Да и потом, использовать мужчину как спиртное, для расслабления я не привыкла. Проще и в самом деле выпить. По крайней мере, наутро не будешь сожалеть ни о чём, кроме пустой бутылки.
6
В жизни бывает семь неудач и семь удач.
Обычно я встаю довольно легко, но тут – особый случай. Последствия посещения фитнес-клуба давали о себе знать – свинцовая тяжесть панцирем сковала всё моё тело. Пальцы согнуть и то больно. Да ещё события вчерашнего вечера… Неужели в меня и правда кидали камнями? Но зачем?
– Лейк, ты спишь? – душераздирающий шёпот Аньки заставил меня открыть глаза. – Помираю я! Не надо было вчера коньяк мешать с абсентом. У нас что-нибудь осталось из спиртного? – Хриплый голос Андре был полон трагизма Дездемоны, которую додушивал Отелло.
– Ань, отцепись, не до тебя! Спроси у Надьки. Она у нас спец по этому делу.
– Понятненько, – пробормотала Анька. – Как твою жизнь спасать – я всегда пожалуйста! А когда твоя лучшая подруга помирает – «отцепись». У Лятрекши можно не спрашивать, после неё выпивки не остается. Сходи за пивом, а? Ну позязяста!
– Ага, и на меня пару бутылок возьми, – вдруг прокаркал чей-то голос, в котором с трудом узнавались Надькины ноты.
– Ну вы, девушки, совсем офонарели! – вяло пыталась я сопротивляться.
– Лейка, ну ты же практически не пила. Тебе проще всех…
Надька, присев на кровать к Аньке, прикурила сигаретку.
– …А у нас «в головке бо-бо, в ротике ка-ка, денежки тютю, муж гав-гав».
– Ну, положим, у тебя-то муж всегда «гав-гав», – огрызнулась я, понимая, что за пивом всё-таки придется идти мне. – А если в меня опять бросят камень?
После пяти минут перебранки я все же поплелась в круглосуточный подвальный магазин. Как же тяжело ноги двигать… А ещё придется шагать вниз десять ступенек по неудобной лестнице, без перил.
Проклиная всё на свете, я подошла к спуску в подвал. Надо быть поаккуратнее, теперь мне есть, и ходить, и жить – за двоих. Вдруг резкий толчок в спину заставил меня побежать по ступенькам, резво перебирая ногами. Ну всё, сейчас меня можно будет соскребать из-под вывески магазина… И тут дверь распахнулась, я упала в объятия… Матвея.
– Ну ты, Лейка, ваще даёшь! – Матвей еле устоял на ногах. – Хотя мне даже нравится.
Оглянувшись, я успела увидеть силуэт мужчины в чёрной майке и джинсах, который удалялся в сторону моего дома. И заорала, тыча пальцем вслед незнакомцу:
– Матвей, это он меня сейчас толкнул! А вчера бросал камни!
Мужчина ускорил шаг и завернул за угол. Матвей непонимающе посмотрел на меня. Сил бежать за подонком не было.
– Слушай, я сейчас пиво куплю, и ты проводи меня домой, хорошо? Там тебя Надька со вчерашнего вечера дождаться не может, – сказала я соседу.
– Лейка, ну зачем ты так? – покраснел Матвей. – Знаешь, ты… я… ты мне…
– Ох, да на фига тебе старая кошёлка с тремя довесками? Правда, Надька ещё более древняя, – не удержалась я от шпильки в адрес подруги. – Зато она худая и гламурная. А вообще ты же молодой красивый парень, будет и на твоей улице праздник. Ладно, пойдём за лекарством для страждущих, а то помрут там обе. Мне трупов уже как-то достаточно…
Я резко осеклась. Матвей с любопытством посмотрел на меня, но промолчал.
После магазина мы неторопливо направились домой. Сосед заботливо забрал у меня пакеты, предложив помочь донести их до квартиры. Вот интересно, ради меня или ради Надьки старается?
– Здравствуйте! – Дочка бабки Ады как-то неприятно улыбнулась мне возле почтовых ящиков. Не улыбка – оскал прямо.
– Добрый день. – Я непроизвольно вспомнила свои мучения в июле.
– Лия, загляни ко мне. Я под кроватью мамы, когда делала уборку, ключ нашла. Провалился между подушек на пол. Твой, наверное?
– Ой, а я ищу его повсюду! Думала, подруги потеряли.
Я попросила Матвея занести болящим подругам пакеты с пивом, а сама пошла за соседкой в знакомую квартиру, где совсем недавно ухаживала за больной старухой. Аделаида Ильинична встретила меня с восторгом:
– Линейка! Вот радость! Ну, расскажи, как ты? Детки ещё за городом?
– Да, спасибо, всё в порядке. – Я улыбалась, смирившись с «Линейкой» и остальными причудами бабки. – А ваше здоровье как?
– Без особых перемен, – возле старушки по-прежнему лежали «витафон», шарики для пинг-понга и самодельная сумочка с зубными протезами.
Мы мило поболтали. Ада вспомнила Андре – недобрым словом. Ключ оказался и правда мой. Завалился под кровать. Вот ведь как бывает.
Посмеялись над моей рассеянностью. И расстались бы на этой доброй ноте, если бы дочка Ады как бы между делом не сказала:
– Представь, Лия, у мамы куда-то пропали любимые золотые серёжки. С рубинами. Она ещё в пятидесятые годы их покупала. Тогда все украшения делали массивные, крупные. Не представляю, как они могли затеряться. Всегда лежали на трюмо, в вазочке, на самом видном месте.
– Линейка-то тут при чём? – Аделаида Ильинична одёрнула дочку.
– А вдруг она натыкалась на них, когда у нас бывала? – испытующе посмотрела на меня та.
Я растерянно пожала плечами.
– Нет, нигде не встречались.
– Ну, может, ещё найдутся… – Соседка опять кинула пронизывающий взгляд в мою сторону. – Но ты подумай, вдруг вспомнишь. Может, где-то видела? Или переложила куда-то случайно?
После намёков дочки Ады я вышла на лестницу в сильном огорчении. Как-то сразу расхотелось подниматься домой. Я, наоборот, спустилась, потопталась у доски объявлений и, чтобы утешиться, поднять себе настроение, решила снова заглянуть в подвальный магазин за вкусненьким. Не для Надин и Аньки, а для себя. Пожалуй, возьму мороженое. Да! Тем более так жарко – платье прилипало к телу, небольшая сумка оттягивала руку свинцовой гирей.
Но моего любимого черносмородинового не оказалось, и я решила сбегать в ларёк напротив. Там подороже, поэтому быстро не раскупают.
Перекрёсток у нас без светофора. Стоишь и по полчаса ждёшь просвета между машинами. Но мне спешить некуда. Всех пропускаю. И справа, и слева. На переходе уже скопился народ. Вот какие же всё-таки водители пошли вредные – ни один пешеходам не уступит! И вдруг меня необъяснимой силой вытолкнуло на проезжую часть. Из-за поворота как раз, словно чёртик из табакерки, вылетел серый автомобиль с тонированными стёклами – и помчался прямо на меня…
Срезал бы, как травинку, но бдительная тётка из толпы сзади схватила меня за сумку и дёрнула на себя. Автомобиль лишь чиркнул по подолу платья. Спасительница возмущённо крикнула вслед быстро удаляющейся машине:
– Совсем с ума посходили. Изверг! Дочка, ты хоть номера запиши, ведь убить мог на такой-то скорости.
Я хлопала глазами от испуга и растерянности. Какие уж тут номера? Даже не заметила, кто вытолкнул меня с проезжей части. Сердце колотилось, я осознала: да, под машину меня именно толкнули. Если бы не эта тётка – дай бог ей здоровья! – лежать бы мне сейчас на асфальте… Люди уже перебежали на ту сторону, а я всё пыталась отдышаться, забыв, куда шла и по какому делу…
Купив-таки мороженое, вернулась домой, собираясь рассказать Аньке с Надин про ключ, который нашёлся; про серёжки и обидные подозрения дочки бабы Ады; и, конечно, про случай на перекрёстке. А подруги накинулись на меня в тёмной прихожей, как две фурии:
– Лейка, где ты болтаешься? В аварийку звони, света нет! Нам даже в инет не выйти.
– А вы на улицу лучше идите погулять…
