привыкая к теплу. Организм еще не до конца осознал, что он наконец в безопасности, и напряженно прислушивался к собственным ощущениям. Девушка судорожно вздохнула.
Снаружи застонали. Девушка моментально спохватилась, и вскоре все дверцы джипа были надежно заблокированы. Со страхом Юля смотрела, как за тонированным стеклом возникает черная тень.
В стекло постучали очень громко.
– Ты чего? – прохрипел мужчина. – С ума сошла? Открой!
– Нет, – категорично ответила Юля. – Не дождешься!
Мужчина опять что-то сказал, но Юлия его уже не расслышала. Он направился к багажному отделению. Девушка моментально встревожилась. Она была слабо знакома с устройством таких автомобилей – вообще-то любых автомобилей – и не знала, может ли кто-то снаружи открыть багажник без ключей, если его очень не хотят пускать внутрь. Если может, тогда все плохо, вынуждена была признать девушка.
«Телефон!» – мелькнула спасительная мысль. В машинах такого класса обычно есть встроенные телефоны!
И в самом деле, в машине был не только телефон, но и бортовой компьютер, и кондиционная установка, и печка, наполнявшая в данный момент салон теплым воздухом, и прочие радости современного автомобилиста.
Юлия схватила трубку и на секунду задумалась – кому же звонить? Близких знакомых нет, друзей нет, родственники отпали в самом начале. Милиция? Да, пожалуй, больше и некуда звонить. Правда, на помощь в таком случае рассчитывать не придется. Пока они найдут ее, пока доберутся до места происшествия… Пока ничего не произошло, но к моменту прибытия оперативной группы этот пригорок уже станет местом убийства некоей Бочкиной Ю. П.
Юлия отбросила эти пессимистические мысли и набрала номер. Но трубка молчала.
– Черт! Аккумулятор же не включен!
Юлия лихорадочно перебрала связку ключей, пока не нашла тот, который, как ей показалось, был именно ключом зажигания. Как ни странно, это был действительно тот самый ключ.
Налево или направо? Ай, куда повернется. Повернулось налево. Машина тихонько загудела, ровное урчание двигателя немного успокоило девушку. Теперь что? Надо, кажется, нажать на какую-то педаль, потом двинуть рычаг, который справа торчит, затем… Что затем? Затем, наверное, машина поедет.
Юлия схватилась за руль, чувствуя, как бешено колотится сердце. Сзади, где-то возле багажника, послышались глухие удары.
«Он же машину ломает!» – пронеслось в голове у Юлии. Она надавила на первую попавшуюся педаль, кажется, среднюю. Машина не двинулась с места, только двигатель зазвучал по-другому. Так, есть еще две педали. Левую или правую? Ключ повернулся налево, значит, левую, по-женски логично решила девушка. Она вдавила ее в пол, но ничего не произошло.
«Ой, надо же газ нажать! – вспомнила девушка. – Методом исключения у меня остается только одна педаль, ее и нажму».
Двигатель заурчал, и девушка, не ожидавшая, что все так просто, машинально двинула вперед рычаг переключения скоростей, но тут же его выпустила. Машина прыгнула вперед, как газель, и остановилась. Юлия, зажмурившись, вцепилась в оплетенный кожей руль, чувствуя, как по спине стекает струйка пота. Ну вот, сама не заметила, как согрелась. «Рычаг. Затем опять буду давить педаль», – решила девушка. Но ничего этого делать ей не пришлось, так как машина неожиданно покатилась сама, сначала тихо и плавно, затем набирая скорость.
«Черт, да она же под горку катится! – сообразила девушка. – А если вокруг наводнение, значит…»
Джип притормозил в огромной луже, забуксовав.
«Приехали», – печально подумала девушка.
Поскольку «Ауди» уехала вместе с «пинкертонами», я была вынуждена передвигаться с помощью общественного транспорта. К нотариусу я ехала на метро, но обратный путь решила проделать не таким экстремальным способом и поймала такси. Я направлялась из центра снова в Солнцево, когда на мобильный мне пришла коротенькая эсэмэска от Родиона. Она гласила: «Поговори с Кузьмичевой. Узнай все. Следователь в курсе».
Так, значит, шефу понадобилась информация об убийстве Аникеева. Зачем ему это?
На следующем повороте я круто изменила маршрут, убедив водителя еще одной банкнотой, и направилась в Бутырскую тюрьму, где содержалась Вера Кузьмичева, подозреваемая в убийстве Аникеева Виктора Валентиновича.
Что я знаю об этой девушке? Практически ничего, кроме того, что она была задержана с поличным возле трупа Аникеева. Что еще? Да и все! И о чем же мне с ней разговаривать? Я позвонила Родиону, на что он мне лаконично ответил:
– Скажешь, что ты адвокат. Но это ты скажешь ей, а Валентину Петровичу Недругову объяснишь, кто ты есть на самом деле. Он в курсе, так что не тушуйся. Узнай все, что произошло в тот день. Меня интересует любая мелочь.
Итак, не буду описывать всех подробностей проникновения в Бутырскую тюрьму, однако благодаря протекции и заблаговременному договору Шульгина с Недруговым я без особых проблем проникла внутрь самого известного московского узилища и увиделась с Кузьмичевой.
Поначалу девушка немного недоверчиво ко мне отнеслась, но я уверила ее, что я самый настоящий адвокат. Образ, над которым я изрядно потрудилась в туалете, находящемся неподалеку от бутика, где, кстати, я купила и строгий костюм, и блузку с английским воротничком, очень мне в этом помог. Я уложила волосы в очень простую, но именно этим и подкупающую прическу. Очки без оправы довершили облик преуспевающего юриста.
Что же этот юрист увидел перед собой? Усталое взлохмаченное бледное существо, которое понуро смотрело в пол, когда я вошла в камеру для свиданий.
Думаю, описание девушки не заняло бы много места даже у самого педантичного писателя потому, что ее внешность не отличалась особыми приметами. Ординарное лицо без особых потуг на оригинальность. Грива темно-русых волос до плеч все еще хранила следы умелой стрижки. Однако без укладки прическа девушки напоминала скорее неприбранную солому на голове огородного чучела, нежели модную небрежность из парикмахерских журналов. Сквозь спутанные пряди на мир глядели небольшие глаза невыразительного серого цвета. Типично славянские глаза выполняли только одну-единственную функцию, которая была предназначена им природой, – они смотрели на мир. А в данную минуту – на меня, с выражением полной безнадеги и уныния.
Брови девушка, правда, выкрасила в изумрудный цвет, в надежде быть узнанной из тысячи, согласно модному шлягеру этого лета. Однако это авангардное решение я сразу и не заметила – девушка сидела, склонив голову.
Но когда мне удалось ее разговорить, я узнала, что существовал человек, ради которого эта двадцатилетняя особа совершила ряд поступков. Разумеется, это был принц. Или рыцарь, обладающий особыми достоинствами. В общем, это был ее сослуживец, в котором Вера, как звали эту героиню несостоявшегося любовного романа, с первого взгляда распознала Его.
Однако принцы имеют тенденцию нравиться не только скромным Золушкам, но и уверенным в себе королевнам. Одна из них уже три месяца держала Веркиного принца в узде романтической привязанности. Принц, как и следовало благородному человеку, отвечал королевне взаимностью и намеревался в скором времени узаконить отношения с особой голубых кровей.
Вера поначалу едва не скончалась от горя, узнав о предстоящей свадьбе принца своей мечты и какой-то там фифочки, которую – как она была уверена – принц любит исключительно за длинные ноги и золотые волосы. Мужчины слабы в отношении женской красоты, Вера хорошо это понимала и потому прощала принца. Замороченный женскими штучками соперницы принц, как думала Вера, просто не в силах разглядеть у нее отсутствие чуткой и красивой души, какая была у нее, у Веры.
Нужно было как-то донести до сознания любимого, что она, Вера, имеет больше оснований занимать место рядом с ним, чем ее соперница. Но что может скромная секретарша с невзрачной внешностью
