– Проведи этот вечер с родителями. Нечестно ошеломлять их мной сразу по возвращении. – Гэбриэл потерлась щекой о его щеку. – И вообще ты устал. В последнее время мы с тобой явно недосыпали.
– С какой стати мне тратить время на сон, когда рядом ты?
– Благодарю вас, сэр, вы очень любезны. Да, завтра можешь приехать и забрать Генриетту насовсем. – Гэбриэл грустно улыбнулась. – Хотя я буду по ней скучать.
Как она и предполагала, атмосфера в сарае была морозной. К полудню Гэбриэл укрылась в доме, чтобы спокойно съесть бутерброд вдали от враждебных глаз Уэйна, следящих за каждым ее движением. Теперь, когда работа с портретом была закончена, она позволила себе отдохнуть немного дольше, чем обычно, и, вернувшись в сарай, попросила Эдди сходить в подвал за полотном.
– Ну, так что у нас происходит? – прямо спросила она, как только они остались одни.
Уэйн снял с головы стяжку, запустил пальцы в спутанные светлые кудри, отвел глаза в сторону.
– Я обещал твоему отцу позаботиться о тебе в его отсутствие. Утром я был в шоке, когда оказалось, что портрета нет на месте. Если бы с ним что-то случилось, ты не могла бы требовать выплаты страховки.
– Это собственность Адама.
– А ты теперь тоже собственность Адама? – выпалил он.
Воцарилась мертвая тишина.
– Когда отец попросил тебя помочь, – сказала Гэбриэл, глядя на него холодными глазами, – он не имел в виду вмешательство в мою личную жизнь. Понятно?
Вернувшийся в это время Эдди буквально прирос к месту.
– Это личная ссора или могут поучаствовать и другие?
– Просто небольшая очистка атмосферы, – сказала Гэбриэл. – Давайте вернемся к работе.
День тянулся бесконечно, и Гэбриэл ощутила большое облегчение, когда Уэйн и Эдди уехали домой, а она благополучно заперлась на кухне, которая показалась ей надежным убежищем после часов, проведенных в попытках игнорировать ревнивое неодобрение Уэйна.
Позже позвонил Адам и наговорил ей кучу приятных вещей, прежде чем сообщил, что его родители благополучно вернулись домой.
– Отлично, – сказала Гэбриэл. – Я вставила портрет в раму, так что, ради всего святого, завтра приезжай и забери его. Уэйн был просто невозможен после того, как утром обнаружил его отсутствие.
– Я готов по первому твоему слову сказать ему, что ты принадлежишь мне, Гэбриэл Бретт. И что я принадлежу тебе – если у него или кого-то еще есть какие-либо сомнения на этот счет.
– У меня – нет, Адам.
Адам сделал глубокий вдох.
– Как бы я хотел, чтобы ты сейчас была в моих обьятиях. Завтра утром я первым делом заеду к тебе.
– Но только после того, как явятся ребята. Мне совсем не улыбается провести так еще один день!
Гэбриэл поужинала, а потом, как обычно, позвонила родителям.
– Твой отец сейчас уже в очень неплохой форме, – сообщила ей Лора. – Мы проходим пешком целые мили.
– Не ссоритесь?
– Нет. Мы тут не наступаем друг другу на пятки, места более чем достаточно. Могу тебя заверить, что не произошло ничего такого, что могло бы замедлить выздоровление Гарри.
– Я в этом и не сомневаюсь, – благодарно сказала Гэбриэл. – Между прочим, я сегодня закончила работу с портретом Синглтона.
– Ну, тогда я позову Гарри.
После долгого разговора с отцом о том, что процессы нанесения лака и возвращения портрета в раму прошли успешно, Гэбриэл попросила опять передать трубку матери.
– Я подумала, мамуля, что тебе будет приятно узнать, что мы с Адамом теперь хорошие друзья.
– Хорошие друзья, – повторила Лора после паузы. – Можно сообщить об этом отцу?
– Можно. Папа будет доволен.
– Я тоже довольна. Адам мне очень понравился.
– Мне он тоже нравится.
– Нравится?
– Ну, ладно. Я безумно в него влюблена. Теперь ты счастлива?
– Очень. Но только потому, что счастлива ты.
Рано утром следующего дня Гэбриэл трудилась в сарае, поглощенная расчисткой небольшого пейзажа, а Эдри и Уэйн занимались еще одной серией эстампов. Когда машина Адама остановилась перед сараем, она сдвинула со лба головную ленту и, подойдя к двери, обнаружила, что он приехал не один. Высокий седеющий мужчина выбрался из машины и с улыбкой протянул ей руку.
– Доброе утро. Я Том Дайзарт. Мы с вами уже встречались.
– Правда? – Она улыбнулась ему, жалея, что выглядит не очень элегантно.
