и она предложила его подвезти. Грант предложил ей зайти к нему что-нибудь выпить, и она согласилась. Она никак не могла предположить, что его жены не окажется дома.
Его дом удивил Веру своей роскошной обстановкой, учитывая, что она знала, сколько он получает. Однако не чувствовалось никаких усилий придать этому надлежащий вид.
Квартира выглядела так, словно нуждалась в хорошей уборке. Она знала, что Карен, его жена, работала в Манхэттене, но она не предполагала, что у нее там была квартира.
— Здравствуйте, доктор Уэст.
— А? Да, привет. — Вера попыталась улыбнуться, проходя мимо группы студентов. По их приподнятому настроению чувствовалось, что близится конец семестра. Никому из них не грозит одинокое лето и одинокое будущее.
В тот первый вечер у Элана дома она предложила приготовить лед, пока он наливал виски с содовой. В морозильнике лежала груда упаковок пиццы, лазаньи, куриные полуфабрикаты и бог знает что еще. Боже мой, неужели он так питается?
Через два дня вечером Элан занес ей домой книгу. Она только что пожарила курицу, и аппетитный запах разнесся по всему дому. Когда он что-то сказал по этому поводу, Вера, естественно, пригласила его поужинать.
Элан привык подолгу гулять перед ужином. Он стал нередко заходить к ней, затем — все чаще и чаще, когда Карен была в Нью-Йорке. Он звонил, спрашивал, не хотела бы она составить ему компанию, и если да, то что ему принести. Называя себя «мужчиной, который пришел поужинать», он приносил с собой то вино, то сыр, то фрукты. Элан всегда уходил от нее в восемь или в половине девятого. Он был всегда к ней внимателен, но не более, чем бы они находились в окружении людей.
Но несмотря на это, Вера не могла уснуть по ночам, думая о том, скоро ли о них начнут сплетничать. Она не спрашивала его, зная наверняка, что он не рассказывает жене об их встречах.
Элан показал ей письма Леоны, как только начал их получать.
— Я не собираюсь показывать их Карен, — сказал он. — Они только расстроят ее.
— Я уверена, что она не придаст им значения.
— Нет, Карен лишь выглядит умудренной опытной женщиной, на самом деле она далеко не так уверена в себе. И она зависит от меня в гораздо большей степени, чей ей кажется.
Через несколько недель он сказал ей, что Карен обнаружила письма.
— Как я и предполагал, она огорчена и встревожена.
В это время Вера подумала, что Карен ведет себя несколько странно. Встревожена за своего мужа и все время в отъезде. Глупая женщина.
Сначала Элан, казалось, намеренно избегал разговоров о себе. Затем, постепенно, он начал рассказывать ей о своем детстве.
— Отец ушел от нас, когда мне было восемь месяцев. Мама с бабушкой… такой дуэт! Они только и делали, что зарабатывали деньги. — Он рассмеялся. — Я имею в виду, что они почти только этим и занимались. У бабушки был большой старый дом в Итаке. Она сдавала комнаты старикам. Я всегда говорил, что вырос в доме престарелых. Четверо или пятеро стариков были в прошлом педагогами, так что у меня не было проблем с домашними заданиями. Моя мать работала в местном универмаге. Они экономили каждый цент, чтобы я мог получить образование, и с умом вкладывали деньги. Готов поклясться, что они были разочарованы, когда я получил право на большую стипендию в Йельском университете. Они обе хорошо готовили. Я до сих пор помню, как приятно было приходить домой холодным днем после занятий и, открывая дверь, чувствовать тепло и вдыхать вкусные запахи, разносившиеся из кухни…
Элан рассказывал ей все это за неделю до смерти. Затем он добавил:
— Вера, я чувствую то же самое, когда прихожу сюда. Тепло и ощущение, что я прихожу домой к тому, с кем я хочу быть, и кто, я надеюсь, хочет быть со мной. — Он обнял ее. — Ты можешь немного подождать? Мне нужно что-то придумать.
Вечером перед смертью Элан в последний раз приходил к ней. Он был очень расстроен и подавлен.
— Мне надо было сначала поговорить с Лори и ее сестрой. Я слишком поторопился, обратившись сразу к декану. Теперь декан считает, что у меня со студентами слишком панибратские отношения. Он прямо спросил, какие проблемы у нас с Карен и что является причиной ее столь частого отсутствия.
В тот вечер уже в дверях он медленно поцеловал ее и сказал:
— Все изменится. Ты нужна мне, и я очень люблю тебя.
Какое-то предчувствие подсказывало ей, что надо попросить его остаться. Если бы она только прислушалась к нему и — плевать на все эти сплетни. Но она дала ему уйти. После половины одиннадцатого она позвонила ему. У него был радостный голос. Он уже поговорил с Карен и все выложил ей. Он принял снотворное.
— Я люблю тебя, — вновь сказал он, и это были последние слова, которые она от него услышала.
Слишком взволнованная, чтобы лечь спать, Вера посмотрела в одиннадцать часов новости и начала прибираться в гостиной, взбивая подушки и раскладывая журналы. Она заметила, как на кресле что-то блеснуло. Это был ключ зажигания от машины Элана. Он, видимо, выпал из его кармана.
Ее внезапно охватило какое-то непонятное беспокойство. Найденный ключ был предлогом для очередного звонка. Она набрала его номер и долго слушала гудки. К телефону никто не подходил. «Должно быть, снотворное уже подействовало», — убедила она себя.
Сегодня, под влиянием вновь нахлынувшего на нее чувства одиночества, Вера торопливо шла с опущенной головой по вымощенной булыжником дорожке. Перед ее глазами стояло лицо Элана. Ей мучительно хотелось обнять его. Она дошла до ступенек. «Элан. Элан. Элан».
— Элан…
Вера не заметила, что произнесла его имя вслух, пока не встретилась с проницательным взглядом Брендона Моуди, поджидавшего ее на крыльце.
81
Сидя в углу за столиком в «Вилья Чезаре» в Хиллздейле, в нескольких километрах от Риджвуда, Сара никак не могла понять, как ей пришло в голову согласиться на этот ужин с преподобным Бобби и Карлой Хоккинс.
Эта парочка показалась в дверях через пять минут после ее возвращения из Нью-Йорка. Как они объяснили, они ездили тут неподалеку, осматривая окрестности, и видели, как она обогнала их на Линкольн-авеню.
— У вас был такой вид, словно вам нужна помощь, — сказал преподобный Бобби. — И я почувствовал, что Господь велел мне развернуться и заехать к вам, чтобы узнать, как дела.
Когда Сара, распрощавшись с Грегом Беннетом, в семь часов приехала домой из клиники, то почувствовала сильную усталость и голод. Софи не было и, как только Сара открыла дверь пустого дома, поняла, что не хочет находиться там. «Вилья Чезаре» издавна был ее любимым рестораном, где можно великолепно поесть. «Устрицы, креветки, белое вино, каппучино, всегда теплая, приветливая обстановка», — подумала она. Сара уже выходила из дому, когда подъехали Хоккинсы; и в конце концов они поехали в ресторан вместе.
Приветствуя кивком головы знакомых, сидевших за другими столиками, Сара сказала себе: «Это доброжелательные люди, и я выслушаю все их проповеди». Погруженная в свои мысли, она не сразу поняла, что преподобный Хоккинс спрашивает ее о Лори.
— Это дело времени, — объяснила она. — Джастин, я имею в виду доктора Донелли, совершенно не сомневается в том, что в конце концов Лори перестанет упорствовать и расскажет о той ночи, когда умер профессор Грант. Но похоже, что эти воспоминания тесно связаны со страхом, который она испытывала в прошлом. Доктор полагает, что в какой-то момент у нее наступит внезапное просветление памяти. Я молю Бога, чтобы это случилось.
