Все больше отчаиваясь, Эбби отложила папки вошла и кабинет Мэтью. Должен же у него быть список контактных телефонов, решила она. В кабинете не было шкафов для папок – только огромный стол из экзотических пород деревьев с инкрустацией из черного дерева, рабочее кресло, явно предназначенное для мужчины, и два кресла для гостей но углам. На полу, между дверью и столом, лежал восточный ковер в ярко-голубых и золотых тонах. Смайт любил простые вещи и обходился без излишеств.
Эбби подошла к столу. На книге записей в кожаном переплете лежала аккуратная стопка нераспечатанной почты, а рядом – нож для бумаг с фамильным гербом. Его семьи?
От нечего делать она просмотрела конверты. Один привлек ее внимание. Точнее, имя адресата: лорд Мэтью Роберт Смайт, седьмой граф Брайтон.
Эбби провела пальцами по пергаменту цвета слоновой кости.
Обратный адрес: Лондон, Англия. Кажется, адвокатская контора. Она удивилась тому, что Мэтт уехал в Америку, начал собственное дело и руководи и своей компанией, хотя все семейные связи оставались в Англии. В его речи слышался чуть заметный акцент, и, как ей не раз казалось, он не любил, когда к нему обращались, упоминая его аристократический титул. Это выглядело странно, словно он намеренно стирал свое прошлое. Почему? Что означало такое поведение – просто причуду или нечто посерьезнее?
Эбби тряхнула головой, досадуя на себя. В конце концов, ей нет дела до причуд нового шефа. Или все же есть? – думала она, выходя из кабинета. Если он просто стирает из памяти людей и места, которые досаждали ему или не представляли больше интереса, то что же может произойти с ней или любым другим служащим?
Может, Паула не все рассказала о женщинах, которые работали у него раньше? Может, они уходили, потому что к этому понуждало его поведение, или он сам увольнял их? Если так, через несколько месяцев и она может оказаться где-нибудь на улице в самом центре Нью-Йорка, Лос-Анджелеса или Гонконга, без работы и возможности добраться до ее надежного, предсказуемого Чикаго.
Эта мысль заставила ее похолодеть, а потом привела в ярость. Она быстро взглянула на часы. Было около восьми. Повесив сумку на плечо, она выключила свет и закрыла дверь на ключ. И зачем она слонялась в ожидании человека, у которого не хватает такта подумать об удобствах для своих служащих?..
Мэтт вошел в вестибюль из мрамора и стекла и уже собрался миновать охранника, когда тот махнул ему рукой.
– Постойте, лорд Смайт. Молодая дама оставила вам записку.
Молодая дама? Мэтт на миг призадумался, потом сообразил, что это может быть только Эбби. Он схватил листок и прошел к лифту. Еще не доехав до своего этажа, он прочел записку и проклял весь женский род. Двери лифта распахнулись, но он нажал на кнопку «Вестибюль» и отправился вниз.
Мэтт все еще метал громы и молнии, когда добрался до дома в знаменитом районе Луп, где жила Эбби. Мужчина с пакетами продуктов позвонил по домофону, и Мэтт на полном ходу последовал за ним в открывшуюся дверь. На почтовых ящиках стояли имена жильцов и номера квартир. Он не нашел лифта и немедленно начал подниматься по металлической лестнице, шагая через ступеньку и впадая во все большую ярость с каждым пролетом.
Он нашел квартиру 4В и сильно постучал кулаком, отчего венок из сухих цветов, висевший на двери, упал на пол.
Эбби распахнула дверь и уставилась на него, держа во рту сэндвич с расплавленным сыром.
– Что вы…
– Почему вы здесь? – прервал он ее. Не дожидаясь приглашения, он прошел в маленькую квартирку. – Разве до вас не дошло мое распоряжение?
Эбби стояла у открытой двери, глядя на него так, словно это был марсианин, который запросто вошел в ее гостиную.
– У вас отвратительные манеры.
– Забудьте об этикете, – прорычал Мэтт. – Я собирался просмотреть с вами кое-какие важные материалы.
– Я ждала дальше некуда, – парировала она, захлопнув дверь. – Рабочее время давно кончилось, к тому же сегодня суббота. Я проголодалась, а поесть было нечего, и с вами невозможно связаться. Насколько я могу судить, вы совсем забыли обо мне. Я могла бы просидеть там всю ночь.
Мэтт поморщился. Неужели он и впрямь был так беспечен? Он собирался пригласить Эбби на деловой обед, а поскольку сам не привык есть раньше восьми или девяти, ему и в голову не пришло, что у нее другой распорядок. Но он не думал позволить ей так легко отделаться.
– Вас могут вызвать на работу в любое время суток, мисс Бентон.
– Нет, – хрипло ответила она. Откусила еще кусок, прожевала и проглотила, все так же мрачно взирая на него. – Мне надо спать, есть, и в моей жизни должен быть какой-то порядок. Я буду усердно трудиться, но мне надо быть готовой к тому, что меня ждет, чтобы удовлетворить свои скромные потребности. Я не собираюсь просиживать в пустом кабинете, бить баклуши и голодать в ожидании вашего знака или звонка.
Мэтта от злости бросило в жар. Даже Паула не говорила с ним так – без всякого уважения к британцу королевской крови, человеку, который заработал миллионы, человеку, который…
Он моргнул, потрясенный проносящимися в сознании словами. «Уважение» – старый граф, его отец, бесконечно твердил это слово. Мэтт с детства помнит это.
На деле положение семьи в обществе было столь важно для отца Мэтью, что граф Суффолк презрел условности и законы наследования титула, по которым его старший сын должен был стать виконтом, а два младших – всего лишь лордами. Дело в том, что поколения Смайтов, заключая браки с представителями других аристократических фамилий, собрали редкую коллекцию титулов, которые, на взгляд старого графа, следовало использовать. Он решил, что его сыновья тоже должны стать графами, пусть даже носящими не столь прославленные в истории имена. Никто не осмелился перечить старику, ибо все титулы принадлежали семье по закону. А потому в их семье было сразу четыре графа.
