меня попросили привезти фотографии здешней достопримечательности, Зверя-В-Чешуе. Вы не подскажете, где его искать?
– Туземцы говорят, Леру живет где-то далеко к западу отсюда. Вообще-то, они рассказывают о нем неохотно.
– Как вы думаете, этот Леру… существует он на самом деле или нет? Я слышал разное.
Лингвист снял с полки шкатулку и извлек оттуда какой-то блестящий плоский предмет.
– Видите это? Это чешуйка из чешуи Леру, я в одной деревне выменял ее на набор ножей, – лингвист протянул чешуйку Джонни. – Только Наблюдателю ни слова, всякая торговля, в том числе меновая, с туземцами запрещена. Нельзя мешать их свободному развитию, видите ли.
Джонни осторожно взял чешуйку в пальцы. Она была округлой, диаметром, наверное, в дюйм. Переливалась и блестела она так, что больно было глазам.
– Туземцы используют чешуйки Леру как амулет, отгоняющий страх, – проговорил лин shy;гвист. – Говорят, что Леру наделяет бесстрашием, отсюда эта вера в его чешуйки.
– Вы не могли бы подсказать мне, как найти Леру? – спросил Джонни.
– Без проводника-туземца вам не обойтись.
– Чем я расплачусь с проводником? Набора ножей у меня с собой нет. Не кредами же расплачиваться.
– Возьмите эту чешуйку. Она будет лучшей платой.
– Я оплачу стоимость тех ножей, и еще за услугу…
– Мне ничего не нужно от вас. В сущности, чешуйка Леру мне без надобности. Если мои теории и не получили признаний, то уж не из-за моей робости.
Джонни принялся благодарить.
Лингвист перебил его:
– Я могу обучить вас здешнему языку, если угодно. Это поможет вам в пути, не придется таскать с собой автопереводчик.
– Я бы не прочь воспользоваться вашей любезностью, но время…
– Неужели вы думаете, что я стал бы обучать вас языку, насилуя вашу память? У меня есть лингватрон последней модели, все обучение займет считанные часы. Качество будет неплохое, об этом можете судить по моей речи.
Джонни, едва доктор Дан заговорил, поразился, как тот хорошо знал язык землян. Джонни давно спросил бы у него о причине столь чистой речи, будь доктор Дан не доктором Даном, а кем-нибудь попроще.
Обычно курс обучения на лингватроне стоил двести-триста кредов, и Джонни начал:
– Я заплачу вам…
– Не надо ничего платить. Приходите завтра, я поработаю с вами.
Похоже, это был намек, что пора и честь знать.
Возвращаясь к своей яхте, Джонни увидел старичка-филолога. Доктор Смит, стоя на крыльце своего дома, махал ему рукой. Джонни пришлось подойти.
– Что, спрашивали про Леру? – весело улыбаясь, поинтересовался филолог.
– Доктор Дан подарил мне это, – Джонни показал чешуйку. – Доктор Дан говорит, что это – чешуя Леру.
– Одну минутку. – Старичок скрылся за дверью и тут же появился опять. В руке у него была точно такая же чешуйка, как и у Джонни, и он насмешливо повертел ею: – Вот она, чешуйка вашего Леру. Только это чешуйка не Леру, а ящерицы гаутании. Гаутании очень редки, одно северное племя знает, где их лежбище, вот и торгует их чешуйками. Их, конечно, выдают за чешуйки Леру.
Джонни, опустив чешуйку в нагрудный карман, пошел к яхте.
Войдя в корабль, он дождался сигнала, что система шлюзов сработала четко и внутреннее пространство корабля герметично. После этого он продел сквозь чешуйку суровую нитку и повесил ее на шею. Теперь чешуйка, наверняка, не потеряется.
Проведя профилактический ремонт систем терморегуляции и очистки воздуха, Джонни занялся арсеналом. Судя по инструкции, с которой его ознакомил Наблюдатель, оружие на Максантуме ему пригодится.
Следующий день Джонни потратил на усвоение местного языка при помощи лингватрона. К вечеру он говорил на тридцати семи максантийских наречиях, как урожденный максантиец.
Наутро Джонни отправился к ближайшей деревне туземцев, чтобы взять там проводника, способного привести его к жилищу Леру.
ИСТИНА КРАСНОГО ЦВЕТКА
Джонни шел по максантийскому лесу, среди переплетений корявых стволов и ветвей, в направлении, указанном лингвистом-сегунтийцем.
Для растительности Максантума характерны были формы с нитевидными листьями и с листьями, обильно покрытыми волосками. Галактическая Служба Унификации эту особенность растительного мира планеты учла при именовании. Джонни шел по лесу из лаванзий махровых, эспедр опушеннолистных, виланий бархатистых. Под его ногами расстилался травяной покров, напоминавший ворс: каждая травинка была микроскопически тонка, но трава росла на Максантуме густо.
С собой у Джонни были компас, радиомаячок, аптечка и оружие – игломет с пятью запасными кассетами (иглы синего цвета, усыпляющие) и лучемет с запасной батареей. Пищу с собой он не взял, лингвист любезно научил его отличать съедобные растения, которых на Максантуме было множество, от ядовитых. Продолговатые, похожие на огурцы плоды эспедры и напоминавшие бублики плоды вилинии содержали достаточно питательных веществ, – растительного белка и витаминов, чтобы Джонни мог не опасаться смерти от истощения.
А вот охотиться на животных лингвист предостерег: мясо диких животных Максантума, за исключением нескольких редких видов, было съедобно только для аборигенов- максантийцев.
Однако, вспомнил Джонни замечание лингвиста, сам путешественник являлся желанной пищей для многих хищников Максантума.
В последнем он убедился, едва поселок исследователей, этот форпост цивилизации, скрылся из виду.
Из зарослей лаванзий взметнулось тело панцирной сороконожки, наиболее многочисленного хищника Максантума. Самые крупные особи достигали в длину десяти ярдов, эта была ярдов в шесть. Вряд ли панцирная сороконожка справились бы с Джонни, но она могли причинить ему немалый вред своим нападением: места ее укусов долго болели, в основании покрывавших ее тело волосков открывались выводные протоки ядовитых желез, так что, когда волоски кололи, ощущение было такое, будто на кожу лился кипяток.
