если хозяин собственности вдруг решит воспользоваться своими абсолютными привилегиями собственника, которые гарантируются ему безусловным правовым титулом?
Она с удивлением воззрилась на меня:
— А я решила, что вы фотограф.
Ах ты, гребаный идиот. В голове прозвучал сигнал опасности.
— Мой папаша занимался недвижимостью, — объяснил я, пытаясь улыбнуться. — Долгие дни летом, когда были каникулы в колледже, я провел в его офисе. Так что договоры об аренде — специальность, которой я так и не воспользовался.
— Он явно вас хорошо натаскал. Но у нас здесь нет гарантий прав арендатора, так что во всех договорах имеется эта статья насчет остаточных прав собственности.
— Ладно, — согласился я, не желая дальше развивать эту тему. Взял ручку и подписал экземпляры договора.
— Через шесть месяцев, — сказала Мэг, — мы можем оговорить дальнейшую аренду, хотя я не могу гарантировать, что рента останется на прежнем уровне, то есть со скидкой.
— Понятно, — сказал я, думая, что через полгода я вполне могу быть за тысячу миль отсюда.
— Вам следует известить телефонную компанию и электриков, чтобы они присылали счета на ваше имя.
— Без проблем, — заметил я.
Она протянула мне ключи:
— Если у вас будут вопросы, вы знаете, где меня найти.
Я пожал ей руку:
— Вы просто великолепны, Мэг.
Я встал.
— Последнее, — остановила она меня. — У вас найдется время поужинать как-нибудь вечерком?
— С большим бы удовольствием, — ответил я, живо продвигаясь к двери. — Как насчет недельки через две, когда я уже устроюсь, да и Рейчел приедет.
— Рейчел. Кто такая Рейчел?
— Моя подружка.
— Вы же сказали, что одиноки.
— Так и есть. Но у меня есть подружка в Нью-Йорке. Собирается ко мне на Рождество, так что, если вы никуда не едете, мы бы были рады…
Она посмотрела на меня так, будто я ее только что обманул. Что, по сути, я и сделал.
— Я уезжаю на Рождество, — заявила она.
— Очень жаль. Возможно, в конце января, когда вы вернетесь, мы соберемся. Еще раз спасибо.
Я выскочил за дверь, не дожидаясь еще одного уничтожающего взгляда.
Через несколько часов я уже вселился в квартиру номер тридцать четыре. Немного позднее я отправился на поиски магазина, где продают краску. Один магазин находился впритык к агентству по недвижимости Мэг Гринвуд, но я решил впредь Держаться подальше от этого угла Главной улицы.
Всего два дня в Маунтин-Фолс, а я уже вынужден не высовываться.
Глава третья
В первую же ночь после того, как я перебрался в квартиру, снова пошел снег. И не переставал десять дней. Меня это вполне устраивало. Я не показывал носа. Работал. Не наблюдал за подготовкой к Рождеству, которую можно было видеть на всех улицах Маунтин-Фолс. Рождество было праздником, о наступлении которого я думал с ужасом.
В первую ночь я плохо спал. Кровать проваливалась в четырех разных местах, простыни были влажными, в квартире пахло плесенью. На следующий день я выбросил кровать и купил раскладной диван за $150 в магазине около университета. Я собрал каркас самостоятельно и покрасил его светлым лаком. Потратил еще $200 на одеяло, простыни по размеру и подушки.
Затем я занялся коврами. У меня ушел день на то, чтобы снять их и доволочь до ближайшего мусорного контейнера в двух кварталах от моего дома. Еще я содрал линолеум на кухне и в ванной комнате. Я взял напрокат пескоструйный аппарат за $75 и целую неделю сдирал три слоя краски, которая покрывала сосновые полы. К 14 декабря все полы были чистыми. Затем я занялся стенами. Оказалось, что мне не следовало сдирать обои. Сразу выявились многочисленные дефекты штукатурки, утром 16-го я поехал на край города в большой хозяйственный магазин и потратил сотню на дюжину рулонов строительного картона, клей и кисти. Еще я купил самоучитель для желающих оклеить квартиру обоями. Мои прежние попытки были неудачными, и это еще слабо сказано. Стены стали напоминать коллаж. Одна стена вроде бы получилась ничего, но, когда клей высох, на поверхности появилась сетка из пузырьков. Мне пришлось все содрать и начинать с начала. Наконец, я решил начать с небольших площадей, и к 19-му оклеил стены своей спальни. К 24-му я закончил обе комнаты. Получилось не совсем профессионально, но, по крайней мере, квартира лишилась своей былой мрачности.
Утром на Рождество, проснувшись, я представил себе Адама и Джоша. Вот Адам несется по лестнице в нашем доме в Нью-Кройдоне и зарывается в груде подарков под елкой. «Где мой подарок от папы?» — спросит он Бет. Она покажет на подарок, который купила сама, и скажет, что это от меня. «Почему папа сам не может его мне отдать?» И Бет снова попытается объяснить, что папа…
Я почувствовал, что расклеиваюсь, поэтому принялся за работу, проведя восемнадцать часов в компании кисти и нескольких больших банок с белой краской, которые купил накануне. На рождественский ужин у меня был омлет с сыром и три бутылки пива. А в подарок себе я купил за тридцать долларов транзистор. Весь день у меня орало Национальное общественное радио. Так я пытался заглушить тишину. Я разобрался с почтой, которая поступила накануне от пересылочного почтового отделения. Несколько отчетов по кредитным карточкам. Письмо из банка, подтверждающее распоряжения, которые я сделал перед отъездом. Пачка рождественских открыток, но, к счастью, ничего от Бет.
К Новому году квартира была заново покрашена, полы покрыты лаком, и я был практически банкротом. После того как я заплатил ренту за следующий месяц (подсунув ее под дверь офиса поздно ночью, чтобы не встречаться с Мэг), я обнаружил, что у меня на счету осталось ровно $250. До следующего взноса надо было прожить еще целый месяц. Я прикинул, не стоит ли мне попробовать получить авансы по карточкам Виза и МастерКард, принадлежавшим Гари, но мне все еще очень не хотелось залезать в долги. Мне придется жить на девять долларов в день.
Оказалось, что это не так уж и трудно. Я покупал экономно в местном супермаркете. На университетском обменном пункте покупал книги в мягкой обложке по доллару за штуку. Я не высовывался. Снег продолжал идти. Я редко выходил из квартиры, время проводил с книгами и Национальным общественным радио, готовил дешевые блюда. Я вычистил наждачной бумагой все шкафы и полки на кухне, затем использовал оставшийся лак для пола, чтобы их подкрасить. Я убил два дня на очистку ванны и кухонной раковины от ржавчины. Я отполировал краны, удалил из духовки въевшийся жир, устлал шкафчики на кухне чистой бумагой, и старался не думать ни о чем, кроме этих домашних дел.
Девять долларов в день. В Нью-Йорке я тратил такие деньги на такси. Но мне нравилась дисциплина, которая была необходима при скромной жизни. Я получал удовольствие от ремонта квартиры. Было что-то благодатное в полировке дверных косяков, очистке половых досок, освобождении карниза от въевшейся краски, превращении занюханного места в нечто светлое, легкое, чистое. Это отвлекало ум, отгоняло надоедливых демонов. Хотя я иногда баловался с камерами Гари — мне безумно хотелось заглянуть в видоискатель, я старался избегать всего, что имело отношение к фотографии. Точно так же я использовал этот нескончаемый снег — и отсутствие денег — в качестве оправдания своего нежелания исследовать территорию вне Маунтин-Фолс. Или хотя бы зайти еще разок в «Горный перевал» за их гигантским завтраком. Я продолжал прятаться. Я выходил на каждодневную прогулку, когда смеркалось. Ходил за покупками в разные магазины, никогда не покупал продукты в одном и том же супермаркете дважды в неделю, в книжный заходил в разное время, чтобы за прилавком каждый раз был другой человек. Я пугался
