– Джи Ди, вы говорите так, будто у вашей собаки микробы!
Он рассмеялся. Тэлли нравилось смешить его. Она считала, что именно это ей нравится больше всего, пока он не произнес изменившимся голосом:
– Вы любите танцевать, Тэлли Смит?
– Нет. – Она тряхнула головой. – Всегда это ненавидела. Мне казалось, что на меня все смотрят.
– Где же избавляться от комплексов, как не здесь? Без этого вы не уедете.
Джи Ди повел ее в гостиную, прихватив свечи. Это была обыкновенная комната, с простой мебелью и деревянным полом, без ковра. Но свечи и выражение его лица превратили помещение в большой зал. Он поставил диск.
– Не думала, что у вас есть такая музыка, – сказала она, когда красивый женский голос поплыл по комнате. Джи Ди раскрыл объятия. Пронзительное чувство охватило Тэлли – будто она вернулась домой. Их тела соприкасались, а его дыхание шевелило ей волосы на макушке.
– Не говорите Стэну. – Он крепче прижал ее к себе. – Парень думает, что у меня, кроме кантри и старомодного рок-н-ролла, ничего нет.
Стэн, еще один член клуба холостяков.
– Я вас не выдам, – пообещала она.
– Почему-то у меня такое чувство, что я могу доверить вам все секреты, – пробормотал Джи Ди.
А потом они просто молча раскачивались под музыку. Тэлли растворялась в нем, чувствовала его силу, руки у нее на талии, тепло его бедра. Это было неправильно! Она помолвлена с другим.
В небе появились звезды. Они поставили другой диск, и звук одинокой флейты заполнил комнату. Джи Ди начал подпевать, но теперь уже не о телке Аннабель. Его голос, глубокий и рокочущий, пел о воине, покинувшем девушку, которую любил; в ночь перед боем он лежал на твердой земле и думал о зеленых полях, оставшихся дома, и зеленых глазах любимой.
– Если он погибнет, я заплачу, – прошептала Тэлли.
И конечно, воин погиб и она заплакала. Джи Ди подхватил ее слезинки подушечками пальцев и слизнул.
– Мое пение всегда заставляет плакать, – поддразнил он.
– Где вы выучили эту песню?
– Мама иногда пела, пела так, будто это ее сердце разбито.
И он рассказал ей о своей матери.
Тэлли поняла, что он ей доверяет полностью, и почувствовала, как сама атмосфера в комнате изменилась. Прошло много времени, прежде чем Джи Ди поцеловал ее. Поцеловал очень нежно. И прошептал:
– Боюсь того, что произойдет дальше, Тэлли Смит.
– Что произойдет дальше? – спросила она хрипловато.
И он поцеловал ее снова. Это был другой поцелуй. Между ними уже не было барьеров. Как будто их души слились и ничто их не разделяло. Джи Ди подвел ее к кушетке, и они сели. Он уже не целовал ее, но продолжал крепко обнимать.
– Боже, – пробормотал он, – помоги мне поступить так, как подобает мужчине!
Она потянулась к нему, но он дотронулся до ее губ пальцем, слегка наклонив голову.
– Не надо. Сегодня просто позвольте мне обнимать вас.
Тэлли прижалась к Джи Ди, ощущая необыкновенную полноту чувств, сознавая, что никогда за всю свою жизнь не чувствовала себя так хорошо, так умиротворенно. Он крепко прижал ее к себе, касаясь подбородком волос, и поцеловал в макушку. И она уснула.
Утром девушка проснулась одна и испугалась одиночества; такого одиночества она никогда прежде не испытывала. Потому что никогда не позволяла себе ощутить такое слияние с другим человеком.
Она услышала смех из кухни, на цыпочках подошла к двери Утренний свет лился в окно. Джи Ди и Джед за столом уплетали сладкие хлопья, а Бьюфорд ел хлопья с голубикой из своей миски. Все трое виновато посмотрели на нее.
– Я знаю, это не завтрак чемпионов, – сказал Джи Ди.
– Какая разница? Что-нибудь осталось?
– Вишня и цитрусовые. С голубикой больше нет, Бьюфорду приготовлены последние.
– Цитрусовых не надо.
Тэлли протянула руку к вишневым.
Она была в чужой мятой одежде, в чужом доме, волосы в беспорядке. Она ела вишневые хлопья и понимала, что никогда не была счастливее.
– Я думаю, надо положить мою одежду в сушилку, – заявила девушка. – Вечером я отвлеклась и не вынула ее из стиральной машины.
– Что вас отвлекло? – спросил Джи Ди невинно.
Она щелкнула его по лбу, он застонал от притворной боли, и Джед зашелся от смеха.
