– Да, – сказала Анна Ивановна. – К тому же и Берг, глава «Альков-GSM», и Мавродитис, председатель правления «ММБ-Банка», также будут тут в числе гостей Алексея. – Она улыбнулась, показывая два ряда безукоризненных зубов. – Леонид Ильич принял необходимые меры безопасности. Вы же знаете, какой в России уровень преступности, – пафосно закончила она.
В гостиной уже находилось около двух десятков человек. Большую часть гостей еще ожидали. Кто-то вел светскую беседу, кто-то неторопливо прохаживался, из бильярдной, где окопались мужчины, раздавался характерный стук шаров. Мы с Родионом присели в кресла, оглядываясь кругом, и в этот момент к нам приблизилась Анна Ивановна в сопровождении высокой и статной молодой женщины в открытом вечернем платье, выгодно подчеркивающем все достоинства ее прекрасной фигуры. Чуть оттопыренная нижняя губка и полуприкрытые веки усиливали выражение высокомерной отстраненности. Величавая осанка, красивая шея, полная достоинства сдержанность в мимике и движениях. Сначала мне показалось, что спутнице Анны Ивановны не больше двадцати лет, но, приглядевшись, я пришла к выводу, что той не меньше двадцати восьми – тридцати лет, то есть она моя ровесница.
– Родион, Мария, – произнесла Анна Ивановна, – позвольте представить вам мою дочь Елену. Лена, Родион Потапович мой крестник, вы были с ним знакомы в детстве. Ты, наверно, не помнишь, он постарше, а ты была совсем еще маленькая.
– Нет, я помню, – выговорила Елена. – К тому же мама рассказывала о вас и всегда приводила как пример, достойный подражания.
«Пример, достойный подражания», – это звучало как-то искусственно, но можно было извинить женщину, которая, по всей видимости, редко жила в России в последнее время. Тем более что произнесена была фраза с великолепно сыгранными приязнью и радушием, скрывавшими впечатление от неуместности употребления вышеупомянутого оборота.
Родион что-то ответил, довольно-таки впопад, а Елена повернулась ко мне, и взгляд ее чуть презрительных темных глаз еще более красивого разреза, чем у ее матери, коснулся моего лица, потом мельком пробежал по моему платью, и выражение легкой презрительности почти испарилось.
– Мне очень приятно познакомиться с вами, Мария, – произнесла она, а выразительные темные глаза словно шепнули: «Как, и неотесанные русские лапотники стали одеваться со вкусом и к месту?» Потом взгляд ее глаз лениво перекатился на босса, и она сказала, ни к кому не адресуясь: – Нисколько не сомневаюсь в том, что мы подружимся.
Не знаю почему, но это меня задело, и я ответила:
– Можно усомниться в чем угодно, но это ставить под сомнение не следует ни в коем случае, дорогая Елена.
Анна Ивановна взглянула на меня одобрительно и с явной симпатией. Елена повела точеными плечами и поплыла от нас по паркету гостиной. Родион, кажется, опять думал о чем-то своем. И в этот момент из бильярдной вышел невысокий, щуплый стареющий мужчина в дорогом светло-зеленом костюме, совершенно не идущем к его тощей жилистой шее и красному морщинистому лицу. Левый рукав пиджака был сильно запачкан мелом, в правой мужчина держал кий. Мужчина был заметно навеселе, что сильно его старило, потому что глуповатая улыбка подчеркивала морщины в углах рта и вокруг глаз. Он церемонно поцеловал руки дамам и развязно обратился к Анне Ивановне:
– А что, драгоценная, Рыжий Ап еще не соизволил прибыть?
– Кто? – переспросила та. – Это что-то из рекламы, кажется? Ты что, какого-то эстрадника подписал на этот банкет?
– Господи, какая ты непонятливая у меня, – прогнусавил Леонид Ильич (а это был, несомненно, он) и подошел к огромному, до потолка, стрельчатому окну, а потом отвернулся от него и проговорил: – Нет, кажется, не приехал. А все в принципе уже готово. Рыжий Ап, милая, – обратился он к своей жене, Анне Ивановне, – это наш с тобой зять. АП – Алексей Павлович, а какого цвета у него волосы, ты и сама знаешь.
Леонид Ильич взъерошил редкие седые волосы и, подмигнув дочери, спросил:
– Небось соскучилась по мужу, а, Ленка?
Та отвернулась от отца, и я удивилась, насколько же они непохожи, отец и дочь: он – старый, бодрящийся, морщинистый, с длинной гусиной шеей, невпопад юморящий и пьяненький, а она – чопорная, статная, грациозная, немногословная.
– Соскучилась, – решил для себя Леонид Ильич и мелко, дребезжаще засмеялся, – небось в Англии не мужики, а медузы. Англичане, одним словом!
Он снова стал коситься в окно, а потом закричал на всю гостиную:
– А, явился юбиляр! Вот его авто бочком притаранило ко входу!
– Не кричи так, Леонид Ильич, – сказала хозяйка.
– Да чего там, вот и Рыжий Ап прискакал! – не обращая ни малейшего внимания на жену, радостно вопил бывший кандидат в члены Политбюро, прилипнув к окну. Все гости с любопытством обернулись на трубный глас хозяина дома и тоже подошли к окнам. Родион и я последовали общему примеру.
Во двор въехал великолепный черный «Линкольн», судя по всему, совсем новенький и матово отливающий на солнце. Его сопровождал черный «Мерседес-600», а замыкал вновь прибывшую автоколонну темно-зеленый джип «Хаммер», обрызганный грязью и с разбитым правым подфарником. Из него вывалились трое массивных молодых людей, а из «Линкольна» вышел невысокий, но очень широкоплечий мордатый казах с узкими глазками и распахнул заднюю дверцу лимузина. Оттуда показался высокий молодой мужчина лет тридцати пяти, с короткими рыжеватыми волосами и уже лысеющий. Он был в легком сером плаще поверх серой же рубашки и почему-то держал в руке миниатюрный ноутбук.
Из черного «мерса» извлек свои телеса основательный солидный мужчина с толстым, почти простодушным лицом и маленькими бульдожьими глазками. Он был в белом костюме и разговаривал по крошечному серебристому мобильнику, а потом, закончив разговор, поразмыслив, сунул телефон в руки одному из охранников и с достоинством зашагал к парадному входу вслед за человеком в сером плаще.
– Ага, приехал, негодяй, – улыбнулся Леонид Ильич и уже благодушно пронаблюдал, как из темно- зеленого джипа с разбитым подфарником вышел рослый седой мужчина с властным моложавым лицом и крупными шагами нагнал людей из «Линкольна». Леонид Ильич повертел головой в поисках ушедшей встречать гостей супруги и пробормотал: – Аня… это самое… ты где? – Его глаза остановились на мне, и я машинально ответила, куда именно направилась хозяйка дома.
– Что вы говорите? Ах, да! – Леонид Ильич постучал себя пальцем по лбу и снова перевел взгляд на меня.
Надо было видеть, как маслено вспыхнули при этом его глаза и рот сам собой разъехался в приятной улыбке.
– В самом деле? – в порядке зондирования почвы переспросил он и приблизился ко мне. Впрочем, более детальному рассмотрению моей внешности помешало появление в гостиной трех новоприбывших гостей. За ними в некотором отдалении следовал угрюмого вида широкоплечий казах, тот самый, что открыл заднюю дверцу «Линкольна»; остальной конвой, видимо, незаметно рассосался по пути.
С гостями шла Анна Ивановна и весело смеялась какой-то двусмысленной шутке господина с бульдожьими глазками, оглаживающего лацканы своего белого костюма.
Леонид Ильич всплеснул руками и пошел навстречу гостям. К некоторому моему удивлению, он проигнорировал вальяжного толстяка в белом костюме и подскочил к мужчине в серой рубашке, тому самому, в плаще и с ноутбуком. Плащ он уже снял, ноутбук отдал охране, остался в темных брюках и рубашке. По сравнению с толстяком и особенно Леонидом Ильичом он выглядел почти мальчишкой. Пенсионер федерального значения полез обниматься с ним.
Этот молодой мужчина в серой рубашке, с короткими рыжеватыми волосами и был знаменитый Маминов, банкир. Родион толкнул меня в бок, потому что гостей попросили за столы, а я осталась стоять, пристально глядя на Алексея Павловича. Рыжий Ап, мелькнуло в голове. Забавно. Да, действительно: что- то из телевизионной рекламы.
Знаменитый банкир, оказавшийся подозрительно молодым, словно не заметил гостей, а молча уселся возле Леонида Ильича во главе уже накрытого стола. Рядом с ним плюхнулся толстяк, как оказалось – нынешний председатель правления «ММБ-Банка» Телемах Одиссеевич Мавродитис.
