себе харакири. Те убийцы, которые угрожали Акире, просто не успели. Да они и не смогли бы убить моих братьев, если бы те сами того не захотели.
Ягуар вздохнул, покачал головой и продолжил свой жуткий рассказ:
– Я очнулся в морге. Не помню, как мне удалось оттуда выбраться. Я исчез из столицы. В Москву я вернулся через несколько лет. С наполовину потерянной памятью, с новым лицом – я сделал себе ряд пластических операций, потому что мое лицо было сильно изуродовано.
– Да, я помню, – пробормотала я.
– А я вот мало что помнил. Тебя по крайней мере в ресторане «Клеопатра» – а я там был! – и в том магазине я не узнал, хотя должен был. Так вот, я приехал в Москву. Я узнал, что Акира и его ученики умерли много лет назад. Я узнал, что в больнице, когда я там лежал, крутились люди из службы безопасности и очень интересовались моим бредом об Акире. Своей мнимой смертью я, сам того не желая, обманул всех. Те ублюдки, Семин, Рейн и Каллиник, даже не знали, кого они поехали убивать. Если бы знали – наверное, никуда не поехали бы. А дальше нечего рассказывать. Я не хотел убивать их всех сразу. Я решил убить их по одному. Я хотел, чтобы они испытали страх. Я поступил на работу к Фокееву и вскоре убил Рейна и Семина по заказу моего нового… хозяина. Рисунки кошачьей лапы – это моя личная инициатива. Такая татуировка была на плече Акиры.
– Ну конечно! – вскричала я. – Как же я могла забыть это!
– О смерти я не думал, – продолжал ягуар. – Я думал только о том, чтобы меня не остановили раньше, чем я разделаюсь со всеми. И тут – по жуткому стечению обстоятельств – на моем пути оказалась моя собственная сестра.
– А больше ты ни о чем не думал? – с расстановкой спросила я.
– О чем? – На его лице появилось легкое удивление.
– Точнее, о ком. О Лиле ты не думал? Ведь она выбросилась с шестого этажа, лишь бы не сказать мне о тебе, не предать тебя.
С жутким стоном ягуар сел прямо на труп Каллиника и схватился за голову:
– Господи… Господи! Значит, там, у этой полоумной старухи… значит, там была ты? Ты, пантера?
Я хотела выговорить «да», но не смогла: это жестокое «да», это утверждение того, что я стала виновницей смерти любимой собственного брата, застряло в горле, как кусок непрожеванного черствого хлеба.
– Она… она была любовницей Факира… – пробормотал Алексей, – он посадил ее на наркоту. А я – я убил ее.
У входа в комнату встрепенулся Родион. Он поднял на нас осоловевшие глаза, в которых чуть ли не в первый раз за все время работы с ним я увидела настоящее удивление, и выдохнул:
– Кровная месть… Акира… татуировка кошачьей лапы на плече. Черт его знает… Средневековье какое-то!
Эпилог
Я позвонила в дверь квартиры номер восемнадцать. Как и недавно, долго не открывали, а потом сильный бас рявкнул:
– Кто там?
Я машинально ответила:
– Я к Екатерине Измайловне.
– Понятно, что не к Василию Петровичу из соседнего подъезда, – точно так же, как в прошлый раз, сообщил бас. – Кстати, его вчера выселили за пьянство. Я спрашиваю, не к кому вы, а кто вы?
– Я Мария Якимова из бюро «Частный сыск».
Дверь распахнулась. На пороге стояла Екатерина Измайловна. Ее морщинистое лицо было суровым, глаза – красные. Она перевела взгляд на стоявшего рядом со мной Алексея и произнесла:
– А это еще кто?
– Мы нашли тех, из-за кого погибла Лиля, – сказала я. – Нашли, Екатерина Измайловна. А это единственный настоящий человек возле вашей Лили. Она любила его.
– Где все те люди? В тюрьме? – сурово спросила старуха, хмурясь и почему-то раскачиваясь взад- вперед.
– Нет, Екатерина Измайловна, – за меня решительно ответил ягуар. – Они не в тюрьме. Они убиты.
Старуха долго смотрела на нас, потом кивнула и тихо сказала, касаясь пальцем уголка глаза, – причем обнаружилось, что нет у нее никакого баса:
– Вот и муж мой, Виктор Кузьмич, говорил, что тюрьма – это не так надежно, как земля.
Я развернулась и отчаянно скатилась с лестницы…
