становилась опасной для власти самого царя. В связи с чем он и решил приложить грандиозные усилия, чтобы и себя, и свое потомство от этой опасности оградить. Если смотреть правде в глаза, то становится очевидным, что это и была главная причина реформы, задуманной Аменхотепом. Главная, но, разумеется, не единственная. Другие, не столь меркантильные, тоже, без сомнения, присутствовали. Среди них такие, к примеру, полезные для страны причины, как прекращение религиозных распрей, которые на почве многобожия, безусловно, случались; сплочение населения страны благодаря вере в единого для всех небесного владыку и улучшению условий жизни людей в городах и областях за счет богатств, конфискованных у ставших «лишними» храмов других богов. Трудно преувеличить, насколько поклонение разным богам отделяло людей друг от друга, что было на руку верховным жрецам и их свите в каждой отдельно взятой местности. «Разделяй и властвуй» – знаменитая фраза, часто приписываемая Юлию Цезарю, первоисточник которой на самом деле так и остался неизвестен, актуальна во все времена. Идея единого и общего для всех бога могла послужить сплочению египетского народа, как «внутри себя», так и с населением некогда враждебных, а теперь подвластных ему территорий.
И раз уж религия являлась главной формой идеологии и на ней зиждились как общественная, так и частная жизнь жителей всей страны, вне зависимости от достатка и положения, – храмы являлись крупнейшими центрами культурного влияния в стране. Поэтому религиозная проповедь могла быть с легкостью использована правительством для укрепления собственного положения, как в самой «Черной земле», так и на близлежащих территориях. С этой целью, очевидно, и создавались понятные и доступные разноязычным и разноплеменным массам, населявшим соседние с Египтом земли, новые формы культа.
На эту составляющую религиозной реформы Эхнатона указывают некоторые фразы из большого гимна Атону. В гимне говорится о том, что бог солнца Атон восходит над каждой страной, что он как единый творец мира создал все страны – Египет, Сирию и Нубию, посылая жизнь каждой стране. Если прежние египетские боги изображались как покровители одного лишь Египта и египетского царя, обеспечивавшие ему победу над его врагами, то теперь новый бог Атон был объявлен богом не только Египта, но также и соседних стран.
Таким образом, вступив на престол, Аменхотеп IV начал открытую борьбу против жрецов, опираясь при этом на довольно широкие слои населения Египта, которым пришлась по душе предложенная новым царем перспектива поправить собственное бедственное материальное положение. Тем более что вряд ли Эхнатон начал свою агитработу с сообщения о том, что никакой жизни после смерти, как он предполагал, не существует в принципе. Ведь в этом случае ему бы не удалось привлечь хоть сколь-нибудь значительное количество последователей, хотя бы из числа простых граждан. Процесс переоценки ценностей происходил не в один день, причем он был достаточно грамотно построен и преподнесен. Тем не менее многие весьма серьезные причины – в том числе и желание жить вечно, если не в этом, то хотя бы в загробном мире, – перечеркнули в конце концов все многолетние труды Эхнатона. Тут он явно, как говорится, перегнул палку. Но, несмотря ни на что, результат, которого фараону все-таки удалось добиться, не может не вызвать уважения.
Итак, попытка свергнуть власть жрецов была невероятно трудной и настолько же опасной даже для «живого воплощения бога на Земле». Благодаря все тому же непомерному богатству в течение всех предыдущих царствований жрецы оказывали сильнейшее влияние как на внутреннюю, так и на внешнюю политику египетского правительства, и для того чтобы начать борьбу с подобным положением вещей, Аменхотеп IV просто обязан был сначала заручиться поддержкой хоть какой-то, пусть даже самой небольшой части представителей именно этого сословия. Новый фараон предпринял хитрый и чрезвычайно разумный маневр – он переманил на свою сторону провинциальное жречество, в частности священнослужителей двух главных городов страны – Гелиополя и Мемфиса. В этих городах со времен глубокой древности тоже процветал культ единого верховного солнечного божества, вот только не Амона. Поэтому для начала Аменхотеп IV стал выдвигать в противовес культу фиванского бога Амона культ гелиопольско-мемфисского бога Ра-Горахте (Гора, или Хора). Объявив себя первосвященником именно этого бога, фараон начал строить в Фивах его храм, провозгласив его самого при этом единственным существующим божеством.
Чтобы подчеркнуть значимость своей реформы, Аменхотеп IV все эти строительные работы проводил с большой пышностью. В надписи, обнаруженной на самом храме, говорится о том, что только лишь для работ по изготовлению одного большого обелиска царь призвал всех каменщиков от Элефантины до дельты. Именно к этому периоду относятся и самые многочисленные изображения солнечного божества Гора с головой сокола, украшенной солнечным диском.
Однако, как считал Аменхотеп, время для нанесения сокрушающего удара по фиванским жрецам, а вместе с ними и по всему древнему традиционному многобожию, еще не настало. Восстановление древнего культа и постройка храма солнечному богу в Фивах стали лишь первым этапом его реформы, перевернувшей – правда, только на время – тысячелетние устои целой страны.
Пока Аменхотеп выжидал подходящего момента, его деятельность вызвала мощную оппозицию со стороны лидеров фиванского жречества, что в свою очередь заставило царя окончательно порвать с ними. Культ прежнего «государственного» бога Амона и вся система древнего традиционного многобожия подверглись гонению. Храмы, не признававшие реформу Эхнатона, разрушались по всей стране и в невероятных количествах, жрецы изгонялись. Особо яростных противников политики нового фараона объявляли еретиками и просто казнили. Имя бога Амона, имена других богов Египта и даже само слово «боги» усердно уничтожались на всех памятниках, причем царь не пощадил даже имени своего отца, равно как и своего собственного, ибо в их состав входило имя Амона («Аменхотеп» означает «Амон доволен»).
Одновременно с расправами над жрецами Амона Аменхотеп IV выдвинул и официально утвердил новый культ. Он провозгласил культ единого солнечного бога Атона, который якобы лично снизошел к нему в святом откровении. В связи с чем фараон принял имя Эхнатон, что означало «блеск Атона». После этого Аменхотеп-Эхнатон навсегда покинул Фивы.
Поблизости от современной Эль-Амарны царь построил себе новую столицу, о красоте и роскоши которой будут слагать гимны многие его современники, и украсил ее дворцами и храмами. В этот город, получивший название Ахетатон, что в приблизительном переводе означает «горизонт Атона», Эхнатон и переселился вместе со всем своим двором, чиновниками и жрецами нового солнечного бога.
Производившиеся уже в наше время раскопки бывшей резиденции Эхнатона дали колоссальный материал для изучения жизни египетских городов той эпохи. Наряду с большим царским дворцом здесь были обнаружены здания государственных учреждений, в частности государственного архива и «школы писцов» (так называемого «дома жизни»), богатые усадьбы, принадлежавшие крупным аристократам и чиновникам, кроме того, дома, в которых жили представители средних слоев населения, мелкие торговцы и ремесленники. И наконец, целый квартал, когда-то населенный городской беднотой, скорее всего людьми, в те далекие времена трудившимися в некрополе {1}.
А неподалеку от города были обнаружены гробницы знатных вельмож того времени. Стены погребальных комнат в этих гробницах сохранили уникальную роспись с изображениями фрагментов жизни людей и богов, выполненными с невероятным мастерством. А еще – интереснейшие надписи (в частности, текст гимна в честь бога Атона), которые дают возможность довольно подробно изучить и саму эпоху в целом, и религиозную реформу, проведенную Эхнатоном.
Проводя свою реформу, Эхнатон опирался в основном на средние слои населения, представители которых образовали вокруг фараона новую группу придворного чиновничества. Вот с этого момента, насколько нам известно, и начинается карьера главного героя этого повествования – Хоремхеба. Эти новые вельможи находились в полной экономической зависимости от фараона. В оставленных после себя надписях в своих гробницах они гордятся главным образом не своей родовитостью и знатностью, а милостями фараона, которому они обязаны своим возвышением. Без его благосклонности, без его внимания и его щедрой руки они с легкостью снова оказались бы там, откуда «вытянул» их Аменхотеп, – на улице, без каких-либо надежд хоть что-то изменить. И к чести представителей новой египетской элиты стоит сказать, что они без ложного самодовольства откровенно это признавали: на стенах своих гробниц они часто изображали, как царь щедро вознаграждает их за верную службу и за то, что они следуют его новому религиозному учению, всячески поддерживая реформу, что было весьма честно и благородно с их
