Признаться в любви нелегко

– Приснилось? – спросил он и подошел ближе. Теперь она отчетливо увидела его.

– Я не слышала ни машины, ни стука двери и не ждала тебя, – сказала она. – Поэтому я и подумала, что мне приснилось.

– Неужели ты могла подумать, что я забыл о твоем дне рождения, Никола? – холодно сказал он и сел напротив.

Она провела языком по губам и, чтобы выгадать время и вернуть себе самообладание, стала пристально рассматривать его. Хотя он выглядел настолько безукоризненно, что мог немедленно занять место в суде, вокруг его рта залегли усталые складки. И она сказала первое, что ей пришло в голову:

– У тебя новый галстук и новый костюм.

Во всяком случае, мне кажется, что раньше я их не видела.

Его губы дрогнули.

– Я улетал в такой спешке, что пришлось кое-что купить в Брисбене.

– Ну, конечно. Значит, все закончилось… уладили все без суда или как? – спросила она.

– Да нет. Они увязли в долгом и нудном противостоянии.

– Не понимаю, – прошептала она.

– Я послал вместо себя Тару. – Он скорчил гримасу.

– Я удивлена, почему ты не сделал этого с самого начала, – откровенно призналась Никола. – Хотя понимаю, что, возможно, не знаю всех тонкостей и что это не мое дело…

– Как раз твое.

Никола уставилась на него. Он положил руки на подлокотники кресла, слегка постукивая пальцами по одному из них, и вытянул ноги.

– В каком смысле? – неуверенно спросила она.

Он помолчал, потом поднял глаза с выражением, которое она не могла уловить, только подумала, не показалось ли ей, что в них была легкая усмешка?

– В том единственном, который я мог придумать, чтобы… держаться на расстоянии от тебя до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год.

Она раскрыла рот от удивления, а ее сердце гулко забилось.

– Почему?

– Почему? – В его глазах появилась ирония. – Потому что ни одна из стратегий, которые я пробовал последние два года, не помогала, стоило мне… поцеловать тебя. Ты, наверное, помнишь, что случилось через два дня после того, как Мариетта вернулась домой?

– Но… – Голос не слушался ее.

– Все еще не понимаешь, Никола? Тогда я объясню. Я понял, что люблю тебя, в ту ночь, когда попросил тебя выйти за меня замуж.

Она ахнула:

– Этого не может быть!

– О, это правда, – пробормотал он.

– Но что… но почему?..

Ее глаза стали огромными, они потемнели. Он устало откинул голову.

– Я обещал твоему умирающему отцу, что сделаю все, что в моих силах, чтобы удержать тебя от замужества, по крайней мере до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год. Формально я нарушил это обещание, но я знал, что никогда не смогу нарушить его по сути не только во имя твоего отца, но и ради себя самого… и особенно – ради тебя.

Никола была ошеломлена.

– Он… так хотел? Но мне ничего не говорил.

– Естественно, – спокойно сказал Бретт.

Она закусила губу.

– Ты мог бы мне сказать.

Бретт только посмотрел на нее.

Она встала, задрожав.

– Бретт, если все это правда, тогда не хочешь ли ты сказать, что заставил меня жить в таком браке целых два года только из-за моего возраста?

Что-то промелькнуло в его глазах.

– Не только из-за этого, Никола, а чтобы ты оправилась от травмы после смерти отца, встала бы на ноги, не чувствуя одиночества, которое могло толкнуть тебя на необдуманный поступок.

– Чтобы повзрослела, ты забыл еще сказать, – охрипшим голосом добавила она.

Он пожал плечами.

– Девятнадцать лет – не такой уж зрелый возраст.

– Но… но когда это случилось, когда ты поцеловал меня… – она запнулась, – мне было почти двадцать один, между прочим.

– И Ричард Холлоуэй появился на горизонте, – подчеркнуто сказал он. – Налицо были все признаки того, что ты готова расправить крылья, и этот поцелуй…

– Я знаю, это я все начала, – глухо сказала Никола. – Но я начала это… – она замолчала, словно собираясь с силами. – Из-за Тары, – быстро закончила Никола.

– Все понял, в моей жизни бывали и другие непростые периоды.

– Что ж… – Она запнулась. – Возможно, все и так, но теперь ты собираешься сказать мне, что хочешь вернуться к Мариетте, правда? Ради благополучия Криса и Саши?

– Нет, Никола…

– Но она хочет этого. Ты сам мне так сказал.

– Хочет она, а в мои планы это не входит. Мое чувство к Мариетте давно перегорело. Я ждал твоего дня рождения, чтобы снова предложить тебе выйти за меня замуж. И как раз в этот самый момент ты вдруг решила оставить меня. Я уж не говорю о Ричарде, который замаячил у меня перед носом…

Из ее горла вырвался какой-то звук, и она вдруг сползла с дивана и села у его ног.

– Ричард Холлоуэй, – сказала она, – был изобретением отца Каллэма, а не моим. И Ричард знает теперь, что произошло.

Бретт, нахмурившись, смотрел на нее.

– Консультант по вопросам семьи и брака – и такие нехристианские понятия?

– Да. Понимаешь, когда я обратилась к консультанту, он посоветовал не разрушать этот брак, а устроить последнюю… проверку. Он сказал, что есть старый и весьма испытанный способ вынудить мужчину проявить себя – это заставить его ревновать. Бедный Ричард просто оказался под рукой.

– Заставить меня ревновать? – медленно произнес Бретт. – Почему он посоветовал такое?

Никола сквозь слезы улыбнулась.

– Я сказала ему, что единственной причиной моего согласия на такой брак было то, что я любила тебя и надеялась занять место Мариетты в твоем сердце. Однако в течение двух лет я убедилась, что этого никогда не произойдет и что я не могу… так больше жить.

– Никола, может, тебе так и казалось, – сказал он с усилием, – но ведь мой последний поцелуй говорил о другом, не так ли?

– Нет… наверное, у тебя короткая память, Бретт.

– Наоборот: я прекрасно помню твое выражение… испуганное.

– Это было… это было после того, как я поняла, что вернулись Мариетта и дети, Бретт, и подумала, что ты использовал меня по нескольким причинам.

– Каким еще причинам? – спросил он, задыхаясь.

– Чтобы доказать Мариетте, что с ней все кончено… Гораздо проще состоять в браке со мной, поскольку я подхожу во всех отношениях – кроме того, что, разумеется, никогда не буду пробуждать в тебе страстных чувств.

– А что еще ты говорила отцу Каллэму?

– Я сказала, что давно люблю тебя, но моя гордость не позволяет мне признаться тебе в этом.

– Он… поверил тебе?

– Он поверил. А ты поверишь? Потому что, если ты станешь говорить, что я