Он участливо смотрел на нее:
— Через сколько минут вам полегчает?
— Минут через десять.
Она посмотрела на него и увидела, что Джоун нахмурился. На самом деле ей, может быть, стало бы лучше гораздо раньше, если б он не сидел рядом с ней. Ее нервное состояние усугублялось его присутствием, но в то же время она не хотела, чтобы Джоун Дамарон покидал ее.
— Вы должны гордиться своей коллекцией, — сказала Жюли, пытаясь отвлечь себя от мысли, что ей становится все труднее дышать. — Она просто уникальна.
— Да, — ответил он, не сводя с нее глаз. Джоун с беспокойством смотрел, как хрипло она дышит и задыхается. И самое ужасное, он не представлял себе, чем ей можно помочь. Джоун не привык к бездействию в критических ситуациях и лихорадочно искал решения.
Ему показалось, что разговор немного отвлечет ее, и он продолжил:
— Но я никогда не считал это собрание своей коллекцией. Ее собрали мои родители, постепенно покупая то, что им нравилось. Это очень личная коллекция, и каждая картина имеет свою историю.
Пока Джоун говорил это, он внимательно наблюдал за Жюли, пытаясь угадать, что ему следует дальше делать.
— Когда, где, каким образом ваши родители нашли и купили каждую картину, при каких обстоятельствах, по какому поводу?
Жюли удалось выдавить слабую улыбку, чтобы показать, что она следит за его рассказом. Джоун снова протянул ей стакан:
— Еще?
— Нет, спасибо, — отказалась она, чувствуя спазм в горле.
— Вы, может быть, замерзли?
Не дожидаясь ответа, Джоун снял смокинг и накинул ей на плечи. Сделал то единственное, чем мог ей помочь.
Жюли слегка кивнула головой в знак благодарности.
— Рассказывайте дальше… мне очень интересно… — с паузами для вдохов попросила она.
— Я хочу устроить несколько выставок в их честь.
Джоун запнулся. Его взгляд упал на руки Жюли, лежащую на качелях и хорошо освещенную падавшим из огромного окна ярким светом. На ней одно за другим стали проступать красные пятна.
— Боже мой, Жюли, как мне помочь вам?
Она едва могла дышать, и в тот момент действительно осознала, что ей совсем не становилось лучше. Скорее наоборот.
Жюли беспомощно взглянула на него, и из ее глаз полились слезы. Когда он взял ее протянутую руку, она в надежде прижалась к нему.
В этот миг Джоун понял серьезность происходящего, увидел ее панический страх. С ней приключилась беда. И вдруг что-то сработало в его мозгу.
Тихо выругавшись, он сорвал с нее свой черный смокинг, отшвырнул его в сторону и подхватил ее на руки.
Жюли не знала, куда он ее нес, но доверчиво прижималась к нему, надеясь на его помощь. Он вселял в нее надежду, а она чувствовала себя так, будто рассыпается на куски.
Быстрыми шагами Джоун поднялся по лестнице, ведущей куда-то наверх, и вошел в большую темную комнату. Тысячи мыслей пронеслись в ее голове, но ни одна из них не имела никакого смысла.
— Держитесь, Жюли, — пробормотал он. — Только держитесь.
Ингалятор должен был помочь, но дыхание почему-то не восстанавливалось.
— Это я во всем виноват, — тихо сказал Джоун.
Куда он ее несет?
— Боже, я должен был сообразить раньше…
Ей нужен антигистаминный ингалятор, еще одна порция лекарства должна помочь. Ей необходимо ему об этом сказать.
— Мне очень жаль…
Если она не сможет дышать, то скоро умрет.
— Мы почти уже дошли. Что он сказал?
Жюли почувствовала, как ее положили на что-то мягкое. Она ощущала себя тряпичной куклой — беспомощной и безвольной.
Джоун стремительно вышел, но скоро вернулся и приподнял ее.
— Это должно вам помочь…
Пар быстро заполнил комнату. Она поняла, что они находятся в ванной комнате и что он включил горячий душ.
— Я хотел поставить в доме парную, но пока что это все, что у меня есть.
Он продолжал крепко держать ее, обняв одной рукой за талию, а второй рукой энергично массируя ей спину. Его слова действовали на нее успокаивающе, хотя ей не удавалось понять их смысл. Но Жюли слышала беспокойство в его голосе, и ей очень хотелось хоть как-то подбодрить его.
Она никогда раньше не пыталась снять приступ удушья паром, и поэтому не знала, поможет ли он ей или нет, но доверчиво прильнула к Джоуну и положила голову ему на плечо. Так ей легче было почувствовать его силу, своей у нее уже не оставалось.
— Вот так, — успокаивал он. — Расслабьтесь, постарайтесь дышать хотя бы неглубоко, пусть пар сделает свое дело.
Она схватилась за его руку и отдалась успокаивающему тону его голоса.
— Все будет хорошо, — мягко проговорил Джоун. — Иначе и быть не может.
Жюли почувствовала, как голова начала проясняться, заполнявший ее туман стал постепенно рассеиваться, и, если бы у нее были силы, она бы улыбнулась. Джоун Дамарон так был уверен, что ему удастся облегчить ее страдания. Как здорово иметь такую уверенность в себе.
— Сумочку…
Минуту назад у нее не было сил произнести и этого коротенького слова.
— Сумочку? Вам нужна ваша сумочка? Черт возьми, я забыл. В ней же лекарство. Я мигом сбегаю.
Джоун бережно переместил ее, чтобы ей удобно было сидеть, но через мгновение был уже рядом с ней снова.
— Сейчас кто-нибудь принесет ее сюда, — сказал Джоун, подняв ее, и садясь, снова прижав ее к себе.
— Вам не обязательно… придерживать меня.
— Тихо. Помолчите, Жюли…
Она чувствовала себя невообразимо слабой в его руках, а ему не хотелось ее пока выпускать. Он не мог забыть ее страха и паники. Эти чувства, которые он прочитал в ее глазах, глубоко тронули его.
— Господи, Жюли, мне так жаль.
— Почему?
Он взял ее за подбородок и приблизил ее лицо, внимательно вглядываясь в него.
— Вы спрашивали меня, держу ли я собак. Нет, в моем доме действительно нет никаких животных. Но за час до вечера я был у кузена и играл там с его дочерью и их собакой. Мой смокинг, наверное, сохранил следы этого визита. Простите меня, Жюли, я все сделал не так, как надо. Я оставил вашу сумку с лекарствами внизу…
Она покачала головой:
— Не надо…
Дверь в ванную комнату отворилась. Пожилой мужчина вошел и протянул ей сумочку.
— Что-нибудь еще, мистер Дамарон?
— Скажите Синклеру, где я, передайте ему, что все нормально, я скоро спущусь вниз.
— Конечно, сэр, я передам.
Он вышел, прикрыв за собой дверь. Жюли достала из сумочки ингалятор и несколько раз глубоко
