понял причину ее поступка. Динни всю жизнь мечтала вернуть то, что утратила пятнадцать лет назад. Эти годы потеряны для нее навсегда. Они были наполнены болью, отчаянием и одиночеством. Рейф виноват в ее горе, и как бы сильно ни хотел этого Броди, он никогда не сможет возместить такой ущерб.
Динни смотрела на него, заломив дрожащие руки в белых лайковых перчатках.
— Броди, — прохрипела она, волна страха окатила ее с ног до головы. — Чт‑то ты здесь делаешь?
— Я могу у тебя то же самое спросить.
Его темные глаза превратились в черные узкие щели, брови нахмурились. Сердце Динни затрепетало, как пойманная бабочка, бьющаяся крыльями об сетку сачка.
Как он красив! В свадебном наряде, с зачесанными назад волосами, в этой угрожающей позе Броди Трублад казался ей самым прекрасным мужчиной на свете, а она чуть было не стала его женой.
— С тобой все в порядке? — спросил он, удивив ее своим вниманием.
Динни кивнула, не способная произнести ни слова.
— Ты ничего не вывихнула и не растянула?
Она покачала головой.
— Все-таки ты прыгнула со второго этажа.
— Я приземлилась на ноги, — с трудом выдавила Динни. Она была все еще зачарована его взглядом и чувствовала себя загнанной в угол.
— Почему ты меня бросила, Динни? — тихо спросил Броди. — Зачем ты оставила меня там ждать одного?
— Я не хотела тебя обидеть, — пробормотала она сквозь слезы.
— Не лги мне. — Он подошел к ней вплотную, так, что Динни чувствовала щекой его жаркое, тяжелое дыхание. — Я знаю, кто ты, Динна Рене Холлис.
Вздох прозвучал в комнате. Странно, Динни даже не заметила, как этот звук сорвался с ее губ.
— И к-к-когда ты узнал?
— Матильда Дженнигс только что сообщила.
Коленки Динни задрожали, она всерьез испугалась, что не устоит на ногах. — Мне нужно сесть, — сказала она.
— Естественно. — Голос Броди был холодным, насмешливым. По его тону Динни поняла, что ранила его сильнее, чем это можно выразить словами.
Опершись рукой о спинку дивана, девушка села и перевела дыхание. Сбегая из дома, она верила, что никогда больше не увидит Броди. Теперь, когда он был рядом и смотрел на нее, как на величайшую грешницу, Динни поняла, как сильно его обидела. Она заслужила каждую мельчайшую частичку его презрения.
— Ты собиралась выйти за меня, чтоб завладеть «Ивовым ручьем». — Броди вышагивал туда-сюда по деревянному полу, старые половицы трещали и скрипели под его весом.
Динни не могла это отрицать.
— Да. Но это было до того, как я тебя узнала.
Броди скрипнул зубами, и его лицо исказилось от боли.
— Ты могла сказать мне всю правду, это не изменило бы моих чувств к тебе
— Прости, но тебе было трудно смириться даже с тем, что я картежница. Думаешь, ты предложил бы мне работу, если б знал, что я дочка Джила Холлиса?
— А слово «доверие» для тебя хоть что-то значит?
— Довериться Трубладу? Должно быть, ты шутишь. Мой отец верил, что Рейф играет честно, а он смухлевал. Я нашла письмо с признанием, которое Рейф написал для моего отца. Он знал, что делает, и прекрасно понимал, какими будут последствия — что семилетняя девочка окажется выброшенной на улицу. И, между прочим, его это не волновало.
— Я — не мой отец, Динни, и ты теперь это знаешь. Мне очень жаль, что он так поступил. Меня это тоже мучило, но я не могу изменить прошлое.
— Я знаю, — печально сказала Динни. — Поэтому я не могла обвенчаться с тобой. Я не могла заставить тебя платить за отцовские грехи, хотя, видит бог, мне этого хотелось.
Броди стиснул зубы. Выражение его глаз было холодным, но прощающим.
У него было полное право ее ненавидеть. С самого начала она только и делала, что лгала ему. Она намеревалась обмануть его точно так же, как Рейф обманул Джила, и причинила Броди немыслимую боль.
Как же хотелось Динни протянуть руку, коснуться этого милого лица, упасть перед ним на колени и умолять о прощении.
— Я только одно хотел бы знать, — произнес Броди срывающимся голосом.
— Да? — Она сложила руки вместе. Ее ладошки были похожи на подстреленных голубей — неподвижные, безжизненные, мертвые.
— Мне нужна правда. — Броди посмотрел на нее своим тяжелым взглядом, острым, словно лезвие меча.
Динни молча кивнула.
— Ты никогда не любила меня, верно? Это было притворство. Давай, рассказывай, как ты все спланировала, как лежала ночами без сна, обдумывая способы обмануть меня. Расскажи, как ты украдкой смеялась над моим легковерием у меня за спиной.
— Броди. — Динни встала и шагнула вперед, с виноватым видом протянув к нему руку.
— Не надо, — воскликнул Броди, отскочив в сторону, — не смей ко мне прикасаться.
Его отвращение ранило сильнее, чем любая физическая боль, но Динни это заслужила.
— Прости, — шепнула она, слезы потоком хлынули у нее по щекам. — Я пыталась уехать до того, как ты предложил пожениться. Четвертого июля, помнишь?
Броди кивнул.
— Так почему ты не сказала мне правду еще тогда?
У Динни задрожали губы.
— У меня не хватило бы духу уйти после твоего предложения.
— Из-за «Ивового ручья»?
— Из-за тебя.
Он потер рукой подбородок.
— Ты знаешь, как сильно мне хочется в это поверить.
— Клянусь, это правда. Не буду отрицать, что целых пятнадцать лет я ждала возможности отомстить Рейфу Трубладу за то, что он сделал со мной и моим папой. Я жила ради того дня, когда смогу столкнуться с ним лицом к лицу. Все, о чем я могла думать, это о возвращении своего дома. Я даже не помнила, что у Рейфа есть сыновья, до того, как встретила Кенни в «Одинокой голубке».
Броди провел рукой по волосам.
— Думаю, тогда ты узнала, что ферму унаследовал я, а не мой брат.
Динни кивнула.
— И тогда ты поняла, что не сможешь выиграть у меня ферму.
— Да.
— Поэтому ты решила выйти за меня замуж.
— Вот именно.
— И ты хочешь заставить меня поверить, что где-то по ходу дела ты действительно в меня влюбилась? — Броди слонялся туда-сюда по маленькой комнате, заложив руки за спину. Это зрелище выводило Динни из себя. Ей было больно видеть, какую обиду она ему причинила.
— Именно это и произошло, — прошептала она.
— Слушай, я прошу прощения за своего отца и за то, что он натворил. Его действия были преступными, но тебя это не оправдывает.
Динни сглотнула.
— Теперь я это понимаю. Моя жажда мести лишила нас всякого шанса, да?
Сердце Динни никогда еще не болело так сильно, даже в ту ужасную ночь, когда Рейф выгнал ее и ее
