сможет уничтожить его.
Приехав домой, Жюли приняла душ, переоделась и спустилась вниз.
— Папа? — окликнула она отца. Странно, что он не вышел ее встретить.
Наконец она нашла его у себя в студии. Он сидел перед мольбертом, тупо уставившись на чистое полотно, натянутое на рамку. Рядом стоял другой мольберт с яркой, удивительно сочной картиной Сезанна, на которой была изображена ваза с цветами.
Жюли похолодела.
— Что ты делаешь? Я не знала, что ты получил новый заказ.
— Да, да, получил.
Жюли подошла ближе и склонилась над мольбертом. Отец работал только над маленьким участком картины — всего несколько лепестков.
— Папа?
— Ты была права, — глухо произнес он. — Я не могу больше этого делать, Жюли-Кристиан. Не могу.
Это было так не похоже на ее отца, что Жюли не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Ты хочешь сказать, что прекратишь это делать?
— Придется.
У нее вырвался вздох облегчения.
— Слава Богу, ты наконец это понял и сам признал, что не можешь больше этим заниматься, — произнесла Жюли, обнимая отца. — Ты даже не представляешь себе, как я счастлива.
Может быть, теперь они смогут вести нормальную жизнь. И ей не придется разлучаться с Джоуном!
— Я не могу больше этого делать, — снова повторил отец. — Но теперь весь мир узнает о моем таланте.
Чувство облегчения сменилось леденящим ужасом:
— Что ты имеешь в виду, папа?
— Я объявлю всему миру, чем занимался последние шесть лет, и все наконец признают мой гений.
У Жюли ослабели ноги. Она схватила отца за плечи и повернула к себе:
— Ты сильно заблуждаешься, папа. Если ты расскажешь о своих подделках, тебя тут же назовут вором, а не гением.
— Нет, нет, ты не понимаешь, — упрямо стоял на своем отец. — Ты никогда не понимала.
Когда все поймут, что те полотна, которыми они восхищались, полотна Моне, Матисса или Ренуара, были на самом деле написаны мною, они будут мною восхищаться.
— Восхищаться? — Жюли казалось, что ее ударили чем-то тяжелым по голове. — А как же подлинники великих мастеров, которые хранятся у тебя в подвале? Что ты сделаешь с ними?
Отец раздраженно махнул рукой, словно она говорила о какой-то мелочи.
— А, ну их я, конечно же, верну назад. Я никогда не собирался оставлять их у себя, ты же знаешь. Но какое все это будет иметь значение? Мои работы — вот что самое главное.
Жюли в ужасе смотрела на него. Видимо, безумие совершенно овладело ее отцом. Она была так занята тем, что уничтожала следы его преступления, что ей никогда не приходило в голову, что отец вовсе не хочет скрывать то, что он сделал. Даже больше, он явно гордился этим. Он, видимо, был одержим манией величия.
«Неужели это моя вина?» — подумала Жюли. Благодаря ее усилиям отец до сих пор не попал в тюрьму. Но ведь он даже не подозревал о том, что она возвращает оригиналы законным владельцам. Все эти годы, видя, что никто не раскрывает его обман, отец все больше и больше убеждался в том, что его копии ничем не уступают подлинникам. Постепенно его уверенность в собственном мастерстве перешла все границы и превратилась в навязчивую идею.
Кольберт Ланье не знал, что в подвале он хранит свои работы, а настоящие произведения искусства находятся там, где было их место. Он не знал, что после его объявления владельцы картин первым делом кинутся проверять подлинность своих полотен. И, когда выяснится, что это и есть оригиналы, ее отец будет выглядеть умалишенным в глазах окружающих. А для него это хуже тюрьмы.
У Жюли не было выбора. Ей придется рассказать ему, что она сделала. Это будет для него ударом, но по крайней мере она спасет его от еще большего унижения.
— Папа…
Внезапно Жюли показалось, что она услышала еле слышный гул вертолета. Она прислушалась — может, она ошиблась. Но нет, гул становился все громче и громче. Вертолет приближался к их дому. Джоун!
Взглянув на отца, она поняла, что он ничего не слышал. Он снова склонился над холстом, где пытался повторить цветочные лепестки с картины Сезанна.
— Папа, какие у тебя были планы на сегодня?
— Планы? — Его голос дрогнул, и он замолчал.
— Ты никуда не собирался идти?
— Нет.
— Хорошо. Ко мне пришли, но когда я освобожусь, то позвоню твоему врачу. — Она поцеловала его в щеку. — Почему бы тебе не отдохнуть до обеда, а я вернусь к тебе сразу, как уйдет мой друг. Ладно?
Отец кивнул:
— Да.
Гула вертолета больше не было слышно — значит, Джоун уже здесь. Последний раз взглянув на отца, Жюли вышла в сад, сгорая от нетерпения увидеть Джоуна и одновременно страшась этой встречи.
Джоун выключил двигатель и вылез из кабины. В этот момент он увидел Жюли, которая стремительно шла к нему через сад. На ней было длинное легкое цветастое платье, развевающееся на ходу, каштановые волосы свободно падали на плечи. Солнце мягко освещало ее тонкую фигурку. Казалось, она вся светится. Джоун не мог отвести от нее глаз, настолько она была хороша.
Он пошел навстречу и, встретившись с ней посередине пути, молча притянул к себе и поцеловал. Его охватило чувство удовлетворения. Пока он не обнял Жюли, пока не прильнул к ее губам, Джоун даже не представлял себе, как он хотел ее снова видеть.
Он крепче прижал ее, так что ноги ее оторвались от земли, и медленно закружился. С этого момента весь мир перестал существовать для него. Даже если бы они были не одни, если бы со всех сторон на них смотрели любопытные, он сделал бы то же самое. Ему было все равно. Сейчас для Джоуна существовала только Жюли. Сильное и безудержное желание охватило его.
Он оторвался от ее губ только потому, что хотел кое-что сказать ей. Нехотя Джоун опустил ее на землю.
Легкий ветерок весело трепал ее волосы, играл с подолом платья. Она радостно засмеялась легким серебристым смехом.
— Привет. Что ты здесь делаешь?
— Я никогда не слышал, чтобы ты так смеялась.
— Смеялась как?
Несмотря на проблемы с отцом, Жюли была невероятно счастлива снова видеть Джоуна. Возбуждение охватило ее, заставляя радоваться жизни. Рядом с Джоуном она не могла оставаться спокойной.
— Так жизнерадостно.
Будучи не в состоянии противиться зову ее мягких губ, он наклонился и снова поцеловал ее. На этот раз поцелуй был не таким долгим, но не менее чувственным. Когда он поднял голову, его глаза потемнели от охватившего его желания.
— Мне так тебя не хватает, что я не нахожу себе места. И в этом одна из причин, почему я здесь, — пояснил Джоун. — Не могу сказать, что я обрадовался, когда проснулся сегодня и увидел, что тебя нет рядом.
Жюли сделала шаг назад, словно это небольшое расстояние могло помочь ей освободиться от его чар.
