или еще что-то такое.
— Ага, призрачная стена, — поддакнул я. — Мы ее видим, а на фото ничего.
— Может, и призрачная! — посмотрел на меня с вызовом Игорь. — Пока не проверим, нельзя отметать ни одну гипотезу. Во всяком случае, никакого разумного объяснения этой штуке нет.
— Ладно, орлы, закругляйтесь, — прервал дискуссию Сан Саныч. — А то до вечера тут проторчим.
— А чего торчать, надо возвращаться. Все же ясно. — Видимо, Пушкину загадочное свечение успело надоесть.
— Ясно не ясно, а надо завод проверить. — Сан Саныч подобрал с земли велосипед. — Кажется, эта ваша хрень не только ТЭЦ, но и «Металлург» накрыла. Надо выяснить точно. За тем нас и посылали.
Самарский металлургический завод, в просторечье «Металлург», был построен еще в пятидесятые годы прошлого века. Кировский район, в простонародье также прозванный Металлургом, строился именно вокруг завода. Завод жил и здравствовал в советский период и, как многие предприятия, начал загибаться в девяностых. Речь даже шла о закрытии. В начале двухтысячных из крутого экономического пике удалось выбраться. К прежним объемам производства завод не вернулся, но все-таки мало-помалу пыхтел. Производил он разнообразную алюминиевую продукцию, занимал огромную территорию, и людей там работало немало.
Все это нам поведали на инструктаже перед отъездом. Сказать по чести, рассказали больше, но запомнил я только это. В конце концов, рядом сидел Игорь, который впитывал лекции как губка. Меня же больше волновала практическая сторона вопроса: полные цеха мертвецов. Да, этот район пострадал от наводнения меньше прибрежных, но вода все же побывала и здесь. Значит, завод был затоплен полностью…
Подозрения Сан Саныча подтвердились: стена бледного света окружила не только ТЭЦ. Завод тоже оказался заключен в прозрачную лимонную скорлупу. Светящаяся полоса шла аккурат по периметру, временами ныряя в заводские стены и проступая уже над крышей. Похоже, ни кирпич, ни бетон не являлись для нее преградой. Неподалеку от входа она поворачивала — резко, почти под прямым углом. Накрой покрывало света проходную, мы бы туда и не сунулись. А так пришлось заходить, проверять. Правда, меня тоже разобрало любопытство: как этот диковинный свет уживается с каменной постройкой?
Мы оставили велосипеды снаружи под присмотром Эдуарда Вербовски — пятого и последнего члена нашей выездной бригады. Ника тоже порывалась ехать с нами, но я настоял, чтобы она осталась в лагере. Поездка не сулила ничего хорошего, и мне не хотелось лишний раз рисковать. После долгих препирательств Ника сдалась, а ее место занял Вербовски — рослый, крепкий мужчина с рубленым римским профилем, короткой стрижкой и квадратной челюстью. До отключки Вербовски работал в госнаркоконтроле, а еще раньше — судебным приставом. К своим тридцати пяти он имел седину, одно ножевое и одно пулевое ранение, навыки рукопашного боя, железное самообладание и умение стрелять по людям без колебаний — по нынешним временам навык весьма ценный. В остальном — совершенно обычный человек среднего ума и остроумия, любитель пошлых анекдотов и женщин, неразговорчивый, терпеливый и неукоснительно выполняющий приказы начальства. У нас роль начальника исполнял Сан Саныч. Он быстро просек, что вся эта возня со свечением Вербовски не нравится, и оставил его снаружи контролировать обстановку. Остальные прошли внутрь.
Двери поддались на удивление легко. В нос ударил до боли знакомый запах гниющих тел. Я рефлекторно задержал дыхание и поспешно натянул маску. Отдышался. Заводская проходная выглядела на удивление цивильно: светлые стены, аккуратная будка охранника, две шеренги стульев, никелированная перегородка и белая рамка металлодетектора. Прямо за ним скорчился в позе эмбриона чоповец. Разглядеть детали я бы не смог и при желании. Стена света висела тут же, прямо за детектором. На таком расстоянии она слепила не слабее полуденного солнца. Ее верхняя часть спокойно уходила в потолок, нижняя упиралась в пол. А ведь эта штуковина может уходить вглубь и на десять метров, и на километр… Правый край стены разрубал боковой коридор, левый упирался в стену.
Я прикрыл глаза и отвернулся. Дальше не пройти.
— Вот сволочи! — внезапно выругался Игорь.
Я обернулся и увидел, что он присел на колено и изучает пол. Подошел ближе.
— Что случилось?
— Следы!
Игорь зло ткнул в пол. Приглядевшись, я тоже заметил проложенную в многолетней пыли тропинку. Если бы не сияние, мы бы заметили ее сразу, но слепящий свет резал глаза, и разобрать детали было непросто. Однако Игорь сумел.
— Ну, следы, и что? — Я так и не понял, почему наш следопыт так возмутился.
— А то! — раздраженно сказал Игорь и быстрым шагом подошел к охраннику. Ногой перевернул его на спину. — Ничего нет! Ни рации, ни дубинки. Кобура пустая. Обобрали его, вот что!
Игорь возмущенно взмахнул руками. Сейчас от него до стены света оставалось не больше метра. «Придурок, — подумал я, — пистолета не нашел. Совсем на этих стрелялках помешался. Надо его оттащить, а то чего доброго вляпается в эту хрень».
По-видимому, Сан Саныча посетили схожие мысли, потому что вперед мы шагнули одновременно. Стена вспыхнула, в один миг запылав еще ярче, и меня вдруг прошиб озноб. Закружилась голова. Я почувствовал уже знакомый зуд и ничуть не удивился, когда легкие наполнил затхлый запах пыли. Я даже обернулся, ожидая увидеть за спиной странного дога окраса Арлекин. Но пса не было. Только Толик Пушкин глазел на Сан Саныча, тащившего Игоря к двери.
Я отступил следом.
На улице мне понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Я прокашлялся, глотнул воды и обнаружил, что голова вновь стала ясной, зуд исчез, а вместе с ним прошло и внезапное недомогание. За спиной Сан Саныч распекал Игоря за безалаберность и безответственность. Пушкин гыгыкал, Вербовски довольно скалился, ну а Игорю только и оставалось, что пристыженно молчать. Случившегося со мной приступа никто из них не заметил.
Через пару минут нравоучения закончились. Будь мы на фронте или в армии, одними нравоучениями дело бы не ограничилось — могли и в морду дать. В воспитательных целях. Но дело было на гражданке, действия Игоря вроде бы никому, кроме него, не угрожали, а Сан Саныч относился к парню с симпатией. К тому же не представляю, как Игорь отреагировал бы на зуботычину. Сан Саныч, подозреваю, тоже. Так что обошлись нравоучениями. И, судя по пунцовому лицу, их оказалось достаточно. Как говорится, осознал и раскаялся.
Перед отъездом Игорь сделал еще несколько снимков. Засим исследование объекта сочли законченным, соваться внутрь дураков не нашлось.
Заводской комплекс и ТЭЦ стояли на самой окраине города. Несмотря на опасения, сюда мы добрались без приключений. Тем не менее расслабляться не стоило. В этом районе на наши рейд-отряды неоднократно нападали средь бела дня. Две группы не вернулись, еще одна угодила в настоящую засаду — потеряли троих. Жители, перебравшиеся с Металлурга в наш лагерь, тоже рассказывали всякое. По всему выходило, что в окрестностях орудуют не гопники, а настоящие банды, вооруженные и опасные. Обобранный труп охранника являлся лишним свидетельством — огнестрел есть не только у нас. Рабочий или нет — проверять не хотелось.
Пока все было тихо. Мы выкатили на центральную улицу и двинулись вперед, стараясь держаться поближе к домам. Темп держали невысокий, предпочитая в ущерб скорости смотреть по сторонам.
В целом картина не отличалась от той, что я видел в других районах: заполненные битыми ржавыми машинами дороги, переполненный мертвецами троллейбус, вылетевшая с трассы и разбившаяся о дерево «газель». Вокруг ни души, улицы пустовали. Выжившие предпочитали сидеть по домам, и дело заключалось не только в безопасности. Прогулки по кладбищу — не самое приятное занятие, особенно, если трупы забыли закопать.
Наводнение сыграло на руку лишь в одном: вода выкосила не только людей. Гигантская волна
