— Вы получили отличное образование! — Николас без всякой причины злился на нее. — А как же опасности, подстерегавшие вас, зрелища, которые вам доводилось видеть, мужчины, окружавшие вас в подобных местах?
— Я была не такой. Вам этого не понять.
— Нет, куда мне! К чему же вас готовил ваш отец, ведший праведную жизнь? Вам что-то около двадцати двух — двадцати трех лет? Разве он не собирался устроить вашу жизнь?
— Мне почти двадцать пять лет. Разумеется, ему хотелось устроить мою жизнь. Именно поэтому я прибыла сюда. Он бы сам привез меня, если бы не война.
— Это полная чушь, он мог бы вернуться в любое время, если бы захотел. Мне кажется, ваш отец был настоящим подонком.
Серена молчала. Отец все объяснил, но даже тогда Серене, с горестью сознававшей, что ему осталось жить всего несколько часов, его оправдания показались неубедительными. Но ведь это случилось с ним более тридцати лет назад.
— Вы правы, он почти не изменял своим привычкам. Думаю, истина заключалась в том, что он привык к такой жизни и не хотел связывать себя никакими обязательствами. А такое случилось бы, если бы он приехал в Англию.
— Он связал бы себя обязательствами графа Веспиана.
— Да, мой отец был лордом Веспианом.
— Следовательно, вы леди Серена, если только брак между вашими родителями имел место. Такой брак был заключен?
Она с обидой взглянула на него:
— Разумеется.
Николас, не унимался:
— Я говорю то, что любой сказал бы. Вот Чарльзу показалось забавным, что приходится доказывать, кто вы такая.
— Вы обо всем рассказали Чарльзу? Вы не имели права.
— Чарлз никому ничего не скажет — вы ему понравились.
— Что ж, мне приятно слышать, что я кому-то нравлюсь. — Серена достала из ридикюля небольшой мешочек и протянула ему. — Я думала, что мой отец чрезмерно осторожен, но он настоял на том, чтобы вместе с юридическими документами я также предъявила вот это.
Николас развязал мешочек. Внутри лежало замысловатой работы кольцо из золота в необычной старинной оправе, посреди которой была большая черная жемчужина. Хмурясь, он провел пальцем по узору.
— Полагаю, это фамильная вещь, — сказал Николас, опустил кольцо в мешочек и вернул его Серене.
— Еще один подарок, который он вручил мне, лежа на смертном одре, — заметила она с намеренной иронией. — Я должна передать это кольцо моему дяде. Похоже, его должен носить наследник графского титула.
Николас подошел к окну. За краткое время, которое они провели вмести, нарциссы начали увядать, цветы вишневого дерева — опадать. Вдали он увидел лошадь и плуг — скоро начнется посев. Его провели, даже Чарльз заметил это. Устранившись от мира, Николас стал проявлять равнодушие ко всему, кроме взаимного влечения, поглотившего все, кроме радости, силы, притягивавшей их тела друг к другу. Он испытал счастье. Но что бы она ни говорила, его одурачили.
Николаса охватил порыв гнева.
— Скажите мне, леди Серена, — начал он и обернулся к прекрасной обманщице, сидевшей у камина, — почему же вы решили, что надо всячески скрывать, кем вы являетесь на самом деле.
— Вы это знаете.
— Мне хотелось бы услышать ответ от вас.
Костяшки ее пальцев побелели — так крепко она сжала кулаки.
— Пусть будет так, если нет иного выхода. Я не говорила вам об этом, ибо знала, что вы будете держаться на расстоянии мили от леди Стамп, но не откажетесь от заигрываний с мадемуазель Каше без рода и имени. Мне надо было найти бумаги отца. И вы мне помогли только потому, что изнывали от скуки и считали меня законной добычей. О леди Стамп вы так бы не подумали. Я правильно говорю, Николас? И тогда бы у меня не было завещания отца. Не знаю, почему вы заставляете меня говорить об этом. Конечно, вам хочется унизить меня. Несомненно, я заслуживаю этого, только не воображайте, будто вы были святым во время того неприглядного эпизода.
— Я не считал вас законной добычей, как вам было угодно выразиться. Как вы посмели?
— Вы вряд ли обращались со мной так, как отнеслись бы к респектабельной женщине.
— Вы отнюдь не давали мне повода для такого поведения. Увидев меня впервые, вы целовались со мной, когда я полуголый стоял перед толпой зрителей.
— Это вы целовали меня! — Она вскочила на ноги. — Затем вы снова целовали меня здесь, в этой самой комнате.
— Вы не очень-то сопротивлялись.
— Как вы смеете! Как только вы смеете! Вы все поворачиваете к своей выгоде. Я пришла сюда без сопровождения, потому что осталась одна. Родственники, какие у меня могут найтись, даже не подозревают о моем существовании. Я подумала, что встречу мужчину возраста моего отца. Вы с самого начала дали ясно понять, что считаете, будто этих бумаг нет, а если они и существовали, то давно утеряны. Я снова и снова твердила вам, что вела жизнь без тревог и забот, но вы предпочли и этому не поверить. Вы заговорили о правилах игры и о том, что вы не играете, если вам нечем платить, что вы не связываете себя обязательствами. Вы говорили это при любом удобном случае, чтобы я знала — как мне было не знать, — что пошлете меня куда подальше, если обнаружится, что я из тех женщин, кого можно скомпрометировать.
— Теперь ясно, почему вы врали, но непонятно, почему вы позволили мне любить вас. Недавно в амбаре я предоставил вам не одну возможность сказать «нет». Черт побери, Серена, вы это прекрасно знали!
— Да, вы правы, — прошептала она. — А я не воспользовалась такой возможностью. Мне следовало, но я не воспользовалась. Не понимаю, что на меня нашло. Я потеряла рассудок. Я подумала, что можно играть по вашим правилам, что можно позволить себе весеннюю идиллию, как вы это назвали, но поняла, что я из тех, кто не способен беспечно отнестись к таким романам. Для вас это ничего не значило, но я догадалась, что для меня это не пройдет бесследно.
— Вы зашли слишком далеко, а затем обнаружили нечто крайне важное. Такого рода поведение имеет свое название, но я не буду оскорблять ваш слух.
Серена отпрянула, будто он ударил ее, но решительно встретила его взгляд:
— Я заслужила это. Я понимаю, как это выглядело, но я не намеревалась… я имею в виду… в мои намерения не входило… я хочу сказать, что тогда я так считала. Однако после того я поняла, что чуть не швырнула на ветер всякие шансы на счастливую жизнь в будущем с другим мужчиной. Что растратила бы все на того, кто не собирается и никогда не предложит мне то, что мне нужно.
— Конечно же речь вдет о браке, — с отвращением заключил Николас. — Мне следовало знать, что вы не особенно отличаетесь от остальных представительниц своего пола. Что ж, леди Серена, теперь вы сможете выбрать себе безупречного мужа.
— Да, смогу, — ответила она, от обиды ей захотелось ударить его. — Видите ли, у меня есть не только титул, но и огромное богатство. Я наследница и леди, вы правы. Я сумею сделать выбор.
Чарльз не ошибся. Он назвал Серену идеальной партией еще до того, как узнал обо всем. То обстоятельство, что Фрэнсис Элдон в своем последнем послании тоже настаивал на браке, подлило масла в огонь.
— Надеюсь, вы поведете себя честнее с тем бедным увальнем, который вам подвернется, чем со мной. Вы предупредите его, что он ложится в постель с обольстительницей, которая лжет, плетет интриги, мошенничает, играя в карты? Вы скажете ему, что он не первый, кто прикасается к вам? Целует вас? Не первый заставляет вас стонать от удовольствия? Или же вы разыграете перед ним наивную девственницу?
