камеру переключит! – крикнул по-лакски уродливый мужик.
На экране показалась темная комната с одним-единственным окошком под потолком. Свет едва пробивался в нее. Скорей всего – это был подвал или погреб. Пол был бетонный, весь в пыли и опилках. Юля зразу не сообразила, что в углу сидел мальчик. Ей подумалось, что, возможно, это котенок сжался во мраке. Даник рыдал, обхватив свои коленки.
– Джахпар, пускай Зулпукар даст звук. Нашей гостье интересно, – заржал сутулый. – Ей это должно понравиться.
Конечно же, Юля не понимала по-лакски, и последнее слово «понравиться», что прозвучало как «ххуй дизан», ее очень испугало. Она вся побледнела.
Откуда-то из глубины дома пришел ответ на том же языке:
– Шагабутдин, Зулпукар не может настроить микрофон. Иди сам посмотри.
– Ни хрена мои братаны не шарят, – сказал он Юле по-русски, поднял с пола изоленту и попытался снова заклеить ей рот.
Юля плюнула – лента выскользнула из рук Шагабутдина и упала на пол. Урод широко размахнулся рукой и залепил ей пощечину. У девушки брызнули слезы из глаз, и она, что было силы, закричала:
– Помогите!
Тогда Шагабутдин ударил ее тыльной стороной ладони по другой щеке:
– Не кричи, мы далеко от города. Никто не услышит.
Он вышел и выключил свет. Но остался светиться экран, где, вздрагивая плечами, рыдал Даник.
Прошло минут пять. Руки у Юли ужасно затекли, она попыталась пошевелиться, но не могла – ее привязали так крепко, что трудно было даже дышать, кроме того, капроновая веревка резала плечи и запястье. Долго стоять было тяжело. В помещении холодно, а она в одной ночнушке.
Вдруг раздался громкий всхлип, который заполнил собой все пространство комнаты.
– Юля! – это плакал Даник.
– Отпустите ребенка, сволочи! – закричала девушка.
Никто не ответил и в комнату не зашел.
Юля пыталась восстановить в памяти последнее, что она помнила. Неприятное лицо полицейского, как его самого отбросили на стену. А потом – туман. Где же она? Что этим людям от нее надо? Юля могла предположить только одно: весь этот кошмар каким-то образом связан с действиями ее брата. И главное, Илья явно находится не у них в руках. А значит, он ее спасет. И Даника, и всем этим мудакам Илья еще покажет. Эта мысль немного успокоила ее.
К коттеджу, глубоко спрятанному в сосновом лесу, вела проселочная дорога. Техника ездила по ней не часто. Между колеями песочного цвета росла трава. И хоть на дороге были ухабы и лужи, для «Ниссана-Патфаиндера» она была несложной.
– Видишь, Мансур, – сказал пассажир, сидевший на переднем сиденье дагестанец средних лет с отвисшим животом, – мои люди хоть и упустили этого вахлака, зато теперь какое дело сделали! Узнали, что требовалось, и по вашей просьбе приготовили для вас все необходимое.
– Аслан все учтет и в долгу не останется.
Сквозь ветви сосен блеснула солнечными лучами цинковая крыша.
– О, как я посмотрю, ты здесь неплохо обосновался.
– Да что ты, Мансурчик, скромная дача. Строю, строю – никак достроить не могу. Всё в городе на съемной квартире маюсь. На шашлыках и шаурме много не заработаешь. Бывает, парням заплатить нечем. Это вы у нас «золотые львы».
– Погоди, Абумуслим, придет очередь, и тебе квартиру подгоним. Я слышал, что Аслан уже для тебя что-то там подыскивает. Зёма зёму без крыши над головой не оставит.
– Пускай ему Аллах помогает.
Антрацитовый «Ниссан-Патфаиндер» подполз к высоким металлическим воротам. Мансур нажал на сигнал. Зулпукар – двадцатилетний дагестанец с?внешностью джигита – увидел на мониторе камер наружного наблюдения остановившийся внедорожник, его водителя, пассажира и быстрым шагом пошел открывать ворота.
«Нисан-Патфаиндер» вполз во двор. По всему было видно, что на участке идет строительство. Во?дворе лежали доски, укрытые брезентом, возвышались белыми башнями бетонные блоки, неприглядными кучами валялся строительный мусор, ржавели под открытом небом тачки, бочки, трубы, радиаторы.
– Добро пожаловать в мой дом, – пригласил Абумуслим. – Чаю, кофе?
– Нет времени. До часу я должен вернуться с готовым материалом, – деловито ответил Мансур. – Давайте, покажите, где она.
На крыльце хозяина и его гостя встречали три дагестанца. Они нелепо выстроились по ранжиру – высокий, широкоплечий Зулпукар, чуть поменьше его?– Джахпар и сутулый Шагабутдин.
– Показывайте, где она, – приказным тоном проговорил Абумуслим.
Шагабутдин провел всех пятерых в прихожую, затем кавказцы, один за другим, спустились по винтовой деревянной и скрипучей лестнице вниз.
– Осторожно – порог, – заискивающе предупредил Шагабутдин.
Сутулый дагестанец открыл дверь, включил свет. Все пятеро мужчин плотным полумесяцем обступили девушку, привязанную к бетонной балке. Юля зажмурилась от резкого света.
– Что ж вы делаете? – на своем родном языке сказал Мансур. – Вай-вай, ей же больно. – И по-русски обратился к Юле: – Тебе больно?
– Нет, мне щекотно, – зло выпалила девушка.
Это показалось Мансуру смешным. Он хмыкнул, а остальные дагестанцы заржали.
– Вам отомстят! – огрызнулась Юля. – Вас посадят! А!!! – изо всех сил закричала девушка. – Вас убьют!
Дагестанцы просто покатывались со смеху. Абумуслим даже вытер слезу, выступившую в уголке глаза.
– А где пацаненок? – спросил по-русски Мансур.
Шагамутдин кивнул на экран.
– Это он где? В погребе? – поднял брови Мансур.
– Да, он еще недостроен, – объяснил также по-русски Абумуслим.
– Там же холодно! Ай-ай-ай, – закивал головой Мансур.
– Днем – не очень, – безразлично проговорил Шагабутдин.
– А крысы там не водятся? – Мансур произнес это с намеком.
– Крысы? – не понял Шагабутдин.
– Какие еще крысы? – забеспокоился хозяин дачи.
– Крысы приходят, скребутся. У них такие большие, желтые зубы, – понял намек Джахпар.
– Ужас! Брр! – повел плечами Мансур. – Бедный мальчик… А что у вас других комнат, более, так сказать, обжитых, нету?
– Пацан громко ревел, надоел всем – хоть зарежь его, – серьезно проговорил Шагабутдин. – Чтобы не слышать, мы его туда и определили. Там самые толстые стены.
– Вы что! Отведите его в другую комнату, – грозно сказал Мансур.
– Прямо сейчас? – спросил Абумуслим.
– Нет, чуть позже.
Теперь Мансур обратился к Юле:
– Как тебя зовут?
– Пошел ты! – смело сказала девушка.
– Юля ее зовут, – прорычал Шагабутдин.
– Юля… Юленька, – слащаво улыбнулся Мансур.?– Я могу тебя так называть?
– Негодяй! – встрепенулась она.
– Значит, нельзя. А кому можно? – спросил дагестанец. – Юре можно?
Девушка услышала это имя, быстро взглянула на Мансура, но ничего не сказала.
– Юра – это твой друг?
Она молчала.
