сверхурочные. И если бы однажды вечером вдруг не решила пораньше прийти домой и не застала Скотта, изменяющего ей с молоденькой ассистенткой прямо на столе в его кабинете, муж еще долго продолжал бы обманывать ее. То была ужасная ночь, но у Даниель хватило мужества выгнать мужа из дома. «Я никогда больше не выйду замуж», – утверждала она. А сейчас ее сердце замирало при виде высокого, красивого, невероятно обаятельного ковбоя. И к своему собственному ужасу, она хорошо понимала, что ей никто никогда так не нравился.
Бодро вышагивая в своих огромных ботинках по степям Вайоминга, Даниель много времени размышляла над тем, почему она решилась на это путешествие. В отличие от других матерей, у которых были престижные и высокооплачиваемые должности и положение в обществе, у нее не было ничего, кроме длиннющего списка вещей, которые ей нужно было купить. Поэтому, когда Линн пришла домой после очередного собрания скаутов, находясь под впечатлением от проникновенной речи Хильди Фастис, и сообщила, что очень хочет отправиться со своей группой в путешествие, Даниель сгоряча упрекнула дочь в пустой трате денег. Но, как следует подумав, она поняла, что вовсе не хочет все лето проторчать в четырех стенах, задыхаясь от зноя и пыли, в компании обиженной дочки. Конечно, Линн знала, что положение их семьи по сравнению с семьями ее подруг просто удручающее. Но привыкнуть к этому не могла.
Скотт никогда не уделял дочери много внимания, вот почему она совсем по нему не скучала. Зато ей очень не хватало его денег, особенно когда дело касалось покупки новых нарядов. Линн не могла понять, почему «дурацкая гордость» не позволяет ее матери принять помощь от человека, за которым она была замужем и который не страдал от недостатка средств. А у Даниель не хватало смелости признаться девочке в том, что ее отец нанял дорогого адвоката, лишь бы только не платить алименты. Поэтому Даниель искренне надеялась, что небольшое путешествие по живописным равнинам Вайоминга поможет им обеим немного остыть и укрепить отношения. А со временем она убедит Линн, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги.
Солнце нещадно палило. Даниель задыхалась от жары и была без сил. В такие минуты идея вразумить дочь не казалась ей такой уж мудрой. Она думала о Скотте, о его бесконечной лжи, о его невыполненных обещаниях. Линн с детства безумно мечтала попасть в Диснейленд, но Скотт так ни разу и не свозил туда дочь, заботясь только о деньгах и о своей карьере. В такие моменты Даниель ненавидела всех мужчин. И больше всего она ненавидела сейчас даже не Скотта, а вот этого красавчика, который управлял их фургоном.
«Все, хватит думать», – решила она и принялась рассматривать живописный ландшафт вокруг. Это занятие отвлекло ее от мрачных мыслей, ей даже показалось, что мир не так уж плох. Воздух стал свежее, и Даниель наконец задышала полной грудью. Теперь она любила жизнь… Даже вдруг почувствовала себя невероятно сильной. Она обязательно реализует все свои мечты. Хотя, похоже, недостаток образования здорово уменьшил ее шансы получить хорошую работу. Много лет назад, стоило ей только заикнуться о том, что она хочет продолжить обучение в колледже, Скотт немедленно разбил все ее надежды в прах, заявив, что его жене не пристало учиться. Она осталась сидеть дома и лишь следила за стремительным развитием его блестящей карьеры.
Конечно, она могла бы устроиться официанткой или поваром. По крайней мере в кулинарном мастерстве ей не было равных, и Скотту нравилось приглашать друзей и партнеров по бизнесу домой на ужин. Ни к чему другому душа не лежала. Однажды Даниель удалось настоять на своем: она нашла низкооплачиваемую работу в небольшой конторе, где ей приходилось вкалывать с утра до вечера, разгребая бумаги, в которых она ничего не понимала. Эта работа сводила ее с ума, а средств, чтобы начать свое собственное дело, у нее не было. В ее жизни не хватало не только денег, но и многого другого, не менее важного, например любви, душевного тепла, понимания, секса, наконец. И вот результат: поцелуй Коди всколыхнул все ее чувства.
– Ты только посмотри, какой у него классный зад, – томно вздыхала Линн.
С ней согласилась и Рэй Энн Петтиджон, шагающая позади. Взгляды обеих девочек были прикованы к ладной фигуре ковбоя, гордо возвышающейся в седле. И это восхищение задело Даниель.
– О мужчине судят не по заду, а по характеру, – сухо заметила она.
Линн подняла на мать злые глаза и холодно возразила:
– Ты можешь судить о мужчине по чему угодно, мам, меня это не касается.
Даниель прикусила язык. Сейчас не время читать нотации, они ее не услышат. Эти девочки – сплошные колючки, дотронешься – и сразу получишь грубый укол. Или увидишь обиду в глазах. Или слезы. Но сейчас ей не до психологии подростков. Хватило бы сил дойти.
Да еще жмут эти новые ботинки. Последние два часа они не присели ни на минуту. Единственным утешением была болтовня Молли, ясноглазой девочки, которая с таким энтузиазмом приветствовала их, когда они приехали, а теперь управляла фургоном. Другие девчонки весело обсуждали какие-то новомодные рок-группы с труднопроизносимыми названиями и основную проблему своей нелегкой девичьей доли: разрешат ли им родители в этом году ходить на свидания. Лишь Молли была увлечена другим.
Казалось, она все знает о дикой природе: названия растений, мелких грызунов, изредка высовывавшихся из своих норок; виды антилоп, то и дело проносившихся мимо и поднимавших столбы пыли… Молли смеялась звонко и заразительно, ее прелестные голубые глаза искрились неподдельным счастьем и любовью к окружающей природе Вайоминга.
Экспедиция медленно приближалась к Сладкой реке, расположенной возле Рокового утеса. Огромная скала угрожающе нависала над равниной и бросала тень на окрестности. Даниель привыкла к походным условиям, и ей даже нравилось шагать по колено в пыли. Но усталость брала свое. Очень хотелось пить, а девочки просто умирали от голода, поэтому все невероятно обрадовались, когда Коди Уокер дал сигнал остановиться на ленч. Через пару минут он принес два огромных ящика с продуктами.
– Ну, как дела?
Его голос набатом отозвался в ушах Даниель. К счастью, ей не пришлось отвечать, это за нее с удовольствием сделал хор девичьих голосов. Да, Коди, безусловно, нравился им и знал об этом. Он ничего не делал, чтобы погасить их восторг, просто держался от них на безопасном расстоянии. Издали он казался девушкам этаким романтическим героем, высоким, красивым, загадочным.
– А как ты, рыжая? – спросил он и улыбнулся так ласково и широко, что на его щеках появились маленькие забавные ямочки.
– Просто замечательно, – солгала она. – И, кстати, меня зовут Даниель. И я буду очень признательна, если вы перестанете обзывать меня «рыжей».
– А у тебя отличное имя, – заметил он. – Но, – добавил он с прежней иронической улыбкой, – «рыжая» тебе больше подходит, мисс Сама Вежливость.
