принесла горе твоей семье и друзьям, думаю, тебе не станет легче, если она принесет горе еще и мне. Ты совершил последний добрый поступок, будучи мертвым. Не каждый способен на такое.
И я почтительно склонила голову.
Немного помолчав, я решила, что сделала все, что могла, для этого бедолаги. Но, сделав несколько шагов в сторону дома, я все же обернулась и прибавила:
— Чуть не забыла. Я отомщу за тебя! Ну, или мне отомстят…
Дом был тих. В спальне я стащила с себя одежду. Она уже просохла, но насквозь пропиталась запахами тины, стоячей воды и, как мне казалось, покойника. Потом напялила на себя первое, что подвернулось мне под руку, и ничком упала на кровать. Дальше — тьма и тишина.
Разбудил меня непонятный шум. Сквозь муторную сонливость сначала пробился звук глухих ударов, затем приглушенный гам голосов. От досады я даже захныкала, пряча голову под подушку.
Но деваться было некуда. Я полежала еще минутку, ожидая, пока не успокоится резь в глазах. Будто песку кто насыпал… С удивлением обнаружив, что каким-то образом умудрилась натянуть на себя халат Виктредиса, я немедленно сбросила с себя это безобразие и переоделась в свою родную, все еще воняющую речной тиной одежду. Потом со стонами и охами я подошла к окну и выглянула во двор. Увиденное заставило меня чертыхнуться.
— Вам-то чего от меня понадобилось?.. — буркнула я себе под нос и принялась продевать руки в рукава магистерского балахона.
Во дворе собралась целая толпа, иначе не скажешь. Обычно к чародеям таким скопищем не ходят — блюдут тайну и конфиденциальность. Кому охота, чтобы весь город обсуждал, на кой тебе понадобился колдун — то ли облысение раннее остановить, то ли соседа не в меру прыткого отравить… Поэтому посетители к Виктредису являлись с наступлением сумерек, при этом старательно кутаясь в плащи и натягивая шляпы на глаза. Сейчас же имело место совсем другое явление — время близилось к полудню, солнце стояло высоко, и ни одной шляпы у присутствующих, коих насчитывалось шесть душ, не имелось, равно как и плащей. Рубахи из небеленого холста, подпоясанные веревками, лапти с онучами самого простецкого вида и бороды, что твой веник, у всех шестерых. И дураку было ясно, что мои нежданные гости крестьяне из какого-нибудь дальнего села.
Как только я показалась в дверях, вся эта густобородая компания вытаращилась на меня, словно на балаганного медведя.
— Э-э-э… господа, вы к кому? — обратилась я к ним, еще питая надежду, что дело как-нибудь разрешится само по себе.
— К чародею, само собой, — уничтожил мои надежды в зародыше предводитель крестьянства. — Не могете ль вы, барышня, его кликнуть?
Ну вот! Никак медведка одолела, или какая дрянь капусту с редькой повадилась жрать… Я тяжело вздохнула и начала:
— Магистр Виктредис нынче был призван городским Советом на ловлю упыря, который терроризирует окрестности. И покудова гнусный кровопивец не будет обращен в прах, магистр не может заниматься иными делами.
Крестьяне выслушали меня с большим вниманием. Впрочем, я особо не надеялась, что они поняли хотя бы половину из сказанного мною. Бороды надежно скрывали признаки каких-либо эмоций. Быть может, эта новость и вовсе оставила их равнодушными? Ну пожалуйста, пусть чародей им будет нужен вовсе не срочно…
— Да нам бы на одно словечко, — жалобно произнес тот же крестьянин. — Пусть токмо чародей посоветует, что делать, и мы уйдем…
— Говорю же вам, почтенные: магистр отсутствует, ловит упыря по лесам и полям. Попробуйте его найти! Сегодня вот он на кладбище ночевал, с утра пришел, чаю попил и снова ушел, — без всякого вдохновения врала я.
— Ох ты ж, горе горькое… Ишь, какая работенка у человека паскудная! — сочувственно покачал головой крестьянин. — Только что ж делать нам? Может, к бургомистеру вашему сходить? Пусть хоть он чем поможет…
«Они что — сговорились все?!» — мысленно возопила я. Похоже, что собеседники назло мне озвучивали сплошь вредные идеи, лишая меня всякой возможности отвертеться. Ну на кой черт им сдался бургомистр? И не отговоришь уже — вон как глаза заблестели-то…
— А что у вас за беда? — торопливо спросила я, постаравшись вложить в голос хоть чуточку сочувствия.
Крестьяне, уже со вздохами направившиеся к воротам, приостановились.
— Вот одно слово, что беда! — с досадой крякнул предводитель, а остальные что-то пробурчали в знак согласия. — Отродясь такой напасти не бывало! Да только что толку голову вам, барышня, себе забивать?
Тут я как можно выразительнее запахнулась в тогу магистра, стараясь при этом скрыть от глаз просителей многочисленные пятна, усеивавшие ее в области живота, и торжественно представилась:
— Каррен Глимминс, ассистент магистра Виктредиса! — и, заметив, что крестьяне как-то озадаченно на меня смотрят, поправилась: — То есть помощник и полномочный заместитель. Покудова магистр сражается с вампиром, мне положено исполнять его обязанности. Так что вы можете смело изложить мне суть вашей проблемы.
Видно было, что крестьяне не пришли в восторг от моего предложения, и я, трезво оценивая свой внешний вид, их в этом не винила. Даже тога не спасала положения, я бы сама не доверила столь бестолково выглядящей девице и лишайную кошку. Недоверчиво косясь на меня и поцокивая языком, предводитель — а звали его Амадей Блох — принялся рассказывать, что за беда пригнала их к дому магистра Виктредиса из деревни Косые Воротищи, которая находится «во-о-он там, вверх по речке, значится».
Косые Воротищи особым богатством никогда похвастаться не могли. Это была одна из тех поразительных деревень, где засуха сменяется наводнением, затем следует град и ураган, а все, что осталось после этого, обычно погибает в последующем пожаре. И так как цикл этот был непрерывен и замкнут, то местные жители сначала разочаровались в жизни, потом в огородах и сенокосах, плюнули на прочие народные ремесла, плоды которых тонули, горели, уносились прочь ветром и сборщиками податей, и стали жить весело и привольно, хоть и впроголодь. Вообще-то это можно было объяснить тривиальной ленью, но сами себя косоворотищенцы считали философами.
Домашняя скотина была вынуждена заботиться о своем прокорме самостоятельно; оголодавшие косоворотищенские свиньи, сбившиеся в хорошо организованные стада, обращали в бегство даже вооруженных до зубов путников.
Единственной отрадой местного населения оставалась рыбалка. Тем более что во время наводнений этим делом можно было заниматься, не выходя из дому. С малых лет каждый косоворотищенец знал, что в жизни есть только одно светлое пятно — когда поплавок начинает дергаться. Ну и соответственно то, что большая часть населения Косых Воротищ ночевала и дневала на реке, никого не удивляло. Даже жены не пилили своих мужей, появлявшихся раз в месяц на пороге дома со связкой карасей в руках и следами беспробудного пьянства на лице.
Жизнь шла своим чередом, и косоворотищенцам нечего было бы делать на подворье магистра Виктредиса, но привычный уклад существования злополучной деревни был нарушен.
Да, мужики уходили на рыбалку, как и всегда. Но больше они домой не возвращались!
Первая пропажа особо никого не встревожила — исчез беспробудный пьяница Густакль, по которому никто слезы не лил. Вторым пропал куда более почтенный Турмиус Лок, но нрав его жены был так хорошо известен всей округе, что соседи разве что удивились, чего он так долго ждал.
Ну и пошло-поехало… Каждый месяц двое-трое косоворотищенцев бесследно исчезали, покидая безутешных жен, детей и прочих родственников. Однако местное население паниковать не привыкло, равно как и что-то предпринимать. Подозреваю, что если бы нескольким крестьянам не понадобилось бы на ярмарку, которая начиналась аккурат сегодня, и путь их не проходил около ворот магистра, то о странном
