одетая в лоскутки бледно-розового кружева, ее кожа нежна как шелк, а в бархатно-зеленых глазах полыхает желание.
— Проклятье! — Он открыл глаза и, путаясь в простынях, выскочил из постели.
Пройдет сегодняшний день, и Ава станет далеким, легко забывающимся воспоминанием, даже если ему придется вообще больше не спать.
— По-моему, морковка — это как раз то, что нужно. — Ава взяла дочку за руку, и они вышли из прохладного магазина на солнцепек. — Если бы ты была лошадкой, что бы ты больше всего любила?
— Мороженое, — без малейшего колебания ответила Лили.
Дочка всегда решала все без промедления. Ава взглянула на нее и, следуя примеру, тоже стала перепрыгивать через трещины на асфальте. Бесполезно гадать, где Лили услышала подобное суеверие, но прыгать, скакать и смеяться, по убеждению Авы, — это всегда хорошо.
Она отвернулась от дочери и отперла дверцу машины. Еще несколько недель, и им придется уехать обратно в Нью-Йорк, хотят они того или нет.
Там у них хоть какая-то жизнь, что-то похожее на дом. Черт возьми, у нее отличная работа, клиенты, которые на нее полагаются. А здесь ей делать нечего.
— Мамуля, вон тот старик на нас смотрит.
Слова Лили заставили Аву повернуться. С минуту она могла лишь смотреть с бешено колотящимся сердцем на стоявшего через дорогу старика, на которого показывала Лили. Она не видела его четыре года, но ей показалось, что гораздо больше. Он не очень изменился, только морщины на лице стали глубже и заметнее. Почему у него такой печальный вид? Ава тут же выругала себя за то, что ей это не безразлично — после всего, через что ей пришлось пройти по его милости.
— Мамуля, что с тобой?
Ава крепко схватила дочь за руку, словно пытаясь защитить ее.
— Ничего, Лил. Поехали.
— Ава? — раздалось рядом.
Ну вот, опоздала. Она остановилась, так и не успев запихнуть дочку в машину, и повернулась к нему.
— Здравствуй, папа.
Родственники и друзья всегда подшучивали над Беном и Оливией Томпсонами, утверждая, что их дети совсем не похожи на своих родителей. Две блондинистые девочки, рожденные темноволосыми матерью и отцом. Ава была уверена, что унаследовала некоторые черты от матери и ни одной от отца. Во всяком случае, так она думала до сегодняшнего дня. И вот, пожалуйста, все ясно как день. Вообще-то это не совсем черта, а скорее выражение лица, какого раньше у отца никогда не бывало: сомнение и колебание. Именно это выражение она тысячу раз видела, глядя на свое отражение в зеркале.
— Ты приехала домой. — Отец нерешительно улыбнулся.
Она только кивнула — язык не шевелился.
— Я рад тебя видеть. — Он перевел взгляд на стоящую рядом с ней девочку. — А это Лили?
Ава кивнула, крепко держа дочь за руку.
— Да. Язык почти не повиновался.
Только бы отец не сказал ничего жестокого, молча молила она, глядя, как он опускается на одно колено перед Лили.
— Ну, привет, — сказал он.
— Привет. — Лили придвинулась ближе к матери. Ты кто?
Ава затаила дыхание, сжимая в кулаке ключи от машины.
— Я твой дедушка.
Лили улыбнулась и просто пожала плечами.
— Ладно.
Аву накрыла теплая волна облегчения, но ее почти сразу сменил страх. Дочь теперь знает деда, а тот в один прекрасный день возьмет и оттолкнет ее. Когда отбрасывают любовь ради гордости, то кому-то бывает больно, очень больно. Ава не доверяла этому человеку, который ласково разговаривал с ее дочкой.
— У меня будет день рождения, — сказала Лили и выставила шесть пальцев, — через столько месяцев.
— Я знаю, — улыбнулся Бен.
— Знаешь? — не поверила Лили.
Конечно, он знает, с негодованием подумала Ава. Потом он спросит, что бы она хотела получить в подарок, поэтому потянула дочку за руку.
— Нам пора ехать, папа. Нас ждут.
— Мы едем к Джареду смотреть на лошадок, — с готовностью объяснила Лили. — Ты знаешь Джареда?
Бен Томпсон поднялся с колена, морщины вокруг рта стали жестче.
— Да, знаю.
Ава отвернулась, чувствуя, как в ней растет ярость. Отец ни капельки не изменился, так и остался неисправимым расистом. О чем она только думает, стоя тут с ним? Ждет, чтобы он снова причинил ей боль?
— Садись в машину. Лил. — Она открыла заднюю дверь.
Лили помедлила, потом пожала плечами.
— До свидания, дедушка.
— До свидания, Лили. — Он улыбнулся девочке, потом пошел вслед за Авой. — Заедешь как-нибудь домой?
— У нас не так много свободного времени, — уклончиво ответила Ава.
— А что, если устроить небольшой семейный обед? Ты, Рита, Лили и я.
Ава судорожно сглотнула. Чего он добивается?
С чего это отец вдруг подобрел?
— Может, в четверг, около шести? — Его глаза смотрели с надеждой.
Она оглянулась на Лили. Малышка весело улыбалась на своем специальном детском сиденье. И тоже смотрела на нее с надеждой. В ее жизни отсутствовали мужчины, и, конечно же, девочка стремилась отыскать себе отца или деда. Но Ава просто не могла допустить, чтобы это родное милое личико стало печальным и заплаканным, когда дед в конце концов отвергнет ее. А так обязательно произойдет, в этом Ава не сомневалась. И она не позволит причинить дочурке боль. Ни за что на свете.
— Извини, — тихо, но твердо сказала она, садясь за руль. — Мы, скорее всего, не сможем.
Она отъехала, оставив отца одиноко стоять на тротуаре, и сердце ныло от старой боли. Лили ничего не говорила, просто смотрела в окно, и Два, честно говоря, была этому рада.
Через несколько минут машина уже мчалась по шоссе в направлении дома Джареда.
Ава взглянула на дочку в зеркало заднего обзора и немного грустно улыбнулась.
— Посмотри, мамуля.
Ава затормозила перед огромными двухстворчатыми железными воротами, на которых красовалась бронзовая буква «Р» — Редвулф. Далее к дому вела длинная подъездная аллея.
Ава вытерла потные ладони. Она слышала, что Джаред преуспел, что у него большой особняк и акры земельных владений. Однако то, что она видела, это гораздо больше, чем просто преуспевать. Расстилавшиеся по обеим сторонам обширные угодья были покрыты сочной зеленью и явно процветали.
— Смотри, лошадки, — закричала Лили, показывая на трех гнедых красавиц, пасущихся вдалеке.
— Они чудесные, правда? — подхватила Ава. На которой из них ты хотела бы покататься?
— На всех. — Лили засмеялась. — Как в цирке.
Они продолжали болтать о разных мелочах, из которых состоит сельская жизнь, пока Ава медленно вела машину по длинной аллее. Но обе потрясенно замолчали, когда их глазам предстал один из самых красивейших особняков, виденных ими когда-либо.
Трехэтажный дом светло-зеленого цвета с белой отделкой и с островерхой крышей буквально утопал в зелени. Красные, фиолетовые и желтые цветы чередовались с более высокими растениями и кустами.
