охраняются.
Загородный дворец, стоявший здесь сотни лет, представлял собой впечатляющее зрелище. Крылья, примыкавшие к двухэтажному центральному зданию, охватывали залитую солнцем лужайку перед дворцом. У парадного входа в виде сводчатой арки стоял длинный лимузин с затемненными стеклами.
— Тебе предстоит встретиться с моими родителями, — холодно сообщил Сантино, — Ты должна гордиться. Они примчались из Швейцарии, чтобы выразить свое неудовольствие.
— Твои… родители? — вскрикнула Фрэнки.
— Некогда ты мечтала встретиться с ними, — суровым тоном проговорил Сантино.
— Не напоминай мне! — воскликнула Фрэнки. Ее лицо пылало от огорчения, когда они поднялись по ступеням и вошли в арку.
Войдя в огромный холл, украшенный мраморными колоннами и статуями в нишах, обескураженная грандиозностью обстановки, Фрэнки понизила голос до шепота:
— Послушай, я не могу в таком виде встретиться с твоими родителями!
Ее платье походило на измятую тряпку.
— Франческа… совершенно не имеет значения, как ты выгладишь, — сказал Сантино, скривив рот.
— Почему ты не предупредил, что тебя ждут родители?
— Они редко навещают меня. Но скандал, затеянный твоей матерью, похоже, расшевелил их.
— Послушай, разбирайся сам со своими родителями, — пробормотала Фрэнки. — Не стоит их впутывать во все это, пока я здесь.
— Это мое дело, — решительно заявил Сантино.
Маленькая женщина в элегантном черном платье стояла в дальнем конце холла, тревожно гладя на них. Она быстро и неразборчиво заговорила по-итальянски.
— Моя домоправительница, Лина. Я познакомлю вас позже. Сначала — родители, — сказал Сантино, распахивая дверь в огромный зал.
Во рту у Фрэнки пересохло, глаза устремились на маленькую черноволосую пожилую женщину, сидящую в бархатном кресле. Голубизна ее изысканного костюма прекрасно соответствовала цвету ее холодных глаз. «Устрашающая» — вот первое слово, которое пришло в голову Фрэнки. В следующее мгновение она увидела отца Сантино. Высокий, видный мужчина с совершенно седыми волосами стоял у окна. Он держал себя с той же непреклонной сдержанностью, что и его жена.
— Франческа… — пробормотал Сантино, — позволь представить тебя моим родителям… Соня и Альваро.
— Мне не требуется представление, — ледяным тоном осадила его Соня Витале. — Объяснись, Сантино! Как ты смел обесчестить нас этой вызывающей связью, которую обсуждают в прессе?
— Мы считали, что этот роман похоронен несколько лет назад, — вступил Альваро Витале.
— Я не говорил ничего подобного, — спокойным голосом возразил Сантино. — Франческа — моя жена, и я рассчитываю, что с ней будут обращаться с должным уважением.
Соня Витале презрительно осмотрела Фрэнки. Ее губы скривились, и она надменно отвернула свою царственно посаженную голову.
— Я никогда не приму эту женщину в своем доме.
— Тогда ты потеряешь меня, — решительно ответил Сантино. — Не думаю, что это будет слишком большой жертвой. В конце концов, ты видишь меня только раз в год, на Рождество.
Фрэнки бросила на Сантино изумленный взгляд, затем снова перевела его на Соню, потрясенная откровенной враждебностью, с которой пожилая женщина смотрела на своего сына.
— Ты не можешь не видеть, что этот брак совершенно неприемлем, — снова вступил Альваро Витале. — Я не намерен демонстрировать неуважение к твоей жене, но ты должен признать, что происхождение Франчески вряд ли позволяет ей занять место в нашей семье…
— Мы не королевский род, папа, — мрачно возразил Сантино.
— Я не буду переубеждать тебя, Сантино. Ты всегда только разочаровывал меня, — с безжалостным осуждением проговорила его мать. — Но ты предал память своего брата…
У себя за спиной Фрэнки чувствовала большое, мощное тело Сантино, напрягшееся, словно приготовившееся дать отпор. Фрэнки захотелось защитить его.
Мать продолжала осуждающе смотреть на сына.
— Я могла бы напомнить тебе, что ты всегда был тенью Рико, Сантино. Все, что некогда было его, становилось твоим. Честь требует, чтобы ты принес жертву в память о нем. Рико никогда бы не женился на женщине низкого происхождения. Он слишком гордился нашей родословной.
— Я не Рико и никогда не мог быть им, мама, — устало возразил Сантино. Соня Витале поднялась. — Как ты любишь произносить банальности, — отрезала она. — Тебе известно, как все мы мечтали, чтобы ты женился на Мелине, а ты посмеялся над нами. Только когда приведешь Мелину в качестве своей жены, я приму тебя снова… не раньше.
— Сантино… могу я поговорить с тобой с глазу на глаз? — промолвил отец, пытаясь скрыть свое напряжение. — Вы позволите, Франческа?
— Я подожду в машине, Альваро, — заявила Соня и величественно проследовала из зала с высоко поднятой головой.
Еще не понимая, что собирается сделать, Фрэнки поспешила за Соней.
— Почему вы не любите его? — решительно спросила она у пожилой женщины, и ее голос эхом разнесся по гулкому холлу.
Соня Витале, испуганно застыв на месте, оглянулась на Фрэнки через плечо.
— Прошу прощения? — пробормотала она с дрожью в голосе. — Сантино — мой сын. Конечно, я люблю его…
— Нет, не любите! — прервала ее Фрэнки, сверкая глазами. — Вы смотрите на него так, будто ненавидите и презираете его… вы намеренно стараетесь обидеть его… И я хочу знать почему. Сантино умный, заботливый и честный. Любая мать гордилась бы таким сыном…
Красивое лицо пожилой женщины побледнело, когда она медленно отвернулась от Фрэнки. Ошеломление и растерянность были видны в ее глазах.
— Как вы смеете… говорить подобные вещи?
Потрясенная своим поведением, Фрэнки застыла на месте и залилась краской стыда. Она даже не могла понять, что толкнуло ее на такой поступок. Откуда возникло это яростное желание защитить Сантино, Не ухудшила ли она и без того сложную ситуацию?
— Итак, мой сын женился на маленькой склочнице, которая дерется за него… словно волчица, защищающая детеныша. Но Сантино не поблагодарит вас за такое обращение со мной. — Соня надела перчатки, с яростью глядя на Фрэнки. — Он любит и почитает свою мать. Да, после весьма непристойных для леди откровений вашей матери в прессе я не без удивления осознала, что вы действительно любите моего сына… но вы лишь краткое увлечение в жизни Сантино, которое, к счастью, скоро пройдет.
Фрэнки вздрогнула от боли, а Соня уже перешла в наступление.
— Вы могли бы быть его любовницей, но не женой. Мы все смирились бы с этим, — продолжила Соня. — Но сейчас слишком поздно принимать такое решение. Когда Сантино устанет от вас, что неизбежно случится, и вернется к Мелине, вы поймете, что я права, но потеряете его навсегда.
Когда Соня ушла, Фрэнки бессильно прислонилась к колонне, прижав горячий, влажный лоб к холодному мрамору. Ее словно выпотрошили. Сейчас она намного умнее, чем та девочка, которой была некогда. Да, сейчас она более опытна, признавал внутренний голос, но невозможно отрицать, что в шестнадцать лет она сделала правильный выбор.
Боже мой, я действительно до сих пор люблю Сантино, в ужасе признала Фрэнки. Нет надежды выбросить его из головы. Он навсегда… в моем сердце, часть моей плоти. Исполненная робости, она вернулась в зал, который покинул старший Витале. Сантино, сжимая в загорелой руке бокал виски, стоял у окна, не замечая появления Фрэнки. Как могла она любить мужчину, способного безжалостно использовать ее тело для удовлетворения собственной похоти? Как могла она любить мужчину, который бессовестно воспользовался ее неопытностью?
Фрэнки сердито откашлялась, выпалив первое пришедшее ей в голову:
— Кто такая Мелина?
