вы тут немного потолкуйте о своем, о банковском, а мне надо еще кое с кем поздороваться.
Он отошел, но, даже разговаривая с другими людьми, старался ни на минуту не терять из виду Веру. Тоненькая и прелестная в новом, еще незнакомом ему, но тоже черном вечернем платье, она невольно притягивала взгляд. Она о чем-то оживленно беседовала с Никитой Скалоном, но вдруг, словно ощутив его взгляд, оглянулась и встретилась с ним глазами. И улыбнулась, как улыбалась только ему одному. После их примирения, заметил Николай, она повеселела, стала чаще улыбаться, исчез этот больно ранивший его печальный взгляд.
Он извинился перед собеседниками и пробился к ней в толпе.
— Соскучился.
— Тебе надо занимать гостей, — напомнила Вера.
— Да ну, они и так неплохо себя чувствуют. Я хотел спросить, что у тебя со Скалоном? У меня есть повод для беспокойства?
— Мы что, ставим «Отелло»? — прищурилась Вера и, зловеще понизив голос, продекламировала:
Николай счастливо рассмеялся.
— Нет, кроме шуток?
— Кроме шуток? Я познакомилась с ним сегодня в твоем присутствии. Но он мне нравится. По-моему, он очень славный. А почему он пришел без жены?
— Они на грани развода, — помрачнел Николай. — Если верить прессе.
— Бедняга. Какая жалость.
— Нет, не скажи… Может, это к лучшему.
— Ты знаешь его жену?
— Видел как-то раз мельком. Чума. Люксовое издание одной нашей общей родственницы. Давай пригласим его к нам.
— Давай, — радостно согласилась Вера. — Я его приглашу, а ты все же иди гостей занимай.
Никита Скалон сделался своим человеком у них в доме. Вера с интересом наблюдала за своим несостоявшимся поклонником. Он был умным и обаятельным собеседником, с ним было весело и легко общаться, но всякий раз Вера невольно переводила взгляд на мужа и еще острее чувствовала любовь к нему, еще больше радовалась, что он вернулся, что он здесь, с ней рядом, и никакие призраки прошлого их больше не потревожат.
ГЛАВА 24
Увы, призраки на то и призраки, чтобы возникать в самый неожиданный момент. Николай съездил на два месяца в Киев, перенес туда постановку бабелевского «Заката», вернулся и с головой ушел в новую работу: он решил, что настало время вернуть на сцену «Карьеру Артуро Уи». Он дневал и ночевал в театре, Вера работала, дети росли под присмотром Антонины Ильиничны. И ничто, казалось бы, не предвещало…
В тот день в рабочем кабинете Веры раздался телефонный звонок. Она просматривала биржевые сводки, когда в интеркоме у нее на столе послышался голос ее секретарши Лены:
— Вера Васильевна, вам звонит Антонина Ильинична.
Вера встревожилась. Антонина Ильинична никогда не беспокоила ее на работе, если только речь не шла о чем-то чрезвычайном. Может, Наташа заболела?
— Соедините ее, Леночка.
— Верочка, — послышался в трубке расстроенный голос Антонины Ильиничны, — прямо не знаю, как тебе и сказать.
— Что-то с Наташей?
— Нет, что ты, с ней все в порядке. Эта девочка — сущий ангел. Нет, это твоя мать. Она здесь.
— Здесь? Где здесь?
— Она позвонила снизу, с поста охраны. Я не знаю, что делать. Николай Александрович на репетицию уехал.
— Не волнуйтесь, Антонина Ильинична, вы все сделали правильно. Я этим займусь. Напомните мне телефон нашей охраны.
Косо записав номер на листке из блокнота, Вера тут же набрала его на своем сотовом. Ей не хотелось, чтобы разговор, пусть даже случайно, услышала секретарша. Когда в трубке раздался знакомый голос охранника, она поздоровалась и попросила соединить ее с нежданной визитершей.
— Вера? — Да, это она, ее мать. — Что за фокусы? Кто там у тебя сидит? Прислуга? Почему меня не пускают?
Вера тоже решила не здороваться.
— Потому что это охраняемый дом и туда пускают только с разрешения жильцов.
— Ну, так скажи, чтоб меня пустили!
— Зачем? Ты ведь приехала ко мне, мама? Вот и приезжай ко мне. Я сейчас на работе. Передай трубку охраннику, будь так добра.
Лидия Алексеевна была так потрясена, что даже не стала спорить.
— Окажите мне услугу, — попросила Вера. — Вызовите этой даме такси и дайте мой рабочий адрес. — Она продиктовала. — И заплатите, пожалуйста, водителю, я с вами потом рассчитаюсь.
— А зачем такси? — удивился охранник. — У нас есть разгонная машина, сейчас я ее посажу, а напарник мой отвезет.
— Огромное вам спасибо. Она с вещами?
— Да, с чемоданом.
— Хорошо. Вот пусть с вещами и приезжает.
— Понял вас. Сейчас сделаем.
Вера бросила взгляд на часы и нажала кнопку интеркома.
— Лена, у меня на три часа назначена встреча с Овчинниковым из ММВБ. Перенесите ее, пожалуйста, на пять. Если это невозможно, извинитесь за меня и перенесите на любой день, когда ему будет удобно. Предупредите на входе, что ко мне приедет Нелюбина Лидия Алексеевна, выпишите ей пропуск. Больше того, прошу вас встретить ее лично. И закажите мне, пожалуйста, малую переговорную, я буду говорить с ней там. Она приедет с чемоданом, позаботьтесь, чтобы охрана к ней не придиралась. В чемодане никакой бомбы нет, — задумчиво добавила Вера, когда секретарша уже отключила связь.
Вскоре Лена доложила, что с Овчинниковым договорилась на пять, охрана предупреждена, а малая переговорная комната зарезервирована. Видно было, что секретарша изнывает от любопытства. У них были хорошие отношения, но делиться с ней личными заботами Вера не собиралась.
Дожидаясь появления матери, она вспомнила о неожиданном событии, которое до сих пор скрывала от родных.
Это случилось через полгода после того, как они с Антониной Ильиничной и Андрюшей перебрались из Долгопрудного в Москву, в этот самый дом на Ленинградском проспекте. В тот раз тоже все началось с телефонного звонка.
Женщина, представившаяся Ольгой Владимировной Домбровской, сказала, что звонит из Сочи и что у нее для Веры письмо. Из сбивчивых объяснений незнакомки Вера поняла, что письмо — от ее покойного отца.
— Мы вас искали, искали, — говорила Ольга Владимировна. — Запросы посылали: нет, говорят, такой в Москве, не числится!
— Вы знали моего отца? — спросила Вера.
— Отец мой, Домбровский Владимир Максимович, с вашим отцом дружил, — начала рассказывать
