собственного. Соответственно — и возвращать нечего.
Однако незнакомке, в отличие от Баси, христианские чувства были неведомы, поскольку в ответ она закричала:
— Ах ты, лживая тварь! Врешь все! Верни, что украла!
Бася поняла, что не вполне готова к христианскому смирению, во всяком случае, у нее вдруг возникло непреодолимое желание стукнуть по этой орущей голове с «бабеттой», чтобы в ней от удара что- нибудь сместилось, и, глядишь, до тетки дошло, что она не там ищет виноватых.
— Оскорбляете меня в моем собственном доме, как вам не стыдно! — возмутилась Бася. — Кстати, как вы вообще узнали мой адрес и телефон?
Незнакомка усмехнулась:
— Ну, это было несложно, костюмерша Светочка с «Ленфильма» дала.
«Если выживу, — подумала Бася, — завтра пойду и убью негодяйку!»
Между тем в дело решил вмешаться Чувалов. Очевидно, в результате мучительных раздумий он пришел к выводу, что в сегодняшней истории он главное действующее лицо, и какая-то неизвестная баба совсем не вписывается в его концепцию вечера и, пожалуй, несколько снижает его собственную значимость. В роли злодея сегодня выступает он, а все прочие пожалуйте в массовку…
— Слышь, женщина, уйди подобру-поздорову! — спокойно попросил Чувалов.
— Смерть носителям пенисов! — закричала дама, да так, что Иван и Чувалов вздрогнули.
Наверное, даже Митя с Витей во сне встревожились и на минуту перестали храпеть.
— Вы феминистка? — с ужасом спросил Иван.
Дама ответила ему таким тяжелым взглядом, что Иван остолбенел.
— Я ваш бледный всадник апокалипсиса! — торжественно объявила она.
— В каком, просите, смысле? — озадачился Иван.
— В таком, что вам всем хана. Крышка. Я ваша смерть!
Чувалов вгляделся в рыжую женщину и мгновенно протрезвел — свою смерть он представлял несколько иначе.
— Ты чё, тетка?
Незнакомка стукнула кулаком по столу, и тарелки зазвенели… Было странно, что ее маленькая пухлая ручка может быть такой тяжелой.
— Вызвать санитаров из дурки, и пусть тебя, психическую, заберут, куда надо! — неосмотрительно предложил Чувалов.
Уже через мгновение он жестоко пожалел о своих неосторожных словах, потому что дама, услышав о том, что ее надо отправить в психбольницу, вдруг выгнулась, как кошка, дугой и бросилась на него с диким воплем.
Семену не раз приходилось бывать в опасных ситуациях, и он мало чего боялся в этой жизни, но вид вопящей и летящей на него рыжей женщины привел его в ужас. Он отшатнулся, пытаясь уйти от удара, и не сразу понял, что произошло нечто страшное и непоправимое.
А именно — разъяренная женщина схватила пистолет, лежащий на столе. Всего лишь на минуту Чувалов выпустил из рук оружие, и этого оказалось достаточно, чтобы коварная незнакомка смогла завладеть им.
— Ты чего, тетка, — пробормотал Чувалов. — Верни пистолет, это не игрушка!
— Настоящий, боевой? — поинтересовалась дама, помахав пистолетом.
Чувалов взмолился:
— Женщина, не надо им махать, как будто это эклер с кремом. Это оружие, и, между прочим, иногда оно стреляет! Не рассчитаете — и сделаете в ком-нибудь дырку!
— В тебе и сделаю, если не заткнешься, — разозлилась незнакомка.
Чувалов замолчал.
— Теперь вы у меня все попляшете! — мстительно пообещала она, с торжествующим взглядом усевшись за стол нога на ногу, не выпуская из рук чуваловский пистолет. — Ну вот теперь и поговорим! А теперь рассказывай, как ты моего мужа охмуряла! — И направила пистолет на Басю.
— Не знаю я никакого мужа! — с отчаянием выдохнула Бася.
Женщина, не опуская пистолета, вытащила из сумочки какую-то фотографию.
— А это что?
Бася вздрогнула — это была их с Эдом фотография, сделанная во время летнего отдыха на море.
— Как она к вам попала?
Дама усмехнулась:
— Если ты еще не поняла, тупица, я Марианна!
— Жена Эда? — вскрикнула Бася.
Марианна расхохоталась.
— Ну наконец-то! Итак, где мой муж? Отвечай, блудница вавилонская!
О-ля-ля, содрогнулась Бася, а на закуску — и впрямь бледный всадник апокалипсиса. Точнее, розовый.
Она, конечно, часто думала про жену любимого мужчины, и почему-то всякий раз в воображении возникала немолодая женщина, печальная и больная.
Эд избегал говорить о жене, и, в сущности, Бася знала лишь, что та много времени проводит в больницах.
Теперь-то ей стало понятно, что речь шла о психиатрических отделениях!
Она горько улыбнулась — все-таки Эд законченный подлец! Мало того, что бросил, так еще осчастливил ребенком и вдобавок подсунул ей свинью в виде на всю голову больной жены.
— Не знаю я, где ваш муж! И вообще не понимаю, что вы ко мне прицепились. Преследуете меня, угрожаете! Вот скажите — зачем вы мне звонили?
Марианна хмыкнула:
— Напоминала о себе! Чтобы ты не расслаблялась и знала, что я есть в твоей жизни!
— Да не знала я, что вы есть в моей жизни, — с отчаянием сказала Бася. — Я даже не знала, что вы есть в жизни Эда! Слышала, что существует какая-то жена и вроде она с приветом, но чтобы настолько…
Марианна опять сильно разволновалась, из чего Бася сделала вывод, что ей очень не нравится, когда ее называют безумной. Марианна даже пообещала немедленно прикончить того, кто еще хоть раз ее так назовет.
Бася заглянула в ее голубые водянистые глаза и поняла, что Марианна уже давно по ту сторону не только добра и зла, но и всех смыслов. То есть она действительно прикончит любого и даже не станет заморачиваться на предмет морали и нравственности.
Кажется, это поняли и все остальные. Во всяком случае, Чувалов с Иваном (не говоря уже о Соне) поглядывали на Марианну с явным испугом.
«Но, может, хоть какая-то искра разума осталась в этой голове? — не переставала надеяться Бася. — Надо бы рассказать ей о нашем с Эдом разрыве, глядишь, успокоится!»
— А позвольте узнать, отчего вы так обозлились лично на меня? — задала Бася наводящий вопрос.
Марианна ответила пренебрежительным взглядом — мол, не заговаривай мне зубы.
Бася не успокаивалась:
— Почему я-то во всем виновата? Между прочим, у Эда в любовницах кто только не значился! Почему вы именно ко мне прицепились?!
— Но ты была с ним дольше всех! Я давно про тебя узнала! Сразу заметила, что моего мужа будто подменили, опоили дурманом! Глаза блестят, пульс учащенный и смотрит в пространство. Ну, думаю, не иначе какая-нибудь ведьма его одурманила. И что обидно — воспользовалась, негодяйка, тем, что я в это время лежала в больнице!
Басе стало окончательно ясно: нет здесь никакой логики, и вообще ловить нечего — женушка Эда неизлечима.
