Залы ожидания в космопорте были забиты до отказа. Пассажиры, служащие порта и просто любопытные заняли все крыши и окна. На гудронированном шоссе было огорожено канатами место, где стояли представители правительств, в том числе министры марсианских дел, и различных ведомств. Среди них — директор лондонского Экзозоопарка. За заграждением под звуки увертюры Саппэ «Легкая кавалерия» и популярных ирландских мелодий маршировал известный всем полковой ансамбль в яркой старинной форме. Мороженое было съедено, газеты распроданы, карманы обчищены. «Мариестоупс» проскользнул сквозь дождевые облака и приземлился на крылья свода на дальней стороне поля.
Заморосил дождь.
Ансамбль исполнял очень жизнерадостную мелодию XX века под названием «Сентиментальное путешествие», не придавая, впрочем, общей картине более светлых красок.
Как и все долго ожидаемые события, приземление потеряло элемент новизны из-за скучного процесса ожидания. Обеззараживание днища корабля заняло еще какое-то время.
Наконец люк открылся, из него выглянула небольшая округлая фигура, и под гул приветствий скрылась обратно. В тот момент тысяча детей спросила, был ли это капитан Баргероун, а тысяча родителей велела им не задавать таких глупых вопросов.
Из люка, как ленивый язык, выдвинулся трап и лег на землю. С разных сторон к кораблю начал съезжаться всякий транспорт: три автобуса, два грузовика, «скорая помощь», различные машины для багажа, чья-то личная машина и военные автомобили. И вот на трапе появилась цепочка людей с опущенными головами, которая тут же нырнула в спасительное нутро автомобиля. Толпа приветственно закричала — для того она здесь и собралась.
В зале ожидания пресса наконец дождалась момента, когда капитан Баргероун был отдан ей на растерзание. Он оборонительно заулыбался. За его спиной стояли несколько офицеров; он говорил довольно спокойно, даже обыденно, в очень английской манере (Баргероун был французом) о том, какое пространство было преодолено, сколько планет повстречалось им на пути и как предана ему была команда, если не считать ту злополучную забастовку на обратном пути, за которую, он надеется, кое-кого хорошенько взгреют, и закончил тем, что на очень симпатичной планете, которую Американская космическая исследовательская служба решила назвать изысканным именем Клементина, они захватили двух и убили нескольких больших животных, очень их заинтересовавших.
Кое-что он описал более подробно. Существа имеют по две головы, в каждой из которых находится мозг, общий вес которого 2000 г, что на четверть больше, чем у человека. Эти животные — ВЗП, или риномэны, как их называет команда, — орудуют шестью конечностями, которые заканчиваются, несомненно, подобиями человеческих рук. К сожалению, забастовка помешала дальнейшему изучению этих замечательных созданий, но есть основания предполагать, что они обладают собственным языком и должны, несмотря на ужасный внешний вид и грязные привычки, быть отнесены наряду с человеком к более или менее — конечно, никто не может быть уверен, и исследования могут отложить точный ответ на несколько месяцев — разумным существам, к тому же, возможно, имеющим свою цивилизацию на планете, пока нам неизвестной. Двое из них захвачены живыми и направлены в Экзозоопарк для изучения.
Когда речь закончилась, Баргероуна окружили репортеры.
— Вы говорите, что эти носороги не живут на Клементине?
— У нас есть повод так считать.
— Какой повод?
— Мы думаем, что они прибыли туда так же, как и мы.
— Вы имеете в виду — на космическом корабле?
— Да, как будто. Но они могли быть доставлены туда как экспериментальные животные, или специально привезены, как свинья капитана Кука на Таити, ну или где там это было?
— Ну а их корабль вы видели?
— Э-э, вообще-то мы думаем, что… э-э… захватили их корабль.
— Так расскажите же, капитан! Что за тайны? Вы захватили их корабль или нет?
— Мы считаем, что да. Определенно то, что назначение его именно таково, но в действительности его двигатель не ТП, хотя и очень интересный, и, конечно, звучит это глупо, но видите ли, корпус корабля сделан из дерева. Дерева очень высокой плотности.
Лицо Баргероуна было каменным.
— Послушайте, капитан, вы шутите…
В этой толпе фотографов, фоторепортеров и журналистов Адриан Бакер никак не мог подобраться поближе к капитану. Он протолкался к высокому нервному человеку, стоявшему за Баргероуном и хмуро смотревшему в одно из длинных окон на суетящуюся под дождем толпу.
— Сэр, будьте добры, скажите, что вы думаете об этих существах, которых вы доставили на Землю? — спросил Бакер. — Животные они или люди?
Едва прислушиваясь, Брюс Эйнсон пристально посмотрел поверх толпившихся на улице. Ему показалось, что он заметил своего никчемного сына Альмера, который с присущим ему подлым выражением лица продирался сквозь толпу.
— Свинья, — проговорил Эйнсон.
— Вы имеете в виду, что они внешне походят на свиней или ведут себя, как свиньи?
Исследователь уставился на репортера.
— Сэр, меня зовут Бакер, я из «Виндзор Секит». Нам будет очень интересно узнать все, что вы могли бы сказать об этих созданиях. Вы считаете их животными, я правильно понял?
— А к кому, мистер Бакер, вы относите человека, человеческий род — к цивилизованным существам или животным? Хоть одна новая раса оставалась после общения с нами не испорченной или даже не стертой с лица Земли? Возьмите полинезийцев, чукчей, американских индейцев, тасманцев…
— Да, сэр, я понял вашу точку зрения, но скажите, пожалуйста, эти существа…
— О, у них есть разум, как и у любого млекопитающего, а эти — млекопитающие. Но их поведение, или отсутствие поведения, ставит нас в тупик, так как мы подходим к ним с антропоморфическими мерками. Есть ли у них или нет понятие об этике, совести? Поддаются ли они дурному влиянию, как эскимосы или индейцы, или сами могут оказывать его? Нам нужно задать себе еще много вопросов, требующих глубоких исследований, прежде чем мы сможем в точности охарактеризовать этих риномэнов. Вот мое мнение по данному вопросу.
— Это очень интересно. Вы говорите, что мы должны развивать новый способ мышления, я правильно понял?
— Нет, нет, я не думаю, что этот вопрос следует обсуждать с представителями прессы; но человек слишком уповает на свой интеллект, нам необходимо научиться по-новому чувствовать, более благоговейно. Я уже достиг некоторого прогресса с этими двумя несчастными созданиями — установление доверия, знаете, после того, как мы пристрелили их товарищей и пленили их самих. А что с ними будет теперь? Их собираются выставить напоказ в Экзозоопарке. Его директор, Михаил Пазтор, — мой старый друг, и я, я пожалуюсь ему.
— Вот черт! Но люди хотят увидеть этих зверей! Откуда мы знаем, что у них такие же чувства, как у нас?
— Ваша точка зрения, мистер Бакер, — вероятно, точка зрения проклятого большинства. Извините, но мне еще нужно позвонить.
Эйнсон выбежал из здания, но толпа мгновенно окружила его и держала крепко. Он стоял не в силах сдвинуться с места, когда мимо медленно проехал грузовик, сопровождаемый громкими приветствиями, криками и возгласами зрителей. Сквозь прутья решетки, закрывавшей заднюю сторону кузова, на людей смотрели двое ВЗП. Они не произносили ни звука. Это были большие серые существа, такие одинокие и в то же время привлекающие внимание.
Их пристальный взгляд остановился на Брюсе Эйнсоне. Но они ничем не дали понять, что узнали его. Внезапно он почувствовал озноб и, повернувшись, начал прокладывать себе дорогу сквозь плотную массу серых плащей.
Корабль разгружали. Краны запускали свои громадные клювы в его чрево и вынимали их с сетками, полными картона, коробок, ящиков и канистр.
