Потрясенная, Фрэнки отпрянула, не в.силах возразить, потому что — стыдно признаться даже себе — это правда. Собственное тело предало ее. Она страстно его желала. И это не имело никакого отношения к прошлому, никакого отношения к тому, что она некогда чувствовала… это была страсть, рожденная настоящим.
Сантино наклонился, извлек из корзины два бокала и протянул один ей.
— Я не принимаю никаких отговорок, — проворковал он. — Но что бы ты ни решила, это не будет иметь значения…
От боли и ярости Фрэнки с трудом держалась на ногах.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что в данный момент три недели меня полностью устроят. — Прикрыв глаза густыми черными ресницами, Сантино на смешливо рассматривал ее. — Три недели — достаточный срок.
Это весь ее отпуск, который она планировала провести в турне по Италии. Ее рука слегка дрожала, когда он наливал игристое вино в ее бокал.
— Ты просишь провести это время с тобой?
— Только на этот раз медвежонок будет спать в отдельной постельке, — лениво проговорил Сантино.
— Об этом я догадалась, — сквозь зубы проговорила Фрэнки.
— После этого мы оформим развод. Делла выедет из дома, и я забуду все долги. Это очень щедрое предложение, — уверил он.
Фрэнки оно казалось ужасающе унизительным.
— Выбор за тобой.
— У меня нет выбора. — Если она не останется, он будет преследовать Деллу. Мысль о том, что мать приведут в суд и обвинят, пусть даже заслуженно, в серьезном мошенничестве, казалась невыносимой. — Я вынуждена согласиться, — выдохнула Фрэнки.
— Не терзай скрипичные струны, — сухо посоветовал Сантино, извлекая из кармана мобильный телефон. Он набрал номер и что-то быстро проговорил по-итальянски. — Уведомление о выселении не будет подано.
Все еще не в силах поверить в навязанное ей соглашение, Фрэнки опустилась на коврик и дрожащей рукой поднесла вино к пересохшим губам.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сильная рука встряхнула Фрэнки за плечо, и она открыла глаза. Уже перевалило за полдень.
— Пора уезжать. — Наклонившись, Сантино без усилий поднял ее на ноги.
Должно быть, она проспала пару часов. Фрэнки выпрямилась, отбросив волосы с глаз.
— Почему ты меня не разбудил?
— Я рассудил, что тебе требуется еще не много отдохнуть. — Сантино встряхнул коврик и свернул его.
— В конце концов, зачем ты привез меня сюда? — не в силах скрыть любопытство, спросила Фрэнки.
— Возможно, мне хотелось напомнить тебе о семье, которую ты оставила на этом острове.
При этих словах Фрэнки оцепенела.
— П-прошу прощения?
— Джино, Маддалена и Тереза, — перечислил Сантино с язвительной точностью. — Хотя ты не удосужилась спросить, отвечаю: твой дед и двоюродные бабки до сих пор живы и здоровы.
Сантино повернулся и зашагал по заросшей травой тропинке.
— Я писала им несколько раз, но дед ни разу не ответил!
— Не нужно больше врать, — посоветовал Сантино ледяным тоном, когда Фрэнки поравнялась с ним. — Ты не писала. Я бы первым услышал, если бы ты написала.
— Я действительно писала… писала! — решительно запротестовала Фрэнки, но тут она вспомнила, как Делла забирала у нее письма, уверяя, что сама их отправит. Ее сердце рухнуло камнем вниз. Неужели ее послания так и не были отправлены? В конце концов, любой обмен новостями между Фрэнки и Джино Капарелли мог нарушить планы Деллы обогатиться за счет Сантино. — Значит, мама не отсылала мои письма?! — воскликнула она.
Сантино молча окинул ее презрительным взглядом.
Фрэнки отвернулась, понимая, что он не верит ей, что ее оправдания звучат жалко. Тем не менее она действительно писала несколько раз своим сардинским родственникам.
Вернувшись в Лондон, она чувствовала себя совершенно потерянной и пряталась, словно раненое животное, в квартире матери, предаваясь жалости к себе. Встреча с Сантино и той, другой женщиной в Кальяри лишила ее душевных и физических сил. Тогда Сантино был для нее всем миром — центром любви и доверия, источником уверенности в себе.
Столкнувшись лицом к лицу с унизительной реальностью, она поняла: их брак был для него лишь бессмысленной и тяжкой ношей. Тем не менее, как бы плохо ни думал о ней Сантино, она не собирается рассказывать, как страдала, расставшись с ним, как мучительно долго не могла снова собраться с силами!
Она села в машину. Чертовски богатый мужчина, сказал он о себе. Витале… банк в Кальяри… Витале. Она даже вспомнила, что пару лет назад видела эту фамилию в журнале. Статья была о семье банкиров, о великой и легендарной семье итальянских банкиров, которая скрывала свою частную жизнь до такой степени, что даже фотографии любого из них были редкостью. И эти крайние предосторожности сохранялись уже тридцать лет, с момента похищения одного из членов семьи. Когда Сантино сообщил, что отец Фрэнки погиб в автомобильной катастрофе в Испании, она была сражена, потому что начала ненавидеть отца, который, бросив ее здесь, поступил не лучше похитителя. В своем усиленном виной горе девочка призналась Сантино.
— Безответственно и эгоистично поступил твой отец, когда привез тебя сюда и оставил в незнакомой семье… — жестко ответил Сантино, — Но не смей говорить, что тебя похитили, рiссоlа тiа. Много лет назад моего дядю похитили, и он до сих пор помнит об этом. Похитители — грубые и безжалостные преступники, которые лишают невинных людей свободы ради собственной выгоды!
Возвращаясь в настоящее, Фрэнки украдкой взглянула на Сантино. Что он сказал вчера? Что один вид чека банка Витале с его подписью будет вызывать отвращение? Он еще упомянул, что имеет офис в Риме.
— Почему ты работал в банке в Кальяри? — спросила Фрэнки дрожащим голосом.
— Я был там управляющим. Отец полагал, что это будет полезный опыт, прежде чем я займу свое место в правлении. Однако он действительно считал, что мое желание похоронить себя в маленьком филиале нашего банка на Сардинии зашло слишком далеко. Тогда он не ведал о жене — малолетке, припрятанной в горах!
Нашего банка. Фрэнки охнула и прижала руку к губам.
— И все это время ты владел этим проклятым замком на другом конце острова!
— Я вступил во владение этим castello[8] лишь в прошлом году, — возразил Сантино. — Прежде он принадлежал моему отцу и больше двадцати лет сдавался под отель.
— Не имеет значения. Ты ничего не рассказывал, мне о себе…
— Я не лгал тебе. Ты была вполне довольна своим маленьким мирком и просто играла в хозяйку, — сухо проговорил Сантино. — Сколько помню, весь твой интерес к моей работе сводился к тому, что из-за этого я не могу жить с тобой всю неделю!
Краска стыда залила лицо Фрэнки.
— А что еще я могла спросить? Я никогда в жизни не была в банке и просто не хотела показывать свое невежество! Послушай, куда мы едем? — внезапно спросила она. — Мы приехали по другой дороге…
— Мы направляемся в Сьенту для долгожданного воссоединения семьи Капарелли, — спокойно сообщил Сантино.
— В Сьенту? — переспросила Фрэнки, осознав, что они направляются в деревню деда.
