необычного тембра. Такие голоса сразу же вызывают в памяти Большой театр или консерваторию.
– Что вам нужно, молодой человек? Что вы хотите?
Я посмотрела на улицу. Разыгрывавшаяся там сцена «снятия дамы на вечер» или на день, кому как удобно, была бы вполне типична для нашего района… Если бы дама была помоложе лет этак на тридцать.
Слов нет, выглядела она более чем прилично: мое прекрасное зрение даже с расстояния двухсот метров позволило разглядеть изумительно ухоженную кожу, на которой, правда, все-таки были морщинки, однако персиковый цвет лица скрадывал напоминание о прожитых годах. «Гусиные лапки», впрочем, едва заметные, каким-то невероятным образом подчеркивали красоту глубоких черных глаз, нос был не классически прямым, но все равно красил ее обладательницу. Кстати, он был почти как у Барбры Стрейзанд, ее же тонкие губы… Вообще, если бы не цвет глаз, я бы подумала, что перезрелая блондинка, к которой сейчас грязно приставал уличный хулиган, была не кем иным, как звездой Голливуда собственной персоной. Очень похожа.
Молодой человек между тем настаивал: «Пройдемте со мной». Дама отбрыкивалась. Молодой человек становился все более настойчивым, дама злилась, пока наконец не залепила ему пощечину, прозвучавшую в тишине, словно выстрел.
– Сука старая! – завопил он. – Ща я тебя…
– Что? – ни капли не пугаясь, заорала дама. – Что ты мне сделаешь?
Парень слегка опешил.
– Коза драная! – неуверенно сказал он. – В клочья порву!
«Интересно, за что? – подумала я. – За отказ? Велика беда».
Другую можно найти, молоденьких соплюшек на улицах аки мошкары на болоте. А этой рафинированной во всех отношениях даме лет пятьдесят, не меньше.
Что же нужно парню? Секса или денег? Но и то и другое требовать среди белого дня от проходящей мимо незнакомой женщины «золотого возраста»? Безрассудно. Я направилась к ним, пока не спеша, но внутренне готовясь к рывку. Чувствовалось, что парень может принести немало неприятностей.
– Рискни, гнида позорная! – порадовала меня разнообразием лексики дама. – Падла мрачная! Что зенки-то вылупил? А? Чего заткнулся? Я тебя живо научу старших уважать!
Парень оскалился, рыкнул дурным голосом и неуклюже вскинул руку, словно собрался ударить даму. Однако хрупкое создание, казалось бы, с трудом стоящее на десятисантиметровых каблучищах, повело себя совершенно непредсказуемо. Женщина присела, уходя от удара, и метко ткнула братана кулачком с наманикюренными пальчиками в бок. Когда парень замахнулся еще раз, она профессионально перехватила его руку и заломила ее так, как это любят делать омоновские ребята, заставляя противника принять ту позу, что называется «раком», после чего провела пару не видных мне манипуляций с бычьей шеей гопника. Парень сделался как шелковый. Он послушно сел на задницу и более не шевелился.
Я подбежала к женщине. Счастливчик недоуменно гавкнул мне вслед.
– Помощь требуется?
Женщина в черном костюме оценивающе окинула меня взглядом – по случаю жары я была в легком спортивном костюме – и одобрительно кивнула. Мне понравился ее взгляд, которым она оценила мои плоские, однако тугие мышцы – это был взгляд профессионала. Похоже, дамочка когда-то серьезно занималась борьбой.
– Ой, пожалуйста, милочка, – великолепным контральто сказала она, – не знаю прямо, что с ним и делать. Вырубить-то я его вырубила, но что теперь? Не на закорках же тащить, в самом деле?
– Посмотрим, – сказала я, присаживаясь рядом с парнем.
Он бессмысленно таращился, не реагируя на мою руку, которой я помахала перед его глазами. Так иной раз смотрит наш Счастливчик, когда посреди дня налопается «Чаппи», потом сядет и осоловело уставится в одну точку. И хоть кол ему на голове теши – не моргнет даже.
– Что вы с ним сделали?
– Кемпо, – лаконично сказала дама и добавила: – Если вы, конечно, поймете, что я имею в виду.
О кемпо я не только знала, я даже умела им пользоваться. Японским термином «кемпо» обозначают боевые искусства, зародившиеся в Китае. «Кемпо» в переводе означает «путь кулака» или «наука кулачного боя». В принципе, как и все восточные единоборства, это изучение боя на близкой дистанции без оружия, но также и развитие умственной и физической культуры. Очень мне нравятся такие приемы, когда противника успокаиваешь прикосновением пальцев к определенной биологически активной точке, коих на теле человека очень много. Только нужно быть осторожным – а то убьешь. Но вообще-то у мастеров такого не случается – обычно он с точностью до минуты может определить, как долго, например, продлится паралич у противника, если слегка нажмешь на… Но это уже подробности.
– Надо же, – уважительно протянула я, – никогда бы не подумала, что встречу женщину, которая владеет кемпо.
– Ну, руку-то я ему завернула самым элементарным приемом: захват кисти и заворот за спину. Не люблю, знаете ли, сложностей. На мой взгляд, чем проще прием, тем он эффективнее, не правда ли?
– «Ножницы» тоже неплохи, – кивнула я.
– О, да я вижу, мы с вами – родственные души! – обрадовалась женщина. – А вы этим давно занимаетесь?
Всю жизнь, хотела ответить я, но передумала. Обсуждение боевых тонкостей, конечно, штука приятная, но не здесь же этим заниматься!
– И куда вы теперь его денете? – спросила я. – В милицию бы надо, как-никак нападение.
– Ой, вы знаете, – жеманно протянула женщина, кокетливо взмахнув ухоженной ручкой, – здесь где- то недалеко должно располагаться агентство «Частный сыск». Я как раз туда и направлялась. Я думаю, лучше будет, если с ним профессионалы побеседуют.
Эта дама нравилась мне все больше и больше. Во-первых, тем, что считает нас профессионалами – согласитесь, это приятно. Во-вторых, она совершенно нетипична. По ней ни за что не скажешь, что на нее только что было совершено покушение. Стоит себе как ни в чем не бывало, демонстрирует светскость и женственность, вроде бы не она только что мастерски уложила громилу на асфальт. Причем сделала это чисто по-женски – «без шума, без пыли». Взмахнула ручкой – и готов.
– Мария Якимова, – представилась я, – детективное агентство «Частный сыск». Чем могу помочь?
Недаром мне показалось знакомым лицо этой женщины – конечно, я ее знала, несмотря на то что в принципе всю свою детскую, отроческую и сознательную жизнь была далека от мира кино, шоу-бизнеса и театра. Я зачастую путала Арнольда Шварценеггера и Бертольда Шварца, а Аллегрова почему-то ассоциировалась у меня с медициной – бог знает почему, должно быть, все дело в созвучии слова «аллергия» и фамилии певицы. Вот такое у меня было воспитание. Сэнсэй Акира делал упор на другие вещи. Но об этом позже.
Дом, в котором я воспитывалась, находился как раз рядом с драматическим театром. Я часто видела афиши с улыбающимся холеным женским лицом, где чуть ниже находился текст: «Елена Беловицкая! Единственный концерт в нашем городе перед мировыми гастролями! Торопитесь купить билеты!»
Она пела. У нее был дивный голос, а также великолепный репертуар, чарующая красота и море поклонников. Но все в этом мире преходяще. С годами увяла кожа, в золото волос вплелось серебро, изменился и несколько задребезжал голос. Поклонники состарились или поумирали от перестроечных невзгод, а те, что остались, зачастую не имели средств, чтобы прийти на концерт камерной дивы. Тех, кто сохранил слышащие уши и при этом имел достаточно денег на дорогой билет и желание послушать Беловицкую, было настолько мало, что Елена Дмитриевна решила: овчинка выделки не стоит. Беловицкая стала давать редкие концерты совершенно бесплатно. Не для избранной кучки народа, а, как всегда, для полного зала. Так и самой приятнее петь.
Однако жить на что-то надо. Поэтому пятидесятилетняя певица мудро решила плыть по течению и отбросила консервативную гордость человека искусства, сказав себе, что лучше быть богатым, сытым и хорошо одетым, чем принципиально сидеть на хлебе и воде. Мужа у нее, как ни странно, так и не появилось.
