Металлурга еще пилить и пилить. И все-таки за пределами расчищенной зоны мы уже не были полноправными хозяевами. Тем более, по ночам.
Наш небольшой отряд выписал крюк. Всюду стояла тишина. Ни людей, ни животных. Правда, в такую темень пока нос к носу не столкнешься, никого не увидишь. Небо полностью затянули тучи. Огня в окнах не было, да и толку от него. Так что всего света — механический фонарик да запасной факел на всякий случай. Фонарик работал исправно. Бледный конус света выхватывал из темноты тротуар с провалившимися пластами асфальта и скрывшиеся в траве бордюры. Разглядеть что-либо на расстоянии больше двадцати метров не удавалось, но хотя бы не споткнешься.
Через два часа мы закончили обход и вернулись к костру. Если уж честно, обходить территорию полагалось непрерывно, но на такие подвиги мало кто решался. Обычно вверенные земли обходили дважды, в начале и в конце дежурства.
У костра мы просидели до пяти. Разговор особо не клеился, бодрячком выглядел только Вербовски, остальные клевали носом. Еще месяц назад я провел бы ночь на ногах и глазом не моргнул, но то было месяц назад. Укатали сивку крутые горки. Плохое питание и постоянные напряги даже на мастерах спорта сказываются не лучшим образом. Так что зевал я непрерывно и без всякого стеснения.
В пять часов небо слегка посерело, и пришлось подниматься. Лень ленью, а совершить второй обход надо. Смена заканчивалась в восемь часов. Как раз к тому времени вернемся. Практика показывала, что предрассветный час самый тихий. Если что где и случалось, то до полуночи. Но, как говорится, практика практикой, а долг долгом. Поставили в патрульные — патрулируй, пусть и в щадящем режиме.
Обход не задался сразу. Не прошли мы и сотни метров, как зарядил дождь. Спустя несколько минут он обернулся холодным ливнем, и нам пришлось спешно искать укрытие. Небеса извергали воду едва ли не полчаса. Потом напор поутих, и дождь сменился мерзкой осенней моросью. Вроде и не промокнешь, а раздражает.
Пока мы прятались от дождя, окончательно рассвело. Очертания зданий обрели резкость. Коль скоро мы должны вернуться к смене караула, надо было идти дальше, но вылезать на улицу не хотелось категорически. Главным образом из-за бессмысленности: ну какой идиот будет разбойничать в такую погоду? Однако Сан Саныч сказал «надо», и пришлось оставить крохотный салон красоты, послуживший нам убежищем.
Еще через полчаса выяснилось: опаздываем. Полный обход вверенной территории отнял бы добрых три часа, это ночью мы двигались по сокращенному маршруту.
После недолгого совещания решили разделиться. Сан Саныч и Вербовски отправились проверять дворы по одну сторону от шоссе, мы с Игорем по другую. Встретиться договорились в пиццерии, на самой границе подотчетной зоны.
Дождь то стихал, то вновь начинал моросить, неприятно холодя кожу. Сонливость отступила, но настроение все равно было отвратительным. Я сунул замерзшие руки в карманы, накинул тонкий нейлоновый капюшон и с энтузиазмом изображал горного козла, перепрыгивая с одного участка сухого асфальта на другой. Ручейки, в один миг превратившиеся в настоящие реки, не давали проходу. Сзади вполголоса ругался Игорь. С прыжками ему везло меньше, чем мне.
На улицах не было ни души. Никто не стрелял, не бил окна и не звал на помощь. По такой погоде — вполне закономерно.
В конце концов, промочив и основательно измазав в грязи кроссовки, мы вернулись назад на Победу. До пиццерии оставалось каких-то тридцать метров, когда снова полил дождь. Чертыхаясь, мы выдали короткий спринт и буквально ввалились в стеклянные двери.
Пиццерия не изменилась: десяток круглых столов, стулья с высокими спинками, стойка и дверь на кухню. Я бывал здесь пару раз до отключки и один раз после. Но вот кого во время предыдущего посещения не было, так это четверых посетителей — трех мужчин и женщины. Парочка курила за крайним столиком в дальнем конце зала, один дремал, положив голову на сложенные перед собой руки, четвертый возился с рюкзаком. Наше появление оказалось для них сюрпризом.
Когда я хлопнул дверью, дремавший мужчина, опрокинув стул, подскочил как ужаленный. Тот, что возился с рюкзаком, дернулся и вскочил со стула, рука скользнула за спину. Курившая парочка тоже поднялась.
— Тише, свои! — выкрикнул я до того, как события начали принимать неприятный оборот.
Продемонстрировал нашивку. Такие носили все члены рейд-отрядов коммуны. На плече у стоявшего напротив меня мужчины тоже была такая.
— Вы кто такие? — напряженно спросил он, по-прежнему держа руку за спиной.
— Патрульные, кто. С перевалочного.
— Только двое?
— А вы сами кто? — вклинился Игорь до того, как я успел ответить.
Мужчина хмуро посмотрел на плечо парня, где тоже красовалась нашивка.
— Местные мы. Возвращались с Кирова, спрятались от дождя.
— Ясно.
Я вдруг почувствовал странное волнение, смутное, никак не конкретизированное. Что-то было не так. Я перевел взгляд на подошедшую парочку, на проснувшегося мужчину. Нашивок у них не было, только красные ленты дружинников. Ничего необычного: на местах часто дежурили смешанные составы из одного-двух коммунаров и парочки местных. Нет, дело явно не в лентах. Но тогда в чем? Парочка вполне обычная: парень лет двадцати пяти, слегка полноватый, с отросшими небрежно уложенными патлами, девчонке и вовсе лет двадцать, нос пипкой, длинные черные волосы, в носу и губе пирсинг. Мужчины заметно старше: лет по тридцать пять-сорок. Тот, что спал, — крепкий, хотя далеко не атлет. С нашивкой — сухощавый, среднего роста, с густой черной бородой, то ли кавказец, то ли с Ближнего Востока. В национальном вопросе я не эксперт, да и разглядеть черты лица в полумраке трудно.
— Кто у вас главный? — снова спросил Игорь.
— Степанов, — сквозь зубы ответил «кавказец». Напористость девятнадцатилетнего парня ему не понравилась.
— Степанов, — задумчиво повторил Игорь. — Антон?
— Алексей.
На миг мне показалось, что на лице «кавказца» промелькнула злая ухмылка. Уловка Игоря не сработала. Бывший депутат городской думы Алексей Степанов был фигурой известной и отвечал именно за Победу. Под приказом о нашем назначении в патруль стояла его подпись.
Игорь все так же задумчиво кивнул. Черноволосая девушка сжала руку толстощекого бойфренда, и я вдруг все понял. Четко и ясно.
Ухнуло сердце. Я почувствовал уже знакомый зуд. Но мир перед глазами не поплыл, наоборот, стал кристально прозрачным.
— И в какой вы смене работаете? Потому что бригады Алексея Степанова…
Игорь не понимал. Он был умничка, сообразительный, умеющий связывать факты, чувствовавший ложь и фальшь в других. Он тоже догадался, что наши негаданные знакомцы не те, за кого себя выдают. Он нашел аргументы и готовился вывести их на чистую воду. И вывел бы, никаких сомнений. Вот только в детективном азарте он совершенно не учел, что нас только двое. Против четверых…
Договорить Игорь не успел. Мужчина с красной повязкой шагнул вперед и коротко тюкнул парня в лицо. Голова Игоря дернулась назад. Он издал странный икающий звук и рухнул на спину.
«Кавказец» плавным движением вытянул из-за спины пистолет и, наверное, все бы закончилось в несколько секунд…
Но я начал действовать раньше.
Никогда не считал себя специалистом по рукопашному бою, хотя и посещал курсы по самообороне. Последние — под руководством Вербовски. По просьбе Сан Саныча Эдик показал несколько приемов уличного боя. Что называется, из «основных». К урокам я отнесся без особого энтузиазма. Будучи профессиональным спортсменом, я прекрасно представлял эффективность таких курсов. Стань мастером единоборств за месяц. Ага, как же, как же. Однако когда твои противники тоже непрофессионалы, даже от кратких курсов может быть польза. Особенно, если ты под два метра ростом.
