Пять лет Норман прочесывал тростниковые и папоротниковые леса, опускался в пропасти, карабкался на вершины гор. Случалось не раз, что он предавался буйству, подобному тому, давнему, когда второе семечко трилистника возникло перед ним. Между тем семечко все никак не попадалось ему на глаза. Судьбе как будто вздумалось указать Норману на то, что он – ничтожество, а вот она, судьба, может повернуть, как хочет. И чем дольше длились его поиски семечка, тем больше возрастало в нем желание найти, наконец, семечко.
Однажды Норман набрел на долину, всю заросшую трилистником. Эта долина отнюдь не была каким-то неизвестным, незнакомым людям местом: взору Нормана предстали спины сотен старателей, высматривавших заветное семечко. Над долиной низко летали десятки гравилетов, на которых были установлены специальные поисковые приборы (полученная информация проходила компьютерную обработку, в случае обнаружения семечка компьютер немедленно подавал сигнал). До этого Норман сторонился людских скопищ, теперь же он подумал: а почему бы нет? Может, именно в этой долине где-то пряталось его счастье.
Через час поисков Норман громко захохотал и распрямился в полный рост. В руке у него было что-то темное.
– Вот оно, семечко! – крикнул он. – Я нашел его, все-таки нашел!
Старатели стали распрямлять спины один за дру shy;гим. Не сговариваясь, они двинулись к счастливчику – кто бегом, кто неровным шагом, – и многосотенной толпой окружили его.
Вообще-то, в местах, пользующихся вниманием старателей, власти устанавливали полицейские посты, однако в этой долине полицейских не было. Трудно сказать, были ли тому объективные причины, или единственной причиной такой непредусмотрительности была безответственность чиновников.
Позже полицейские все же заглянули в эту долину, но установить, кто же стрелял в тот день, им так и не удалось.
Выстрелом из лучемета шея Ричарда Нормана была рассечена наискось. Десяток смертоносных игл не смогли бы умертвить его, Преображенного трилистником, но против струи плазмы даже его сверхплоть не смогла устоять.
Тело Нормана и его голова упали на трехпалые растения. Старатели кинулись к трупу как свора гончих кидается к оступившемуся оленю. Смерть, безусловно, не остановилась бы, прибрав единственный колосок, если бы в развитии ситуации не произошел неожиданный поворот.
Один из старателей, самый шустрый, сумевший добраться до кулака Нормана раньше всех, яростно забранился. Тут все увидели, что предмет, извлеченный этим шустряком из руки Ричарда Нормана, был всего-навсего коричневым камнем, который за семечко трилистника можно было принять только сослепу.
Так зависть слепит глаза, лишает разума. Эти свойства зависти общеизвестны, удивительно, отчего Ричард Норман, всякого насмотревшийся в жизни, рискнул устроить столь неуместную шутку, поднять с земли камень и объявить во всеуслышание, что он нашел семечко трилистника. Уж не было ли это своеобразным способом самоубийства?
Старатели не стали рассуждать о причинах странного поведения одного из них. Как только истина вышла наружу, одни, питавшие надежду в этот день, наконец, заполучить семечко, разочарованно и злобно завыли, другие, а таковых оказалось большинство, с облегчением перевели дух. Составлявшие большинство старатели быстро смекнули, что сбыть такое семечко, добытое через кровь, было бы очень непросто, не менее трудно, чем отстоять свое богатство в окружении двуногих хищников.
Однако же, от трупа лучше держаться подальше, спохватились и те, и другие. Спустя короткое время рядом с обезглавленным Норманом остался только один человек, жалкий неудачник Том Горемыка. Ему-то и досталось семечко трилистника бледноцветного. Это семечко возникло на его глазах: над одной из цветоножек воздух сгустился, миг – и в этом месте затрепетали коричневые лепестки, которые немедленно сжались в семечко счастья.
У Тома Горемыки хватило смекалки не поднимать шума. Спустя неделю он благополучно сбыл семечко перекупщику, минуя казну, за шестьдесят миллионов кредов. На этом счастливая полоса для него кончилась, последующие события явились печальным подтверждением правильности его прозвища: разбогатевший в одночасье бродяга заплыл жиром на ресторанной кухне, обрюзг, заблудился между аперитивами и десертными винами, спился окончательно и умер от апоплексического удара после очередного возлияния.
Таков конец истории о Ричарде Нормане, мусорщике, и семечке трилистника, но этим концом не ограничивалась ее глубина. Вскоре после гибели Ричарда Нормана выяснилось, что в случае, если убийство старателя происходило в момент, когда семечко трилистника находилось в его руке, семечко теряло свои необычайные свойства и на глазах ссыхалось, превращалось в нечто похожее на камень вулканического происхождения. Для многих это открытие послужило бесспорным доказательством того, что Ричард Норман в далекой долине все же нашел семечко трилистника. Это оно, семечко, было в его руке, а не поднятый с земли камень, он и не думал шутить со старателями. Так Ричард Норман был назван молвою единственным, кому семечко трилистника далось трижды.
Молва молвою, но было ли так? Правду знали только сам Норман да еще трилистник, но никто не слышал ни разу, чтобы трилистник заговорил, а мертвого Нормана нет смысла о чем-либо спрашивать.
Захлопнув книгу, Джонни всякий раз думал не о странности людских судеб и не о том, каким глупцом был Норман, с таким усердием тешивший пустую гордость. Раз Норману удалось трижды, или, если не считать сомнительности третьего раза, дважды найти семечко, рассуждал Джонни, верно, в подходе Нормана к поиску семечка было то, что неплохо было бы уяснить. Но где оно, что оно есть, дважды принесшее Норману удачу?..
До Трабатора Джонни так и не решил для себя эту загадку.
Когда он вышел из главного здания космопорта “Альпийский” в город, он поразился. Везде, где не было асфальтового покрытия, рос трилистник – вдоль пешеходных дорожек и электромобильных дорог, у оград домов, и даже в клумбах вместе с красивыми красными и синими цветами, хотя там, должно быть, его пололи как со shy;рняк. Или это не трилистник? Джонни окликнул человека в форме служащего космопорта. Оказалось, он не ошибся, вокруг рос тот самый три shy;листник бледноцветный из легенды о Ричарде Нормане.
Но если это трилистник, почему же не видно охочих до семечка, почему же не видно, чтобы кто-то ползал между островками сочной зелени с протертыми на коленях штанами, высматривая свое счастье?
Вероятно, подумал Джонни, старатели искали свое счастье далеко за городом – в девственных лесах, в горах, в каменистых пустынях. Но до сих пор не была найдена какая- нибудь статистически значимая закономерность, где следует искать трилистник, так почему бы его не поискать на улицах города? Что толкало людей тащиться на край света в поисках семечка, тогда как трилистник рос буквально у порога? Была ли это интуиция, или в основе этого лежала слепая вера в то, что в чужом краю все лучше, и кусок слаще, и семечки трилистника попадаются на каждом шагу?
Или он не видит старателей на улицах города, потому что уже никто этим промыслом не занимается? Кто его знает, может, трилистник в последние годы вообще перестал производить семечки, тем самым сделав поиски безнадежным за shy;нятием.
Джонни передумал брать таксолет. Он двинулся по улице с желанием встретить что-то, что вдохнуло бы в него веру в успех его предприятия.
Вскоре он убедился, что его опасения были напрасны, старательский промысел на Трабаторе ничуть не был свернут, а значит, усердие старателей время от времени приносило желанные плоды. Свидетельством этому было процветание околостарательского
