– А ты уедешь? – испугалась Лена.
– Все может случиться.
– Они тебя подозревают? Нас могут разъединить? Я не вынесу!
Фатиха приоткрыла дверь, выглянула в коридор, обернулась к Лене и прошептала:
– Он вытирается. Давай напоследок договоримся, что если больше не увидимся, ты будешь ждать Арифа. Только он тебя спасет. И в крайнем случае, если почувствуешь, что тобой слишком горячо интересуется милиция или еще что-то случится – пытайся бежать. Может быть, выиграешь еще пару дней.
– Ты говоришь так, словно прощаешься… – только и успела сказать Лена. В коридоре хлопнула дверь – Мухамед вышел из ванны.
В тот вечер им больше не удалось поговорить наедине. Они готовили ужин, прибирали квартиру, потом Лена купала Сашку – из парка он вернулся грязный, потный, заляпанный мороженым и кетчупом от хот- догов. С восторгом рассказывал, что катался на корабле, на американских горках, пытался изобразить аттракцион и забрызгал всю ванную с пола до потолка. С трудом удалось его утихомирить и уложить спать. На этот раз Лена положила его в ту постель, где сама спала с Фатихой. Возражений это не вызвало ни у кого, кроме самого Сашки. Он умолял мать не разлучать его с Иссой, Исса тоже, казалось, был огорчен. Но Лена была неумолима. Фатиха не проявила интереса к этому переселению, только попросила Мухамеда выделить ей матрац. Троим на одной постели было бы жарко и тесно.
Это была первая ночь в квартире Мухамеда, когда Лене удалось как следует поспать. Она слишком устала. Фатиха тоже, казалось, была рада помолчать и подумать о чем-то своем. Она лежала, клубочком свернувшись на матраце, и даже дыхания не было слышно. Девушки не сказали друг другу ни слова. Лена обняла сына и скоро уснула.
На другое утро Фатиха исчезла. Когда Лена открыла глаза, матрац был скатан и стоял в углу, на нем стопкой было сложено постельное белье. Она немного забеспокоилась. Оделась, вышла на разведку. Абдулла сообщил ей, что Фатиха ушла по своим делам и вернется вечером. Он предложил Лене программу развлечений – погулять в парке, посидеть в кафе. С улыбкой признался:
– В последнее время я совсем не бываю в городе.
– Я тоже, – с усмешкой ответила она. Но развивать тему не стала – умылась, позавтракала с Абдуллой, оделась для выхода, разбудила сына. Сашка ел неохотно, капризничал. Видимо, вчерашнее мороженое не пошло ему на пользу. Лена, как всегда в последнее время, много курила, подпаливая одну сигарету от другой. Абдулла подшучивал над тем, как она похудела.
– Ариф любит полных девушек, – смеялся он. – Когда вернется, скажет – развожусь.
– Пусть сперва послушает, что я ему скажу… – Лена затушила сигарету в пепельнице. – Чтобы женщина полнела, ее надо кормить и обхаживать, верно, Абдулла? Кто это должен был делать?
Зазвонил телефон, звонки были резкие, частые. «Межгород или международный…» – С замиранием сердца подумала она. На миг мелькнула глупая мысль – звонит Ариф из Дамаска.
Абдулла снял трубку, послушал и с улыбкой передал Лене:
– Твоя мама.
Она схватила трубку, отвернулась от Абдуллы и громко спросила:
– Ма?
В ответ послышалось гневное:
– Долго это будет продолжаться? Когда меня оставят в покое?!
– Ты про милицию? Но я же не виновата, что они…
– Милиция меня не волнует! – заявила мать. – Ты скажи, почему мне звонят кредиторы!
– Кто? – Лена решила, что не расслышала. Когда мать повторила, она возмутилась: – Что им еще надо?!
– «Что-что»… Денег.
– Я не понимаю… – До Лены дошло, что мать ничего не знает о том, что долг уплатил Мухамед. Но почему опять звонили кредиторы? – Мам, они хотят процентов?
– Каких еще процентов! Сказали, чтобы ты долг отдала!
– Я поняла… – лепетала Лена. У нее подкашивались ноги. Эта новость ее поразила. Она была уверена в том, что Мухамед выполнил свое обещание. Теперь до нее дошло – она не видала расписки, которую должен был отдать Мухамеду кредитор после уплаты долга. Лена сделала несколько безрезультатных попыток успокоить мать и повесила трубку, пообещав разобраться.
– Что случилось? – спросил Абдулла. Конечно, во время переговоров он не уходил из кухни.
– У старых людей свои фантазии… – неопределенно ответила Лена.
– Твоя мама чем-то недовольна?
– Да, как обычно.
– Наверное, соскучилась? – догадался он. – Ты очень резко с нею говорила, так с матерью говорить нельзя…
Лена упала на стул и снова закурила, пытаясь не замечать Абдуллы. Сашка под шумок исчез – наверное, играл в другой комнате с сонным Иссой. Лена соображала: Мухамед даже не собирался уплачивать ее долги. Он скуп. Солгал, чтобы привлечь ее в свою квартиру, привязать к себе. Ему совершенно все равно, чем кончится история с кредиторами. Ее скоро убьют. В таком случае не с кого будет требовать денег. А если ее не убьют, это опять же будет ее личная проблема. Если (надежда невелика) она все же выйдет отсюда живой и невредимой, у дверей ее будет ждать кредитор. Но Мухамеду наплевать. Ему даже все равно, узнает она об этой грязной проделке или нет.
– Ты расстроилась? – поинтересовался Абдулла.
– Ничуть. – Она твердо решила не говорить никому об этой истории. «Чем реже я буду выяснять с ними отношения, тем меньше будут за мной следить, – сказала она себе. – Бесконфликтность никогда не была моей сильной стороной, но ладно… Попробую».
– Идем развлекаться? – спросила она, сунув сигарету в переполненную пепельницу и поднимаясь со стула. – Иначе это лето будет потеряно навсегда.
И они пошли.
Фатиха ощутила себя затравленным зверем в три часа дня, обедая в бистро. «Успокойся! – приказала она себе. – Никто за тобой не следит!» Верно, она никого не видела, ни с кем не столкнулась, но это ощущение, странное, на уровне инстинкта, не покинуло ее. Она быстро доела манты, выпила сок и вышла на улицу. «Я никому не интересна, – повторяла она, идя по улице и время от времени резко оборачиваясь, надеясь увидеть слежку. – В том, что я расспрашивала Гамата и купила коробку духов, нет ничего подозрительного. Духи, правда, мне ни к чему, но это мое личное дело. Гамат проболтался? Ахмат созвонился с Мухамедом и рассказал, что я была у него в гостях? Второе больше похоже на правду. Но я не сделала ничего противозаконного.
У меня расстроены нервы. Надо как-то продержаться до вечера, и потом еще немного… Надо взять себя в руки».
Она несколько часов металась по городу, пытаясь найти хотя бы слабый след пропавшей девочки. Сказывалось то, что она давно не была в Москве. Возможно, в городе появились и другие женщины, кроме Саиды, которым можно было поручить ребенка. Была еще одна возможность, о которой тоже следовало подумать. Девочку могли отдать мужчине. Теперь, когда ее вот-вот собирались убить, было не важно, будет ли за ней хороший уход. Еще одну возможность Фатиха изо всех сил отвергала. Девочка могла быть уже мертва.
Она звонила старым знакомым, болтала, надеясь случайно что-то узнать, спрашивала, не приезжал ли кто из женщин в Москву. Вешала трубку, звонила снова. В ней нарастала паника – узнать ничего не удавалось. Либо ей не верили, либо все было кончено. Имело смысл одно – лично проверять все квартиры, не верить на слово. Но на это не было времени. Начать подобную проверку – значило сразу отказаться от мысли спасти девочку.
Она в сотый раз листала старый блокнот, подбирая возможный вариант. Среди телефонов мелькнуло имя старой подруги по институту, русской. Эта девушка когда-то много общалась с сирийцами. Фатиха сама знакомила Ирину с соотечественниками, но вскоре перестала это делать – до нее дошли слухи, что Ира подрабатывает проституцией. Причем ее клиенты были иностранными студентами. На панель Ира никогда
