Он не мог оторваться от борща, такого наваристого и вкусного, как в детстве.
— Так, а на второе у нас что? — спросил он, отодвигая тарелку.
Марии Андреевне легко было накормить внука. Он ел все и всегда нахваливал.
— Котлетки и пюре картофельное со свежим огурчиком.
— Все, ты как хочешь, а я переезжаю обратно! А что? Неужели ты против?
— Да ты что! Я буду только рада! Но неужели переедешь?
— Ну, я же теперь один, совсем один! Будем жить вместе с тобой, как раньше.
— Ты совсем один? — спросила Мария Андреевна недоверчиво. — Не верю!
— В общем да, — ответил он неуверенно.
— Давай рассказывай!
— Понимаешь, я тут объявление давал о приеме на работу. Вот ко мне одна девушка устраиваться на работу и пришла. Ммм, котлетки во рту тают!
— Давай добавку положу! — Мария Андреевна положила ему еще две котлеты.
— Соку налить?
— Томатного?
— Конечно, у меня всегда есть твой любимый!
— Отлично! Все! Решено! Возвращаюсь!
Бабушка налила ему сок.
— Не отвлекайся, и что за девушка?
— Симпатичная, умная. Женей зовут.
— Ты на работу ее взял?
— Да, скоро выходит.
— И что? Она тебе как сотрудница понравилась или больше?
— Больше! Понимаешь, я о ней думаю. А может, это что-то настоящее?
— Ты так спрашиваешь… Мишенька, тебе виднее.
— Да я не знаю. Понимаешь, с Элькой жил, хотел уже расстаться. А проводил, вроде и не хватает чего-то.
— Привык просто. Она веселая, шумная. Ты жил, как на вулкане, а теперь спокойная жизнь наступила.
— Так спокойная лучше. А Женя, она спокойная, милая.
— Да, Игорек, тяжело тебе. — Мария Андреевна засмеялась.
— Нелегко. Может, ей позвонить? Поговорить? Тем более обещал, а сам робею, как мальчишка.
— Ты? Робеешь? Тогда позвони обязательно. Давай тарелки уберем, я чай налью.
Михаил помог убрать посуду, подошел к бабушке, обнял ее.
— Я так тебя люблю, — сказал он серьезно. — Ты же все для меня, понимаешь?
— И ты для меня, Мишенька. Я так хочу, чтобы у тебя все сложилось, хочу на свадьбе твоей погулять, внуков понянчить!
— Погуляешь обязательно. И понянчишь! Я тебе обещаю!
Михаил взял чашки, Мария Андреевна достала пирог.
— Миш, я тоже с тобой поговорить хотела.
— Что у тебя случилось? И почему ты покраснела? Влюбилась?
— Миша, да что ты такое говоришь? — Она действительно покраснела.
— А что? Ты у меня красавица! Умница! Давай рассказывай! А то ты про меня все знаешь, а я про тебя ничего!
Мария Андреевна набрала в легкие побольше воздуху и начала рассказывать.
Михаил слушал ее, не перебивая. Он смотрел на свою бабушку и видел совершенно другую женщину. Именно женщину, которая не получила своего женского счастья, которой многое пришлось испытать. Ее глаза горели, она сама будто помолодела, похорошела. Казалось, она сбросила несколько десятков лет.
Он искренне любовался ею. А она рассказывала, как зашла на сайт, как зарегистрировалась, загрузила свою фотографию. Пыталась передать свои ощущения, когда прочитала письмо Константина Семеновича. Рассказала, как съездила с ним на свидание. Когда она замолчала, Михаил понял, что в его глазах стоят слезы.
— Ты молодец, — только и смог произнести Михаил.
— Мишенька, что с тобой? — Мария Андреевна заметила смятение внука. Она встала и, подойдя к Михаилу, прижала его голову к своей груди. Как в детстве.
— Я рад за тебя, искренне рад. Тебе это нужно, просто необходимо, как воздух. — Он обнял ее за талию.
— Не знаю, — сказала она печально. — Старая я уже, чтобы в невестах ходить.
— Ты старая? — Михаил поднял на нее глаза. — Да ты моложе и лучше всех молодых! Слышишь? Не смей говорить о старости! Не смей! Никогда!
Уже ночью, лежа в постели, Мария Андреевна прокрутила в памяти встречу с Константином Семеновичем.
Он подъехал на машине к дому, посигналил два раза, как и договаривались.
Она вышла из квартиры, сердце ее готово было вырваться наружу. У нее даже возникла мысль, не положить ли под язык валидол. Но от этого ей стало смешно. Она представила: выходит такая молодящаяся старушка, от которой пахнет французскими духами вперемежку с лекарствами.
Перед тем как выйти на улицу, она глубоко вздохнула и распахнула дверь подъезда.
Константин Семенович вышел из машины и стоял с огромным букетом алых роз.
— Здравствуй, Костя. — Она посмотрела ему в глаза и опустила взгляд. Они уже давно перешли на «ты».
— Здравствуй, Машенька. Это тебе. — Он протянул ей букет. У роз снизу были срезаны шипы.
— Спасибо, очень красивые. — Она взяла цветы.
— Ну что, поедем? — спросил он, одновременно открывая дверь машины с ее стороны.
— Конечно. — Она села в машину.
Константин занял место водителя, но заводить машину не торопился.
— Ты очень красивая, — проговорил он, взял ее руку и поднес к губам.
— Спасибо. — Она смущалась как девочка.
— И тебе идет смущение.
Он повозил ее по его Москве, показал свои любимые места. Потом предложил прогуляться по Гоголевскому бульвару.
Была ранняя весна. Ласково пригревало солнце. Они вышли из машины. На бульваре художники уже выставили свои картины. Они останавливались, рассматривали их. Константин Семенович рассказал Марии, что он раньше тоже рисовал и пообещал показать свои работы, которые заняли почетное место на стенах его загородного дома. Правда, он забросил живопись, надо было работать, зарабатывать деньги, кормить семью. Но ей он признался, что иногда достает мольберт, краски и творит.
Они шли по бульвару, высокие, подтянутые. Совершенно непохожие на бабушку и дедушку.
Она держала его под руку. Он слегка наклонял к ней свою седую голову. Ей было хорошо и спокойно, будто она знала его очень давно. Мария Андреевна чувствовала себя очень защищенной с этим высоким, красивым мужчиной. Она ощущала себя молодой, полной сил и удивительно счастливой.
— Мишенька, вставай! Проспишь! — Мария Андреевна пыталась разбудить внука.
— Доброе утро! А сколько времени?
— Семь часов. Пока умоешься, позавтракаешь, и время пролетит.
— А что у нас на завтрак? — спросил, потягиваясь, Миша.
— Блинчики с вареньем!
— Ух ты! Здорово! Я быстро! — Он ловко вскочил с постели, поцеловал бабушку в щеку.
Мария Андреевна залюбовалась внуком. Высокий, стройный, подтянутый. Как на отца похож. И характер такой же.
