— Не делай этого.
— Не делать чего?
— Не притворяйся, что твоя работа — это не главное в твоей жизни. Ты ищешь руками свой знак, даже когда на тебе обычная одежда. Ты переживаешь за людей в своем городе. Тебя нельзя лишать всего этого.
Люк взял ее руки в свои.
— Я никогда не потеряю тебя.
— Я никогда не принадлежала тебе. Ты знаешь, Люк, меня не раз забирали в полицию. Я была не только пьяницей, но и… бродягой. Ты слишком хорош и не представляешь, как я жила. Я не хочу, чтобы ты касался той грязи, к которой я причастна. Я сделала много ошибок и не хочу делать новых. Я думала, это будут просто хорошие воспоминания, которые я увезу домой. Мне так жаль, что я причинила тебе боль.
— Ты не хочешь верить в то, что я люблю тебя такую, какая ты есть? Рокси, я люблю тебя.
Рокси уже не могла плакать. Это была слишком острая боль.
— Ты не можешь меня любить. Ты даже не знаешь, кто я.
Люк грустно покачал головой.
— Очень жаль, что ты не веришь мне. Но ты мне нужна. И мне не важно, как ты жила раньше.
— А я не уверена, что смогу выдержать, когда все в городе будут указывать на меня пальцем и шептаться за моей спиной. И в конце концов я попаду в клинику — из-за алкоголизма или диабета.
Люк открыл рот, чтобы возразить, но Рокси не дала ему произнести ни звука.
— Ты такой замечательный. Если я вдруг сорвусь, это будет все равно, что убить тебя. Я почти поддалась искушению, когда чуть не умер мой приятель.
Я еще не готова для нормальной жизни, хотя и получила такой волшебный шанс.
Люк положил на плечо Рокси руку.
— Мне наплевать на то, что могут подумать о тебе в этом городе. Если ты думаешь, что твое прошлое что-то значит, то ты плохо знаешь меня. Но я не стану бороться с тобой. Особенно если это может повлиять на твое здоровье. Ты сама должна решиться остаться.
Рокси кивнула. Она всегда была уверена, что Люк распрощается с ней после того, как узнает правду. Это было неизбежно. Похоже, он хотел сделать это так, чтобы ей было легче. Чтобы она могла сохранить свое достоинство. Чтобы не чувствовала себя отвергнутой. И Роксана была ему за это благодарна.
Но ей хотелось упасть на колени и умолять, чтобы он попросил ее остаться.
— Отвези меня в город. Прямо сейчас. И не говори ни слова.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Раздался звонок в дверь. Роксана вышла в коридор, чтобы открыть. Это, наверное, отец. Он не оставлял ее без внимания ни на минуту с тех пор, как она вернулась домой.
Честно говоря, эта постоянная опека ей уже порядком надоела.
Рокси решительно распахнула дверь, готовая должным образом откомментировать это навязчивое наблюдение, — и остолбенела. Она несколько раз моргнула, пытаясь отогнать странное видение.
Но это действительно был Джуниор.
Да нет, быть этого не может.
Но это, без сомнений, был он. Меланхоличный опекун шерифа загадочно улыбался.
— Какого черта ты тут делаешь? — удивленно воскликнула Рокси. — Ты почему не в своем Редвинге?
Улыбка Джуниора померкла.
— С чего ты взяла, что я всегда торчу в Редвинге?
Я же рассказывал тебе, что учусь в колледже.
— Извини, задам вопрос по-другому. Откуда ты взялся на ступенях моего дома?
— Говоришь, совсем как училка. Только ;так не говорят женщины, у которых есть маленькие желтые тачки. Ты мне, кстати, обещала дать поводить свой «Порше».
Рокси покачала головой.
— Прости, но сейчас не самый подходящий момент.
Джуниор пожал плечами.
— Вообще-то я приехал, чтобы посмотреть, скучаешь ты по Люку или нет. Я думал, что ты его забыла на следующий день. Был уверен, что вокруг тебя толпа ухажеров, которые тебя веселят, но выглядишь ты… не очень.
Рокси выпрямилась.
— Нормально я выгляжу.
— Значит, ты скучаешь по нему?
— Я не скучаю.
Джуниор печально вздохнул. Посмотрел по сторонам, будто не решаясь ей о чем-то сказать.
— Зато он скучает по тебе. Тоскует. Никто не хочет общаться с ним, потому что он только рычит на всех.
Рокси крепко схватила дверную ручку.
Я не буду это слушать. Сейчас делаю шаг назад и захлопываю дверь перед носом у этого поганца.
— Извини, но у меня много дел.
— Конечно, — кивнул в ответ Джуниор. — Тебе же, роскошной богатой дамочке, надо собираться в закрытый клуб. У старика Люка из маленького городишки нет никаких шансов.
— Люк не старик!
— Но ведет себя, как будто ему сто лет и он в маразме. Я могу понять, почему ты от него отбрыкиваешься.
Рокси не могла понять, была ли насмешка в его тоне настоящей или поддельной.
— Какой у тебя любимый предмет? Сценическое искусство?
Джуниора это ни капли не смутило.
— Сельскохозяйственная техника. Ладно, я больше не буду обвинять тебя в том, что из-за тебя Люк превратился в злобного ворчливого старика. Должен признать, что он был гораздо приятнее, когда катал тебя по окрестностям и радовался, как подросток, несмотря на то, что это плохо влияло на его репутацию в городе.
Рокси вспомнила тот день, когда она с Джуниором привезла бутерброды работавшим на пожаре.
Как Люк обрадовался и выпил чаю за ее здоровье.
Как потом они стояли вдвоем, без одежды, освещенные светом звезд.
Выражение ее лица изменилось. Казалось, что после долгого перерыва она впервые пытается — и пока еще не может — улыбнуться.
Но действительность стерла намечавшуюся улыбку.
— То, что ты раньше говорил, — правда. Люк слишком хорош для меня. Мы живем в совершенно разных мирах.
Джуниор спокойно прошел мимо нее в дом. Он огляделся и, махнув рукой в сторону, медленно произнес:
— Да, теперь я вижу. Для тебя главное — деньги.
Какой диванчик! Он, наверное, антикварный. Дорого стоит? Где покупали?
Рокси с трудом сдержалась, чтобы не дать этому мальчишке подзатыльник.
— Да, у вас, у богатых, свои запросы, — продолжал Джуниор. — Вы не успокоитесь, пока не откопаете какую-нибудь фишку.
Ну-ну. Пусть побухтит. Все равно ему скоро уходить.
— Я-то думал, ты хоть что-то чувствуешь к Люку. Тон был обвинительный.
Рокси еще крепче сжала дверную ручку. Она бы с удовольствием придушила этого пацана.
— А ты не думай. Просто езжай себе домой и все.
С чего это ты вдруг решил, что можешь оценивать, какое отношение моя интрижка в Редвинге имеет к настоящей любви?
— Просто я наивный очень.
Рокси рассматривала плитку, устилавшую пол прихожей.
