тем, что происходило вне меня. Жизнь представлялась проходящей в трёх измерениях, в каждом из которых она была иной, но, попадая в одно, я ничего не привносил туда из другого.
В первом я — всё ещё преуспевающий делец, успешный человек, в модной одежде на дорогой машине, денди, супермен, эмблема выплеснутой сексуальности. Находясь рядом со мной, люди чувствовали себя гораздо более остро, эрегированно, эмоционально, уверенно — как крепко сжатый кулак. Моего расположения всё ещё искали многие люди, просились на работу, уговаривали, чтобы я решал им вопросы, составил протекцию.
Другое измерение — это мир мгновенных и сильных сожалений, в котором я — мятущийся неуверенный слабак, спрятавшийся за ширмой мнимого благополучия, пытающийся купировать приступы гамлетизма алкоголем, транквилизаторами, и разными сомнительными удовольствиями. Мне не давали покоя постоянно допускаемые мной просчёты, о которых никто не знал. Я понимал последствия своих ошибок, и это усиливало мою депрессию. Чтобы скрыть истинное положение дел, мне приходилось прибегать к подлогам, фальсификации; а запутавшись в расчетах, я утрачивал связь с реальностью. Со временем разница между внешним шиком и реальным состоянием становилась ошеломительной, выражение лица становилось всё более уверенным по мере того, как денежное положение делалось безнадёжнее. Все видели мощный подъём вместо стремительного падения по спирали. Я понимал, что нужно выкарабкиваться, но выбирал таких спасителей, что всё становилось ещё тяжелее. Некоторые люди, которых привлекала моя харизма, полагали, что смогут превратить хаос моей жизни в надёжное капиталовложение; но узнав даже малую часть моих проблем, рвали со мной все связи и распространяли слухи, которые вредили моей репутации. Моё существование — это существование в бесформенном и хаотическом, часто меняющемся мире, который приходиться чуть ли не ежедневно строить и создавать, в то время как люди разумные живут в мире реальном и действительном, давно установившемся и приобретшем мертвенную и трагическую неподвижность, неподвижность умирания или смерти.
Ощущение существования в этих двух измерениях — чувственное и бурное, в отличие от третьего. Я развил способность преподносить окружающим смоделированную действительность, и благодаря умению оперировать воображаемыми, никогда не происходившими вещами, был создан этот мир. И, всё происходящее в этом мире обладало соблазнительностью, несвойственной двум другим измерениям; это словно оазис покоя после пустыни волнений. Единственной реальностью этого мира был купленный мной участок в Абхазии — до которого, наверное, я никогда не доберусь.
Я подробно представлял всё, что меня окружало в этом воображаемом мире, особенно дом. В архитектуре дома отчетливо видны элементы модернизма: плоские кровли, гладкие поверхности наружных стен, большие стеклянные плоскости, лаконичность объема. Что касается материалов, то это нестандартное сочетание дерева, стекла и камня. В рисунке фасада читается определенная суровость. Дом ориентирован на окружающий ландшафт и приоритетный вид из окон. Так как дом стоит на участке со сложным рельефом (в горах) с большим перепадом высот, то распределение функций по этажам отличается от обычного. Центральную часть занимают лестничные холлы, объединённые винтовой лестницей. Таким образом, лестница является центральным элементом, на который нанизаны все этажи и мансарда. Несущая колонна облицована гранитом, ступени сделаны из беленого дуба. Функциональные зоны распределены по вертикали: на первом этаже находятся бассейн, сауна, технические помещения и гостевая комната, на втором — личные апартаменты членов семьи, а третий этаж предназначен для дневного пребывания и приёма гостей. Перемещение людей по дому осуществляется не снизу вверх, как это бывает в домах с обычной планировкой, а сверху вниз. В интерьерах жилых комнат важную роль играет цвет. Из всей палитры выбраны самые чистые, локальные цвета: голубой, розовый, желтый, красный, зеленый. Особенно экстравагантно выглядят апартаменты хозяев. Часть этого помещения, выполняющая функцию мини- гостиной, выкрашена в голубой цвет, а стены в зоне спальни — ярко-розовые. Зато интерьер гостиной почти монохромен. Стены сложены из тонированного кирпича, на полу — паркетная доска из бука. Гостиной свойственна гигантомания: гранитный портал камина и гигантские воздуховоды поражают своими циклопическими размерами, отделка стен местами выполнена из цельных мраморных плит. Третий этаж дома имеет два уровня, благодаря чему столовая и кухня воспринимаются в едином пространстве гостевой зоны достаточно обособленно. Кухня, встроенная в своеобразную нишу, имеет линейную композицию. Пол в столовой и кухне облицован плиткой из бразильского сланца, этот камень имеет красивую «шелковистую» текстуру с перламутровыми прожилками. Палитра детской комнаты построена на контрастном сочетании желтого и цикламенового цветов.
Дом расположен на склоне, поэтому на каждом этаже предусмотрен выход на террасы.
Со стороны подъездной дороги дом выглядит двухэтажным. А со стороны искусственного пруда, к которому обращен главный фасад, он трёхэтажный. Гараж сделан в виде пристройки, ворота смотрят на подъездную дорогу.
Для работы в апартаментах хозяев оборудована студия, окно между ней и спальней подчеркивает интимность творческого процесса. Перегородки, ограждающие студию, светлые, а несущие стены выкрашены в темно-серый цвет, мебель — темно-бордовая в сочетании с ярко-красным. Это настоящая медиатека, здесь можно не только писать книги, но и снимать реалити-шоу. Многим людям интересно и приятно общаться с Андреем Разгоном, так почему не увеличить аудиторию общения за счет книгопечатания, видео, и интернета?! Реальным людям нужны реальные истории: как заработать и потратить деньги — весело и в своё удовольствие. Ведь не зря гуру современного менеджмента заявляют, что для человека главное — это ходить по магазинам и трахаться.
Кроме студии, есть другая, гораздо более обширная творческая лаборатория — это завораживающая природа вокруг. Дом находится в лесу, но при строительстве ни одно дерево не пострадало. Лесные красавцы обступили усадьбу со всех сторон, их вершины теряются в синеве. Из окон главного фасада, и с террас открывается вид на горы — высокие хребты виднеются за лесом в глубоком отливе неба. Их вершины, окутанные полупрозрачной дымкой, выглядывают из-за пологих отрогов. Всюду видны глубокие провалы, нагромождения разрушенных скал. Облака пристают к вершинам, как сказочные корабли, и бороздят синь, сдавленную мрачными утесами. Золотом блестят туманы, сползающие с крутых отрогов, точно волна волос.
Вокруг хребта шумят множество рек и речек, вытекающих из вечнотающих снегов. Шумные потоки вырывают в земле глубокие ложбины и силой разрывают цепи лысых и чёрных гор, образуют ущелья, а вырвавшись на раздольную плоскость, своевольно катят по ней свои струи.
…Вот такие видения роились в моей голове, и эти мечты о спокойной жизни в горах на природе стали своеобразным наркотиком, спасавшим мой мозг от обрушения, не позволявшим мне сломаться под гнётом внешних обстоятельств.
…4 марта, в день отъезда, с неба сыпал мокрый снег, и в промозглой сырости под порывами леденящего ветра я шел утром из дома на остановку, не будучи уверен в том, что поездка в Вену состоится. На следующий день, в субботу, которая была объявлена рабочим днем, я должен был снять со счета во Внешторгбанке три миллиона рублей и передать Владимиру для расчетов с клиентами. Денег на счете не было, значит, оставаться в Петербурге я не мог. Ехать тоже не хотелось — на конференции в Вене должны были присутствовать клиенты из Ростова и Ставрополя, которым Ирина пообещала, что я передам им комиссионные. С другой стороны, ехать было необходимо, так как от предстоящей поездки зависел выигрыш в тендере, а от этого выигрыша зависело всё на свете.
Больше всего мне хотелось отключить телефон и поехать в Волгоград, на свадьбу к брату, которая, по совпадению, была намечена на следующий день. Кое-как отработав на заводе, я поехал в офис Северного Альянса, разгрёб самые горящие дела, затем пошёл во Внешторгбанк и снял себе немного денег на дорогу. После чего поужинал в греческой таверне «Олива» на Большой Морской улице в компании Рената и Урсулы, и отправился на Московский вокзал. Приехав туда в половине восьмого вечера, взяв билет на восьмичасовой поезд до Москвы, я сел на лавочку напротив касс и задумался.
«…Марина!» — вдруг вспомнил я. Завтра утром она будет ждать меня в Шереметьево. Вебер настолько расщедрился, что оплатил поездку нам обоим. Она не поймёт, если я не поеду, а победа на тендере зависит от неё почти на 100 %: ОКБ и онкодиспансер — это её клиенты, Чернова и Патрушев, главврачи этих медучреждений, доверяют ей. Так что без вариантов — я должен ехать. Дрожащими руками, вынув из кармана телефон, я стал набирать номер Владимира. В голове стоял мрачный сумбур, обрывки неясных мыслей проносились, как в тумане. Я не знал, что говорить. Если Владимир не разрешит мне ехать
