Питер кивнул.
В эту минуту Гэвин заметил то, что частично явилось ответом на его мольбу. В углу стоял небольшой серебряный кубок с надписью, напоминающий те спортивные кубки, которые он сам когда-то выигрывал в школе. С трепетом он взял его и прочел надпись:
Гэвин вздохнул. Он был слишком разочарован и не заметил, что его сын, стоя рядом, наблюдает за ним. В глазах у него светилась надежда.
– Это все, что у тебя есть? – спросил Гэвин. Ответом было молчание. – Ради Бога, Питер, поговори со мной как следует. Я не съем тебя.
Вместо ответа Питер открыл тумбочку у кровати, вынул металлическую пластинку и передал ее отцу. Это была награда от общества охраны птиц. Гэвин быстро взглянул на нее и отвел глаза.
Обида стояла комом в горле. Они украли у него сына! Он стал для него чужим.
– Все это очень хорошо, – сказал Гэвин сдавленным голосом. – А у тебя есть какие-нибудь мужские интересы? Может быть, ты играешь в футбол или крикет... или еще во что-нибудь? У вас в школе есть спортивные команды? – (Мальчик кивнул головой.) – Ты следишь за их игрой? Какие у них результаты? Они выигрывают? – Он слышал, как непроизвольно повышается его голос и в нем звучит отчаяние.
Питер подумал над его последним вопросом, а потом вместо ответа пожал плечами. Вероятно, это означало, что иногда команды проигрывают, иногда выигрывают. Но Гэвин, со своими растерзанными чувствами, в этом передергивании плечами увидел презрение к своим вопросам и нежелание на них отвечать.
– Чем скорее я отвезу тебя туда, где ты будешь расти настоящим мужчиной, тем лучше, – сердито сказал он. Гэвин был на грани того, чтобы закричать, но знал, что не должен этого делать. Тогда он взял кубок и со всей силой швырнул его, дав выход своим чувствам и эмоциям. – Поговорим позднее, сейчас не время! – пробормотал он и вышел.
Гэвин легко не сдавался, но сейчас был на грани отчаяния. Он знал: все, что он делал, он делал неправильно. Но еще больше его пугало то, что он не знал, как делать правильно.
Оставшись один, Питер долгое время находился как бы в застывшем состоянии. Когда он понял, что Гэвин больше не вернется, то пошел и поднял кубок, который немного погнулся. Мальчик попытался выпрямить его, но вскоре оставил эту затею и положил кубок назад в ящик.
Гэвин вставал рано. На следующее утро он проснулся на рассвете и пошел на кухню. Там хозяйничала женщина средних лет, она представилась с суровым видом:
– Миссис Стоун, помощница. Я только что начинаю завтракать. Вам налить кофе?
– Потом, спасибо. Я ищу Нору.
– Она вон там, кормит этих существ.
То, как миссис Стоун фыркнула и сказала «этих существ», подсказало Гэвину, что он нашел родственную душу.
– Вы к ним равнодушны?
– Если бы было легко найти работу, меня бы здесь вообще не было, – заявила она, снова фыркнув. – По-моему, животные должны знать свое место, и не в доме. Когда я начала работать, то сразу же сказала, что к животным не подойду, – (раздался крик Осберта), – и к птицам тоже, – добавила она.
– Очень мудро, – с чувством согласился Гэвин. В окно он увидел Нору. Она стояла вдалеке, разговаривая с уже знакомым ему молодым человеком, окликнувшим его из птичьей клетки. Гэвин поспешил на улицу.
К тому времени, когда он подошел, Нора уже куда-то испарилась, а молодой человек оставался на прежнем месте.
– Привет. Я Гримсдайк. Все зовут меня Грим.
– Ты здесь работаешь? – спросил Гэвин.
– Я здесь живу. У меня две комнаты. Я плачу за них, помогая хозяевам. Если вы ищете Нору, то она пошла взглянуть на Бустера и Мака.
– Бустера и Мака?
– Бустер – ослик. Мак – его друг. Идите по той тропинке, держась правой стороны.
Гэвин пошел по указанной дорожке и вскоре обнаружил Нору. Она стояла у низкого проволочного забора, рядом с ней был Рекс, черно-белая собака, не отходившая от нее ни на шаг. Нора кормила старого ослика яблоком, которое предварительно размяла.
– Доброе утро, – сказала она приятным голосом, продолжая смотреть на ослика. – Давай доедай, вкусно.
– Как я понимаю, это Бустер? – спросил Гэвин, пытаясь вторить ее мягкому тону.
– Да. Два года тому назад я подобрала его у людей, которых следовало бы пристрелить. Они настолько не обращали на животное внимания, что его выросшие копыта загнулись, и он едва ходил. Не поверите, но они не отдавали его мне. Я им сказала: «Или я, или закон – выбирайте». Они выбрали меня.
– Кажется, вы всегда добиваетесь своего?
– Не всегда, но я – боец.
– Это предупреждение?
– Понимайте как знаете.
– Спасибо.
Они посмотрели друг на друга оценивающе, и Нора сказала:
– Я пыталась найти Бустеру другой дом, но не получилось. Он постоянен в своих привычках, по- своему.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, он так привязался ко мне...
– Естественно, ему хорошо с вами.
– Это значит, что мы похожи?
– Понимайте как хотите, – холодно ответил Гэвин. – А другой ослик? Надеюсь, вам не пришлось кого- либо пристрелить, чтобы взять его?
– У меня нет другого ослика.
– А кто же такой Мак?
Нора тихонько свистнула, и с дерева спустилась маленькая обезьянка, которая прыгнула Бустеру на спину и оттуда – ей на руки.
– Это Мак. Обезьянка макао. К сожалению, они очень симпатичные.
– Почему же к сожалению?
– Из-за этого их заводят дома. Но, как правило, обезьянок покупают такие люди, которые не могут обращаться даже с фарфоровой игрушкой, не то что с живым существом. – Ее голос был по-настоящему злым.
Разговор пошел совсем не в том русле, как предполагал Гэвин. Он собирался спокойно поздороваться с Норой, в продолжение разговора держаться с ней с достоинством и убедительно доказать, что она не может рассчитывать и на половину поместья Стрэнд-Хаус. Вместо этого они обсуждают с ней проблемы заповедника, словно он будет здесь всегда. Этому не бывать! И еще об одном вспомнил Гэвин.
– С какой стати вы приютили здесь этого бездельника? – спросил он с негодованием.
– Вы имеете в виду Грима? Без него я не справлюсь. И он не бездельник. Не смотрите на его внешность, Грим – блестящий зоолог. К сожалению, он здесь только до тех пор, пока пишет свою работу. Потом получит докторскую степень в университете, средства для своих исследований и будет проводить их по всему миру.
– Вы облегчили мне душу. Я боялся, что будет невозможно отделаться от него в поместье.
Она посмотрела на Гэвина долгим взглядом.
– Вы хотите сказать, что в первую очередь подумали о собственности?
– Я должен думать о ней. Это касается меня. Вы не очень-то увеличили стоимость этой собственности... всем вот этим. – Он жестом указал на то, что их окружало.
– Так вы только это видите, Хантер? Деньги и их влияние на ваше финансовое положение? Вы все мерите только этой меркой, как будто нет никакой другой?..
