— Вы ничего, ничего не знаете! — едва сдерживая слезы, тихо сказала Настя, и ее маленькие, коричневые от загара руки сжались в каменные кулачки. — Ничегошеньки вы не знаете! — прикрикнула она на Кузнецова и даже топнула ногой. А потом вдруг дернула плечом и заплакала.
— Да, не знаю, — кивнул Алексей. — А худо ведь, верно? — Он сочувственно посмотрел на Быстрова.
Чуть слышно, едва шевельнув губами, прошептал мальчик трудное для него слово признания: «Да!» — и, вскочив, побежал, забыв велосипед, прочь от скамьи, на которой сидели его строгий судья и его верная маленькая защитница.
— Что же будем делать-то, а? — обратился Алексей к Насте.
— Я не знаю, не знаю! — плача, ответила девочка.
— Вот видишь, я не знаю и ты не знаешь, а помочь парню надо…
— Обязательно! — воскликнула Настя и блестящими от слез глазами с надеждой посмотрела на Кузнецова.
9
После разговора с Алексеем Лена направилась было в школу, которая находилась на той же улице, что и суд, но передумала и свернула в переулок, решив сперва побывать дома. Но она не дошла и до дома, опять свернула в переулок, пересекла узкий многолюдный Арбат и вошла в подъезд здания, в котором, судя по ярким афишам, помещался кинотеатр.
Здесь, на площадке перед окошечками касс, Лена остановилась, вынула из кармана жакета маленькую пудреницу и быстро, как говорят наизусть, провела пуховкой по носу и подбородку. Потом, перехватив скучающий взгляд кассирши — в окошечко виднелись лишь ее сонные глаза да неестественно тонкие дужки бровей, — Лена поспешно протянула ей деньги.
— Один билет, пожалуйста, — сказала она.
— На какой сеанс? — медленно пошевелила губами кассирша. Спешить ей было незачем: на площадке перед кассой стояла одна Лена.
— На сейчас, — сказала она.
— «На сейчас» уже началось, — пошутила кассирша. — Да вам на какой, собственно, фильм?
— Мне все равно, — сказала Лена. — Мне просто нужно пройти к Костюковой.
— К нашей администраторше? Так зачем же, милая, для этого пятерку отдавать? Скажите на контроле, что вы к Костюковой, и вас пропустят.
— Хорошо, я так и сделаю, — кивнула Лена, продолжая стоять на месте.
«Идти или не идти?» — вдруг заколебалась она.
Нина Костюкова была старшей пионервожатой в той самой школе, где теперь вместо нее работала Лена. Нина же, уйдя из школы, стала администратором в кинотеатре.
«Вообще-то я готовлюсь к поступлению в консерваторию, хочу стать певицей, — покровительственно поглядывая на Лену, объяснила свой уход из школы Костюкова — рослая, яркая девушка с накрашенными губами, с самоуверенным, громким голосом. — Ну, а пока приглашена администратором в кинотеатр. — И, хотя Лена не спрашивала Костюкову, что это за работа, она, все так же покровительственно поглядывая на Лену, продолжала: — Дежурство через день. Это вам не круглосуточная возня с огольцами. Теперь смогу хоть вокалом заняться».
Выходило, что Костюкова сама оставила работу в школе и была этим очень довольна. Но из разговора с директором школы Лена заключила, что дело обстоит не совсем так и что директор весьма охотно расстался со своей прежней пионервожатой.
За какой-нибудь час передала Костюкова все дела Лене. Она привела ее в пустую пионерскую комнату, широким движением руки обвела голые стены и запыленные столы, на которых вперемешку валялись шахматные фигуры и костяшки домино, и сказала:
— Владейте. Знамя, барабаны и тому подобное сейчас в лагерях.
Затем они прошли на площадку перед зданием школы, где был установлен бильярдный стол, вокруг которого, лениво поколачивая киями по шарам, ходили два паренька, а еще два паренька так же лениво набрасывали на крючья металлические кольца. Кольца часто срывались и с протяжным, унылым звоном падали на землю. Да и все здесь, на этой летней площадке для игр, было унылым и безрадостным.
— Развлекайтесь! — снова широко поведя рукой, сказала Лене Костюкова. Помолчав, она несколько смущенно добавила: — Вот и всё… Лето… Большинство ребят за городом. Учителя тоже. Для нашей работы, так сказать, мертвый сезон.
Она еще говорила Лене что-то о массовых мероприятиях, о том, что не худо бы собрать оставшихся в Москве ребят и пойти с ними в кино или еще куда-нибудь, но Лена уже слушала ее невнимательно.
«В чем же, собственно, заключалась ваша работа вожатой в это, как вы говорите, мертвое время?» — хотела спросить Лена Костюкову, но, посмотрев в ее красивое, с насмешливо-пренебрежительным взглядом лицо, так и не спросила, решив, что в ответ на ее вопрос девушка просто еще раз насмешливо глянет на нее и усмехнется своими ярко накрашенными губами.
Притихшая и расстроенная ходила Лена по школе вслед за Костюковой, молча выслушивала ее наставления и даже кивала головой, когда Нина говорила ей, что с ребятами главное — уметь себя поставить, что нечего давать им садиться себе на голову и что кого-кого, а ее ребята уважали.
Так они и расстались — бывшая и новая пионервожатые — посреди пустой пионерской комнаты, и, когда за Костюковой затворилась дверь, Лена решила, что, наверно, секрет работы Нины заключался не в том, хорошо ли обставлена пионерская комната и площадка для игр, не в числе массовых посещений кино, а в том, как она вела себя с ребятами и что ребята, должно быть, действительно ее уважали.
Лена даже невольно сравнила себя с Костюковой, которая явно выигрывала перед ней и своей уверенной манерой держаться и тем, как разговаривала, точно наперед зная, что ей никто и ни в чем не станет возражать.
«Таких мальчишки любят, — с огорчением подумала Лена. — Ну, а я девчушка какая-то. Если и строгой прикинусь, так никто не поверит. Да, наверно, с ребятами у нее дружба», — заключила свои невеселые думы девушка.
Но вот прошло всего несколько дней, и Лена обнаружила, что, кроме пустой пионерской комнаты да скучной площадки для игр, ей в наследство от Костюковой ровным счетом ничего не досталось.
Можно ли было серьезно говорить об уважении ребят к своей бывшей вожатой, когда они ее почти не знали и на вопросы Лены о Костюковой многие недоуменно спрашивали: «А кто это такая?»
«Лето»!.. «Мертвый сезон»!.. — с гневом вспоминала Лена слова Костюковой, с каждым днем все больше убеждаясь в нелепости этого заявления. — «Самое трудное время»! Вот это, пожалуй, будет правильно».
С помощью оставшихся в Москве на лето учителей и комсомольцев из старших классов Лена принялась налаживать работу.
С чего начать, что считать главным, решить было не просто. Все казалось ей самым главным, все требовало пристального внимания.
А время шло, и жизнь сама выдвигала свои требования — поспевай только решать всё новые и новые задачи, которые рождал буквально каждый час работы.
Обязанности пионервожатого… Где они начинаются и где кончаются?
Приступая к работе, Лена могла бы ответить на этот вопрос куда увереннее, чем теперь, проработав уже около месяца. И, думалось Лене, чем дальше будет она проникать в жизнь своих ребят, чем ближе узнает и сдружится с ними, тем труднее ей будет определить, в чем же, в конце концов, заключаются ее обязанности вожатой.
Так, познакомившись с Колей Быстровым, приглядевшись к его жизни, Лена поняла, что судьба этого неразговорчивого паренька глубоко тронула ее, что она обязательно должна помочь ему, хотя и не знает,
