– Этот на редкость нахальный субъект – Шульгин, – проговорил Японец, который, очевидно, не переставал размышлять о том, каким образом моему боссу стало известно то, чего он решительно не мог и не должен был знать.
– Кто? – Капитан уставился в лицо Японца раздраженными глазами уставшего и смертельно желающего наконец свалиться на кровать и выспаться человека.
– Тот, о ком тебя предупреждал Петр Дмитриевич.
– Ну да?
Только тут, кажется, Японец вспомнил о моем наличии в рубке и оборвал свою речь. Его лицо недовольно вытянулось, и он пробурчал:
– Вот что… иди пока что в свою каюту, я приду позже с помощником капитана. Сейчас, дорогая, не до тебя.
– Это понятно, – сказала я и вышла.
Глава 8
Я направлялась не в свою каюту, а к Родиону и Валентине. Я застала их бурно препирающимися. Родион говорил:
– Валя, ты так меня упрекаешь, будто я устроил этот катаклизм. Я же не виноват, что вот так все повернулось!
– У тебя никогда ничего по-человечески не выходит, – отвечала Валентина. – Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету. Так и ты: если ты не ищешь приключений на свою шею, они сами тебя находят. Что-то не припомню такого случая, чтобы в Средиземном море хоть один туристический лайнер потерпел катастрофу. А стоило уважаемому Родион Потапычу Шульгину ступить на палубу, как тут же прецедент и создан. Конечно, это не ты устроил все это!.. Но все дело в том, что ты упорно натыкаешься на различные препятствия, которые портят мне жизнь. Никогда не забуду, как несколько месяцев назад стреляли в окно нашей кухни и разбили новенький кофейник!
– Вообще-то должны были разбить мою черепную коробку, – спокойно возразил Родион.
Валентина даже на кровати подпрыгнула:
– Да как ты можешь такое мне говорить? Когда ты Марии говоришь – это одно, а когда мне, своей жене, – это уже совсем другое!..
– Одну минуту, – сказала я, застревая в дверях, – прошу прощения, что испортила вам семейную сцену, но знаете, дорогие друзья, там, кажется, начинают эвакуацию пассажиров. Из барселонского порта, насколько мне удалось краем уха уловить в капитанской рубке, высылают спасательные плавсредства. Да и шлюпок на корабле, кажется, немало.
– И за что мне все это… – вздохнула Валентина. Родион пристально посмотрел сначала на нее, потом на меня, затем произнес:
– Ладно… начинаем собирать вещи. Только кажется мне, что это еще не конец… продолжение следует, – пробормотал он, понизив голос, после паузы.
– Что? – вскинулась Валентина.
– Ничего, ничего, – поспешил осадить ее босс.
Вишневецкого, разумеется, не нашли. Теплоход тем временем принимал воду с угрожающей быстротой, несмотря на судорожную работу в трюме большей половины личного состава экипажа, включая первого помощника капитана. Второй помощник руководил эвакуацией пассажиров, потому как всем уже стало ясно, что к моменту прибытия спасательных судов, затребованных из Барселоны, «Скрябин» не удержится на плаву и затонет – уж слишком велики были разрушения, причиненные взрывом.
Через полчаса мы сидели в корабельной шлюпке, которая спускалась вдоль борта на талях, перекинутых через шлюп-балки. Внизу, в нескольких метрах под нами, уже плескалось ярко освещенное аварийными боковыми прожекторами море.
– Ничего… – вздохнула Валентина. – Хорошо, что мы заказали билеты на круиз только в одну сторону, а обратно полетим на самолете.
– Что? – спросил босс, погруженный в задумчивость. – А… ты об этом? Ну что же, все, что ни делается, все к лучшему. По крайней мере в моей личной биографии еще не было эвакуации с тонущего лайнера.
– В моей – тем более, – призналась я.
– Да ну вас! – фыркнула Валентина. – Нашли, чему радоваться! Экзотику нашли!
– Это тебе, Валечка, не моторная лодка посреди речки заглохла, – поддел ее Родион.
В одной шлюпке с нами по курьезному стечению обстоятельств оказалась та самая шумная дама с собачкой, и нет надобности лишний раз говорить, что ее муж все еще надиктовывал что-то на трубку мобильного телефона – четким, ясным и спокойным голосом, словно он присутствует на светском приеме, а не при крушении судна.
Сюда же сел и Японец. Угрюмый и молчаливый, он старался даже не смотреть на нас с Родионом, да мы и сами не жаждали общения.
Шлюпок и прочих плавсредств почему-то хватило на всех, а не так, как то бывает в голливудских фильмах-катастрофах с элементами высокой патетики и непременным мелодраматическим слезовыжимательным исходом. Имеется в виду не только многострадальный и многократно уже помянутый «Титаник», но и решительно все киножвачки подобного плана.
– Какой кошмар, – вздохнула толстая дама. Ее лицо было очень бледное, что было видно даже при свете кормового фонаря, и я подумала, что она принимает все происходящее чересчур близко к сердцу. – Отдохнула, называется. Правда, Микки?
Родион пристально посмотрел на нее и разродился вопросом:
– Где-то я вас уже видел, мадам… Но где?
К тому времени, как прибыли спасательные суда, «Скрябин» уже скрылся под водой, и непроглядную тьму вокруг прорезали лишь лучи карманных фонарей да кормовые огни шлюпок.
Эвакуация прошла настолько организованно, четко и грамотно, что единственной жертвой стал любимый попугай одной из пассажирок, который свалился за борт вместе с клеткой – тяжелой, дорогой, фигурной и оттого камнем пошедшей на дно вместе с несчастным пернатым. Бедная женщина заплакала, а потом поклялась, что сполна взыщет с туристической компании, устроившей такой замечательный тур по Средиземноморью. Тут же нашелся юрист, который пообещал ей в этом помочь.
Уцелел даже весь багаж пассажиров, вплоть до громоздкой и занимающей много места коллекции игрушек сына одного из пассажиров. Правда, чтобы уместить все и всех, экипажу пришлось пойти на большие жертвы и не садиться в шлюпки, а плавать вокруг в спасательных кругах. Благо вода была теплая.
Исключение составили только несколько руководящих членов экипажа, как-то: помощники капитана, главный механик и почему-то главный повар и главный крупье казино, который, вероятно, причислял себя к экипажу и на этом основании втиснул свои, прямо скажем, объемистые телеса в капитанскую шлюпку.
Зато сам капитан, как и положено по неписаному морскому закону, последним сошел со своего погружающегося в морскую пучину корабля и теперь плавал в воде прямо в белоснежном форменном кителе, положив локти на спасательный круг. В тусклом свете фонарей лицо у него было такое скорбное, что многие сердобольные пассажиры принялись утешать его, а один мужик раскупорил бутылку водки и предложил капитану выпить за упокой безвременно почившего «Скрябина».
Капитан отказался, зато плавающие неподалеку два молодых матроса приняли это своевременное предложение и тяпнули спасительного напитка прямо из горла бутылки.
– Вот народ, – сказала я Родиону и Валентине, – с ними такое вытворяют, а они еще жалеют матросов, которые плавают в воде и якобы студятся, и утешают капитана… предлагают ему водки, чтобы успокоить. Да какие-нибудь америкашки их утопили бы прямо веслами по голове, чтобы впредь никому не повадно было подвергать драгоценные американские организмы таким бесчеловечным перегрузкам.
