Я взглянула на звездное небо. Действительно, звезд было очень много, они приветливо светили, как будто маня к себе. И мне отчего-то стало не по себе, вдруг подумалось: «Что я здесь делаю? Для чего я здесь? Выхожу замуж? А зачем? Разве я люблю Олега? Или мне грустно, оттого что передо мной стоит вот этот человек, и он уже никогда не будет моим?» И это звездное небо не будет уже нашим? Для нас двоих? Лишь только для нас. И тайна, которая объединяла нас сейчас, когда-то забудется, и больше никогда и ничего подобного с нами не повторится? Стало непомерно тоскливо от осознания какой-то беспомощности всё изменить. А нужно ли что-то менять? Этого мы не знали. Ни я, ни он.
- Пойдем, Саша, пора, — тряхнув головой, я первая решила вернуть всё на круги своя.
И что за дурацкие мысли: люблю я Олега или нет? Конечно, люблю, иначе и быть не может, очень люблю…
- А вот и невеста! — радостно приветствовали меня гости.
Олег вдруг тоже появился, вошел практически одновременно со мной, но только почему-то со стороны кухни. Гости тут же переключились на жениха, приветствуя и его, а потом началось:
- Горько! Горько!
Олег, улыбаясь, подошел ко мне и поцеловал. Гости закричали еще громче, а потом заиграла музыка, и все забыли о нас.
Я не стала ничего спрашивать у Олега, хотя сердце кольнуло — запах! От него пахло женскими французскими духами. Я знала эти духи: у Томочки были такие, ей подарил их очередной любовник. Они были безумно дорогие. А потом я увидела и её — мою соперницу, жену компаньона моего свекра — красивую белокурую девицу, она вошла так же, через кухню, и незаметно присоединилась к гостям.
- Дашка, я обожаю тебя, моя милая, — прошептал Олег в самое ушко, и я. растаяла, напрочь забыв обо всем.
Для меня перестал существовать этот мир, вокруг не было ни души, и мы с Олегом были только вдвоем. Но какая-то неловкость, маленькая неприметная деталь вдруг все разрушила, и это был взгляд Сашки. Он мрачно, исподлобья, наблюдал за нами. Мне стало не по себе, я старалась спрятаться от этого тяжелого взгляда и не могла. Он действовал мне на нервы, потому что, куда бы я ни посмотрела, везде натыкалась на этот, как мне казалось, холодный колючий взгляд друга моего мужа.
- Олежек, а где ты откопал своего свидетеля? — не удержавшись, поинтересовалась я.
- О! Мы знаем друг друга уже много лет. В одном дворе росли.
- А чем он занимается? — не унималась я.
Олег засмеялся:
- Даша, ты задаешь слишком много вопросов, я скоро ревновать начну.
Я улыбнулась в ответ и попросила:
- Начни, пожалуйста, и прямо сейчас.
- Ты так хочешь? — удивился он.
- Ага, — ответила я. — Народная мудрость гласит: ревнует — значит любит.
- Ну-у, — протянул Олег, — против народной мудрости не попрешь.
Он снова поцеловал меня в губы долгим и нежным поцелуем.
- Олежка, давай убежим, а?
Он скривился:
- К сожалению, Дашуля, нам предстоит еще свадебный торт.
Я захныкала:
- Но я не хочу торта, я хочу быть только с тобой.
Он погладил меня по голове:
- Потерпи, зая, нам осталось недолго мучиться.
- Сынок! — Светлана Петровна требовательно взяла Олега за руку. — Пойдем скорее, папа хочет познакомить тебя с очень нужным человеком.
- Но, — возразила я, — Светлана Петровна.
- Никаких но, милочка, — резко оборвала меня свекровь. — От этого разговора, между прочим, зависит будущее твоего мужа, кстати, и твое тоже.
Олег виновато пожал плечами и вместе с мамой подошёл к некоему гостю, который показался мне каким-то уж слишком маленьким, таких в народе называют уничижительно — плюгавенький мужичонка. Однако и моя свекровь, и обожаемый муж чуть ли не ковром стелились перед ним.
Я с раздражением дернула себя за фату, так что та легко оторвалась от диадемы и спланировала на пол.
- Зачем же ты так, свадьба в самом разгаре, а ты., - сказал Саша, подавая мне этот надоевший свадебный атрибут.
- Не твое дело! — резко ответила я, сминая фату в руке, развернулась и пошла к стайке своих немногочисленных гостей.
Ужасно хотелось рыдать в полный голос, но я сдерживалась. Свадебное торжество принесло только огорчения и. разочарования. Хорошо, что мои родители, научные работники, остались на своем любимом Крайнем Севере и не приехали. Здесь вполне хватало Наташки. Она то и дело тревожно заглядывала мне в лицо и все больше хмурилась. Потом не выдержала и сказала:
- Так! Всё! Поехали домой! С нас хватит! Ты не похожа на счастливую невесту, всё к черту!
Томочка с Валюшкой еле-еле её остановили:
- Чего ты разоралась? Ничего страшного, всё наладится. А ты успокойся!
- Да вы посмотрите на Дашку! — не унималась тетка. — Она сама на себя не похожа с этой свадьбой, да еще и швабра эта белобрысая действует на нервы. Интересно, где её столько носило?
- А ты что? За ней следила? — хихикнула Валюшка.
- Дашка, ну что ты молчишь? — взмолилась Томочка. — Ты же прекрасно знаешь свою ненормальную тетку, она и в самом деле готова разнести всю свадьбу.
- Не надо, Наташка, — попросила я. — У меня всё хорошо.
Наташка сердито погрозила пальцем:
- Ладно, только смотри, потом не жалуйся.
14.
Жаловаться я начала практически сразу же после свадьбы. А как все красиво начиналось! Белое платье, загс, шикарный кортеж из дорогих машин, куча гостей, застолье, свадебное путешествие. Две недели на Золотых Песках! Сказка! Да-а-а. Вот только сними я тогда розовые очки… Так нет же, не сняла, а наоборот, еще крепче нацепила.
Прошли две недели, мы вернулись из свадебного путешествия, и начались будни. Все как у всех. Девчонки в институте мне завидовали, как говорится, черной завистью. И даже тетушкины подруги, плохо скрывая завистливый оскал за любезными улыбками, признавались мне:
— Счастливая ты, Дашка. Тебе досталось все и сразу. Дурой будешь, если все потеряешь. Я и без них знала, что подобный шанс выпадает лишь раз в жизни, да и то не всем. Мне, как я считала, крупно повезло. Конечно, я не собиралась ничего терять. Но больше всего боялась потерять не машину, дачу и квартиру, а его, Олега, — мою любовь.
А у меня как назло: котлеты горели, суп постоянно выкипал, макароны слипались, в ванной скопилась целая куча нестиранного белья. Я катастрофически ничего не успевала. Да, но я же старалась! Как могла старалась, изо всех сил, чтобы только увидеть на лице любимого мужа не презрительную гримасу, а нежную улыбку, предназначенную мне.
Но Олегу не нравилось всё: как я вытираю пыль, как стираю, как готовлю, наконец. У меня даже полотенца, оказывается, висели не так, как он привык, да и сама я ходила по дому в джинсах и в футболке, а не в приличном домашнем костюме. Сначала я рыдала по ночам в подушку, а потом в один прекрасный миг подумала: «А, собственно, из-за чего я так переживаю? Так может и цвет лица испортиться. Подумаешь, всё ему не так: не так сидишь, не так свистишь. Да ну его.»
