тридцать лет она покончит жизнь самоубийством.
Иосиф Виссарионович знал семью Аллилуевых с конца прошлого века. В 1903 году Сталин спас свою будущую жену, когда она, будучи в двухлетнем возрасте, упала в Баку с набережной в море.
Этот поступок Сталина крепко запал в память Нади, и, когда он вернулся в 1917 году из сибирской ссылки, она вскоре вышла за него замуж. Они переехали из Петербурга в Москву. Надежда Сергеевна стала работать в секретариате В.И.Ленина у Л.А.Фотиевой.
Сталин любил свою молодую жену, насколько мог, уделял ей внимание. Однако он был сильно загружен по работе. Она понимала это, постепенно привыкла к сложившемуся образу жизни и старалась быть идеальной женой.
“Она была строга с детьми, непримирима и недоступна. Это было не от сухости души, — как вспоминает дочь Светлана, — а от внутренней требовательности и к нам, и к себе. Я запомнила маму очень красивой, изящной, легко двигающейся ... Она была стройной, упорной и твердой, обладающей какой-то внутренней крепостью и упрямством. Она была очень хороша, красива, так как в ней сочеталась, судя по родителям и их предкам, цыганская, грузинская, украинская и даже немецкая кровь. Поэтому у всех Аллилуевых был южный, несколько экзотический облик лица, черные глаза, ослепительные зубы, смуглая кожа и худощавость”. Что касается Надежды Сергеевны, то у нее в дополнение ко всему этому был правильный овал лица, черные брови, чуть вздернутый нос, мягкие глаза в прямых ресницах.
Надежда Сергеевна, несмотря на семейные дела и работу, была также сильно загружена учебой, партийными поручениями, что отнимало у нее много времени. Она училась в Промышленной академии, на факультете искусственного волокна. Там она познакомилась с Н.С.Хрущевым, который сначала был секретарем их партийной ячейки, а затем секретарем парткома академии.
Позже Надежда Сергеевна познакомила Хрущева со Сталиным, который проникся доверием к шахтерскому парню и приблизил его к себе. Не знал тогда Иосиф Виссарионович, на кого возлагал свои надежды и какой злой неблагодарностью обернется после деятельность Хрущева против него.
Надежда Сергеевна окончила Промакадемию, и казалось, что все должно было идти хорошо. Но в последнее время она стала необыкновенно грустной и раздражительной, что происходило иногда от резкости и невнимательности к ней Сталина, хотя он и любил ее. Все это должно было кончиться взрывом, и он наступил.
По воспоминаниям дочери, “повод был незначительным ... ни на кого не производил впечатления. Вроде и повода не было, всего-навсего небольшая ссора на праздничном банкете в пятнадцатую годовщину Октября. Всего-навсего отец сказал ей: “Эй, ты, пей”. А она крикнула: “Я тебе не эй, ты”. Встала и ушла из- за стола ...”. Вместе с Надеждой Сергеевной вышла тогда Полина Семеновна Жемчужина-Молотова, чтобы не оставлять ее одну. Они обошли несколько раз вокруг Большого Кремлевского дворца, много говорили о перспективах Надежды Сергеевны после окончания академии, отношениях в семье Сталина и т.п. Когда Надежда Сергеевна успокоилась, они разошлись по домам.
А дальше, по словам Светланы Аллилуевой, произошло следующее: “Утром экономка Каролина Васильевна всегда будила маму, спавшую в своей комнате. Отец спал в своей комнате или в кабинете, где находились телефоны. Он и в эту ночь спал там, вернувшись с праздничного банкета ... Комнаты эти были далеко от служебных помещений ...
Экономка приготовила завтрак и пошла будить маму. Трясясь от страха, она прибежала ко мне в детскую и позвала с собой няню. Она ничего не могла говорить ... Мама лежала в крови возле своей тахты. В руке был маленький пистолет “Вальтер”, привезенный когда-то ее братом Павлушей из Берлина. Звук его выстрела был слишком слаб, чтобы могли услышать в доме. Она была уже холодной. Женщины, изнемогая от страха, что сейчас может войти отец, положили тело на постель, привели его в порядок ... и побежали звонить А.С.Енукидзе -начальнику охраны Кремля, П.С.Молотовой и другим.
Скоро все прибежали. Отец спал в своей комнате. Пришли Молотов, Ворошилов, все были потрясены и не могли говорить. Наконец отец вошел в столовую ... “Иосиф, Нади больше нет с нами”, — сказали ему.
... Отец был потрясен случившимся. Он был потрясен потому, что не понимал, за что ему нанесли такой ужасный удар в спину, за что его так наказали. Он спрашивал окружающих: “Разве я не был внимательным, неужели так важно, что не ходил с ней лишний раз в театр. Неужели это важно?” Первые дни он был потрясен. Отца боялись оставлять одного, в таком он был состоянии. Временами на него находила какая-то тоска. Он считал, что мама предала его, шла с оппозицией. Он был разгневан и, когда пришел прощаться на гражданскую панихиду, вдруг оттолкнул гроб от себя и, повернувшись, ушел прочь. И на похороны не пришел. Он ни разу не посетил ее могилу на Новодевичьем. Он не мог. Он считал, что мама ушла от него как личный недруг. И только в последние годы, незадолго до смерти, он стал часто говорить об этом со мной. Он искал вокруг, кто виноват, кто внушил ей эту мысль. Может быть, таким образом он хотел найти своего врага ...”.
Так описывает смерть своей матери Светлана Аллилуева спустя 35 лет. Во многом, конечно, она права, кое-что, может быть, скрывает и не хочет представить отца и мать в худшем свете в глазах советской и мировой общественности. Однако в те давние времена вариантов и домыслов относительно смерти жены Сталина было несколько. Говорили даже о том, что ее убил Сталин.
Свое слово по этому трагическому случаю не забыл сказать и Троцкий. Он пишет: “В разгар сплошной коллективизации, голода в деревне массовых репрессий, когда Сталин находился в полном политическом одиночестве, Аллилуева, видимо под влиянием отца, настаивала на необходимости перемены политики в деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с деревней, постоянно рассказывала ей о тех ужасах, которые творятся в деревне. Аллилуева рассказала об этом Сталину, который запретил ей встречаться с матерью и принимать ее в Кремле. Аллилуева встречалась с ней в городе, и настроение ее все укреплялось. Однако на вечеринке не то у Ворошилова, не то у Горького Аллилуева осмелилась выступить против Сталина, и он ее публично обложил по матушке. Придя домой, она покончила самоубийством”[30].
Хрущев в своих воспоминаниях говорит несколько иное. Он пишет: “После парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру ... Все выпили, как обычно в таких случаях. Наконец все разошлись. Ушел и Сталин. Но он не пошел домой. Было уже поздно ... Надежда Сергеевна стала беспокоиться. Она стала звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина. “Да, — ответил он, — товарищ Сталин здесь”. “Кто с ним?” — Он сказал, что с ним женщина”. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на обеде[31] .
“Утром Сталин пришел домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых. Во время похорон Сталин был печален ... внешне он скорбел”, — пишет Хрущев. В действительности, по словам дочери Светланы, Сталин не был на похоронах. Неправдоподобной выглядит и версия с ответом дежурного офицера, которым запрещено давать справки о местонахождении охраняемых лиц и их встречах с кем-либо.
Наиболее же достоверной информацией по этому трагическому случаю можно бы было признать рассказ А.И.Микояна одному из руководящих сотрудников службы безопасности во время прогулки в Сочи, где он находился на отдыхе: “Утром 8 ноября 1932 года мне позвонил Сталин и попросил немедленно приехать к нему на квартиру. Голос у него дрожал, он еле выговаривал слова. Сразу стало ясно, что случилось что-то невероятное. Когда я приехал, то увидел, что Сталин был в весьма подавленном состоянии. Из рассказа горничной я узнал о случившейся беде, самоубийстве Надежды Сергеевны. Вскоре на квартиру приехали члены Политбюро с женами”.
По дальнейшему рассказу Анастаса Ивановича причиной трагедии было следующее: “После демонстрации 7 ноября 1932 года некоторые члены Политбюро, секретари ЦК и видные военачальники собрались с женами на праздничный обед, на квартире К.Е.Ворошилова в Кремле. Был там и И.В.Сталин с Надеждой Сергеевной. Неожиданно, без приглашения на обед, прибыл с женой бывший начальник Главного политического управления Красной Армии, сподвижник Ворошилова и Сталина по гражданской войне С.И.Гусев (Драбкин Яков Давидович). Жена его — еврейка, очень красивая женщина, нравилась Сталину. После праздничных тостов и изрядной выпивки началось веселье, в ходе которого Сталин на виду у всех и при неблаговидном поведении жены Гусева слишком здорово поухаживал за ней. Это был не первый случай, когда у Сталина проявлялись открытые симпатии к жене Гусева, а она со своей стороны способствовала этому. Об этом осуждающе говорили в высших кругах и решили оградить Генсека и его жену
