— Грехи замаливать! Мальчишка совсем голову потерял. Все твоими старушечьими прелестями грезит!
— Ну уж и старушечьими! — фыркнула Бася. — Не дерзи! И вообще — от старой карги слышу!
— Зоя-то твоя прямо сохнет по нему. Такая хорошая девочка, как раз ему подходит!
— Кстати, я тоже об этом думала! — обрадовалась Бася. — Я очень даже за!
— Но он ни о ком, кроме тебя, и слышать не хочет! Крепко задурила парню голову! Как бы их с Зоей гм… развернуть друг к другу?
— Может, сыпануть чего? Ты же умеешь всякие привороты делать?
— Нет, не хочу так, — замахала руками Наина. — Не богоугодное дело. Пусть все развивается естественным образом.
Бася пожала плечами:
— Пусть… Ладно, ты давай дальше гадай! Что там еще?
Наина вгляделась в карты и расхохоталась:
— Ага, смотри-ка, скоро на твоем горизонте появится другой мужчина! И это будет такая любовь!
Бася недоверчиво прищурилась:
— Ну уж это вряд ли.
— Не веришь? Еще скажи, что не хочешь этого!
— Вот уж не знаю. Не задумывалась. Мне бы для начала Эда забыть! А потом, не верю я в подобные дары судьбы! Я, может быть, теперь в любовь вообще не верю! Вот есть, скажем, любовь к Родине или родительская любовь, а любви мужчины и женщины не существует!
— Как не существует?
— Так! Ее придумали. Она всего лишь иллюзия, миф, сказочка про белого бычка!
— Чего ж ты людям голову дурила? Книжонки-то твои все про любовь!
— Так я сама в нее верила! А теперь всё — дудки! Разуверилась! И писать про это больше не буду! Перейду на детективы!
Наина пожала плечами:
— Молодая ты еще, чтобы с концами разувериться! Ишь, придумала — любви нет!
В комнату заглянул хозяин дома, Павел Петрович Дубровский. Бася расплылась в непритворной улыбке — она всегда питала к старику исключительно нежные чувства.
Павлу Петровичу было около семидесяти, хотя выглядел он лет на десять моложе — крепкий, поджарый, с отличной выправкой. Сейчас таких людей и не делают. Смотришь — в сорок лет уже расплывшиеся какие-то, сутулые, разболтанные. А Павел Петрович старой закалки человек, одет всегда исключительно опрятно, не без элегантности.
Бася полагала, основываясь на женской интуиции, что в молодости Павел Петрович был записным красавцем и женские сердца покорял бессчетно. Конечно, в свободное от работы время, ибо на своей работе Павел Петрович, профессор, известный авторитет в области медицины, был совершенно (нет, ну нельзя о профессоре психиатрии сказать «помешан») сосредоточен.
— Здравствуйте, девоньки!
— Вот, батюшка, полюбуйся! — хмыкнула Наина. — Посмотри на эту дурищу!
— В чем дело?
— Во-первых, башка оранжевая, как мандаринка, — хмыкнула Наина.
Павел Петрович рассмотрел Басю со всех сторон и вынес вердикт:
— А по-моему, очень славно! Свежо как-то, оригинально.
— Угу, — усмехнулась Наина. — В твоей больничке много таких свеженьких, наверное, курс лечения проходит.
— Злая тетка! — вспыхнула Бася.
— Но башка — это еще полдела! — невозмутимо продолжала Наина. — Главное, что у нее в башке.
— А что? — заинтересовался Павел Петрович, специалист в области психиатрии, то есть в аккурат в том, что «в башке».
— Она, понимаете ли, в любовь не верит!
— Ну? — укоризненно покачал головой Павел Петрович, как будто ему сообщили, что Бася, скажем, предала родину. — Что же вы так, детка? Ай-ай-ай! В ваши-то юные, нежные годы!
Бася зарделась: ну уж и юные, скажете тоже! А впрочем, с высоты его возраста, наверное, и впрямь между ней и Павликом в смысле возраста и разницы нет.
— А еще людям втирает про всякие чувства и страсти-мордасти в своих книжонках! — Наина окончательно заклеймила Басю.
— Должно быть, временное разочарование? — подмигнул профессор. — Это пройдет, не печальтесь! У вас вся жизнь впереди! А хотите, я расскажу вам поразительную историю любви? Тем более вы писатель, деточка, вам должно понравиться.
Бася заинтересовалась, забормотала: «А что такое, что такое?» Писателю всегда полезно послушать интересную историю, ведь он в свою литературную копилку все на свете готов тащить, подсматривать, пионерить у других писателей и в итоге выдавать за свое.
Профессор выдержал эффектную паузу и начал:
— Пару лет назад появился у меня довольно странный пациент. Молодой парень, весьма интересный, такой, знаете, славянской красоты. Мы его Есениным прозвали.
— Тот самый, Сергей Александрович? — усмехнулась Бася.
Профессор пожал плечами:
— Все может быть. Во всяком случае, очень похож на того. Светловолосый, голубоглазый, и главное, в нем было много нежности, переливающейся через край. Прямо в стихи. Да! Главное дело — он стихи писал, и, насколько я понимаю, не бездарные. При этом на челе печать трагедии. Подлинной, заметьте, трагедии.
— Он что же, псих? — спросила Наина.
Профессор достал трубку и закурил. Бася невольно залюбовалась — сколько достоинства в каждом жесте!
— Ну что ты говоришь, душенька… Псих! — рассердился Павел Петрович на родственницу. — У нас душеспасительное заведение, в котором проходят лечение пациенты, а психов, заметь, у нас нет! Называть так больных в высшей степени неэтично! В общем, парень этот оказался с не совсем обычной историей. Судите сами — страстно любил женщину, они жили вместе, любовь, чистая поэзия, ну это по вашей части, Барбара. В общем, произошла трагедия — его подружка отправилась в царство теней, разбившись в автокатастрофе. Наш Орфей был безутешен и год спустя после смерти Эвридики как-то ночью отправился на кладбище да и разрыл могилу своей возлюбленной. В общем, домой он вернулся уже не один и жил с ней неделю, может, больше, запершись от всех, пока это не стало известно. Поднялся переполох, ну там, знаете, вызвали милицию, докторов. В общем, его определили в нашу клинику.
— А ее? — спросила потрясенная Бася.
— Вернули на прежнее место обитания, — хмыкнул профессор.
— Так он действительно сошел с ума?
— Скорее, временное помутнение рассудка на фоне сильного стресса. А кроме того, как мне кажется, вся штука здесь в другом, и слово здесь нужно другое. — Профессор вздохнул. — Может, вот это — «верность»? Он остался верен своей подруге. Верность… Состояние, когда хочешь бросить вызов беспощадному времени. Доказать, что есть вещи, над которыми оно не властно. Думаю, так было с королем Португалии Педро.
— С кем? — изумилась Бася.
— Не знаете… А вот Есенин знал историю Инес де Кастро. В каком-то году, кажется, тысяча триста пятидесятом, впрочем, не суть важно, став королем, Педро короновал свою мертвую жену Инес де Кастро, которая была убита за два года до этой невероятной коронации. Взойдя на трон, король извлек тело любимой жены из могилы и приказал признать Инес королевой. Вот такая своеобразная история любви и
