будто на него плеснули кипящим маслом.
Максантиец упал до того, как Джонни подбежал к нему. Джонни окинул его беглым взгля shy;дом. На теле Орг-Гара вспухли кровавые полосы, вероятно, этих мест Леру коснулся цветком петиньи. Злость вспыхнула в груди Джонни, и он кинулся догонять Леру.
Они бежали, пробиваясь сквозь кустарник. Они бежали, прыгая через гниющие стволы поваленных деревьев, через лужи и острые шиповатые кустики ортохитона. Джонни разодрал колючками одежду, с ног до головы вымазался в грязи. А Зверя-В-Чешуе все же не догнал.
Потеряв Леру из виду, он повернул назад. Тревожась за состояние максантийца, он вернулся к месту, где оставил его, довольно быстро.
Орг-Гар был мертв. У него из горла торчал его собственный нож, рука сжимала костяную рукоятку.
Джонни насупился. Почему максантиец убил себя? Или он не перенес боли от ран, нанесенных ему Леру, или сок цветка петиньи, попав к нему в кровь, так подействовал на его мозг, что у него появилось непреодолимое желание умереть? И не из этого ли желания проистекало то самое бесстрашие, получаемое от Леру?..
Однако немногого стоит бесстрашие, которое не осенено великой целью, которое самолюбиво и от которого веет могильным холодом.
Хотя, кто его знает, возможно, все обстоит иначе, сказал себе Джонни. С чего это он так сразу решил, будто в цветке Леру заключается темная истина, а не светлая? Он принялся рассуждать о том, какое яблоко кислое и червивое, а ведь сам еще его не укусил.
Джонни не знал, какой способ погребения принят у максантийцев, но бросить тело своего проводника разлагаться в грязи он не мог. Вряд ли Орг-Гар выразил бы желание превратиться в тлен в этом затхлом месте, и Джонни потратил два часа, чтобы вытащить труп из кратера. Он нашел сухой песчаный пригорок и оставил тело Орг-Гара там, пусть родной лес максантийца займется его погребением, а сам вернулся в обиталище Зверя-В-Чешуе.
Джонни нашел свои следы, местами четко отпечатанные на влажном грунте, и двинулся дорогой, которой от него убегал Леру.
Светило Максантума коснулось линии горизонта, собираясь уйти на покой, когда Джонни вышел на поляну, всю покрытую красными цветами. Поначалу он не придал этому цветочному ковру значения, мало ли какие растения породила природа Максантума, но как только он, пробуя носком, не болотистое ли место, нагнулся, взгляд его выхватил из однотонного ковра один- единственный цветок…
Это была петинья, цветок Зверя-В-Чешуе, его оружие и источник его милости, ключ, которым, как утверждала легенда, Леру мог в каждом разумном существе включить механизм бесстрашия.
Джонни так и стоял у края цветочного ковра, не смея коснуться его, пока не увидел легендарного бога.
Леру не спеша шел к Джонни, держа в лапе красный цветок.
Джонни нащупал кобуру игломета. Его не покидало ощущение, что не удара топором ожидала от него судьба, а какого-то умного, выверенного действия… И вихрем в голове землянина пронеслась мысль: с Леру нужно сражаться его оружием.
Джонни нагнулся и сорвал цветок петиньи. Пожалуй, в данном случае было бы уместно слово “отодрал”, то есть выдрал из земли: потянув за стебель, Джонни получил весь цветок целиком, надземную часть и корешки.
Все растение было одного ярко-красного цвета, включая стебель и корни. Как только Джонни распрямился, петинья своим стеблем обвила его кулак. Она сдавила кисть Голда, но не так, как сдавливают тиски, а как сдавливают друг другу руки друзья при встрече.
И Джонни ощутил тепло, исходившее от цветка, как будто это был пушистый зверек, а не безумное растение. Приятное тепло разлилось по всей его руке, в которой он держал петинью, а затем словно электрический разряд пробежал от цветка к его голове.
В следующую секунду Джонни показалось, что у него из глаз брызнули разноцветные лучи, в мгновение ока окрасившие окружающий унылый пейзаж в яркие краски. Вдруг он осознал, как жили и чего хотели деревья, травы и животные, близкие и дальние. И разум самого Леру распахнулся для него.
Леру не был пришельцем из космоса. В максантийской легенде содержалось больше правды о нем, чем в научной теории квазиантрополога: некогда Леру был максантийцем, который любил и который потерял свою любовь. И душа его захотела уединения. Он нашел этот кратер, где рос цветок, принесенный на Максантум метеоритом. Петинья была существом особенным… Петинья вживалась в сознание прикоснувшегося к ней – и послушно исполняла волю прикоснувшегося, так Леру приобрел невиданное оружие. Но петинья могла не только вырабатывать яд: она разрушала преграды, установленные материальным миром для сознания, и владелец цветка приобретал способность соприкасаться своим сознанием с сознанием других существ.
Леру, однако же, не хотел ни с кем соприкасаться. Он желал только, чтобы его оставили в покое, потому он так безжалостно расправлялся с нарушителями его уединения. Из опустившихся в кратер выживали лишь те, кто успевал вовремя убежать, и те, кто находил в себе силы сорвать с поляны цветок петиньи. Сорвавший цветок приобретал способность соприкасаться сознанием с нематериальной субстанцией цветка, находившегося в руке Леру, и цветок Леру не в силах был убить прочувствовавшего его собственную суть. Вот только, чтобы сорвать цветок, требовалось немалое мужество, легендарный Леру был наказан Мераскесом за то, что самовольно завладел цветком бога…
Хотя Джонни и соприкоснулся своим сознанием с сознанием Леру, он так и не смог понять, каким образом Леру приобрел внешность Зверя-В-Чешуе. Скорее всего, сам Леру этого не знал. Наверное, все знала петинья, только спросить у нее Джонни не мог. В волнах тепла, исходивших от нее, не было и крупицы информации, так что даже трудно было предположить, что она разумна.
Леру остановился, как только Джонни распрямился с цветком в руке. Теперь он был бессилен против Джонни, как бессильна тьма погасить любой, пусть даже самый маленький огонек. Бросив бесполезный цветок, Леру потащился в кусты. Ему оставалось надеяться, что его и на этот раз, как уже бывало, добровольно оставят в покое.
Как только Леру скрылся за листвой, Джонни положил цветок на землю. Петинья немедленно углубилась корнями-присосками в почву и почти одновременно сознание Джонни стало обычным, человеческим.
Максантийцы были телепатами, поэтому даже после того, как они выпускали петинью из рук, у них сохранялась способность нематериального всепроникновения. Именно эта способность давала им бесстрашие, ибо познанное не страшно. Сознание Джонни было устроено иначе, и все же бесстрашие, то самое бесстрашие, за которым он прилетел на Максантум, у него осталось.
Петинья наделила Леру бесстрашием иным путем, не так, как она делала в отношении мак-сантийцев. Сознание Джонни, сознание нетелепата, было обращено вглубь себя, в этом заключалась его сила, и эту силу использовала петинья.
Общаясь на нематериальном уровне с Леру, Джонни не только увидел Леру, но увидел в Леру себя. Как и у Леру, смерть отняла у Джонни его любовь. Но если для Леру продолжением была ночь отшельничества и злобы, Джонни сумел увидеть рассвет надежды. И правильно это было: пока жизнь не кончена, ничего еще не кончено. Тот же, кто этого не понимал, становился Зверем-В-Чешуе. И еще одна истина запечатлелась в подсознании Джонни: как и сила Леру, любая сила имеет исходную точку, и там, в начале, она бессильнее новорожденного ребенка. И значит, ни одна сила не заслуживает того, чтобы ее боялись, потому как во глуби своей она боится сама. Та же сила, которая истинно сильна, не страшна.
Все это Джонни знал и раньше, а если и не знал, то мог бы осознать. Но теперь, после встречи с цветком петиньи, он понимал это иначе, бесконечно глубже и ярче.
