, Эфраим Дрейцер, а возглавлял бывший эсеровский террорист Блюмкин — убийца германского посла графа Мирбаха.
В 1937 году Троцкий писал о Блюмкине: “Во время войны он состоял членом моего военного секретариата и был лично связан со мной ... Его прошлое — у него было весьма необычное прошлое — он был членом левоэсеровской оппозиции и участвовал в восстании против большевиков. Это он убил немецкого посла Мирбаха ... Всегда, когда я нуждался в храбром человеке, Блюмкин был в моем распоряжении”.
Видным членом военного окружения Троцкого был Николай Муралов, бывший одно время командующим Московским военным округом.
Троцкий не только привлек к себе на службу бывших царских офицеров, но и установил со многими из них дружеские отношения. Очень тесно он сблизился и покровительствовал Тухачевскому, выходцу из богатой помещичьей семьи, который сам страдал “наполеоновскими замашками” и честолюбием.
Окончив Александровское военное училище и получив офицерское звание, Тухачевский сразу же окунулся в боевую армейскую жизнь. Шла первая мировая война, и он познал все ее тяготы. В 1915 году он попал в плен и накануне Октябрьской революции, находясь в Германии, осуществляет невероятный побег из него. Чтобы вернуться в Россию, он совершает поездку через Швейцарию, Францию, Англию и Скандинавские страны. Он вступает в белогвардейские войска, но порывает с ними. Под воздействием большевика Кулябко в 1918 году Тухачевский вступил в Красную Армию и партию большевиков. Он быстро продвигается по службе с помощью председателя военного отдела ВЦИК А.С.Енукидзе и нового народного комиссара по военным делам Л.Д.Троцкого. Вскоре он уже командовал 1-й армией Восточного фронта, а затем 5-й армией, действовавшей на Южном фронте против Деникина и Врангеля. Его звезда ярко светила ему благодаря близким отношениям с Троцким.
О том, что Троцкий был недалеким “полководцем и весьма слабым стратегом”, говорят факты, имевшие место в ходе гражданской войны. Так, летом 1919 года он заявил, что Колчак не представляет угрозы на Востоке, и предложил перебросить оттуда значительную часть сил на борьбу против Деникина. Этот план Троцкого был отклонен ЦК партии, ибо он открывал дорогу Колчаку к Волге и далее на Москву.
Против этого плана Троцкого резко выступили Сталин и видные советские военачальники. Троцкий был отстранен от руководства боевыми операциями на Восточном фронте, которые затем завершились успешно.
Сам Троцкий описывает этот конфликт следующим образом: “Я предоставил Вацетису в известном смысле свободу действий, считая, что если со стороны Восточного командования будет отпор и если выяснится, что продвижение на восток возможно без ущерба для Южного фронта, то будет время поправить Главнокомандующего решением правительства. В этих условиях разразился конфликт между Вацетисом и Каменевым (двумя бывшими полковниками Генерального штаба царской армии. — Примеч. автора) ... Политбюро решило вопрос в пользу Восточного фронта.
... Успехи Восточного фронта подкупили Ленина и сломили мое сопротивление. Вацетис оказался арестованным по подозрению в измене ... Итак, ошибка плана была для меня настолько несомненна, что когда он был утвержден Политбюро всеми голосами, в том числе и голосом Сталина против меня, — я подал
