— Так… Группа захвата: стреляем только по моей команде, — предупредил нас Степа. — Там кругом будут дети.
Степа перевесил МП-5 за спину и вооружился «глоком». Мы последовали его примеру.
— Все остальные, будьте предельно внимательны. Как отработаете по «стилетам», что выбросятся в окна… если выбросятся… дальше смотрите в оба. Задача номер один: не убить никого из детей. Это главное! Задача номер два: убить «стилетов».
— Да-да, пойдемте уже и замочим там всех! — нетерпеливо пробормотал Веня, нервно тиская МП- 5. — Все ясно, пора работать!
— Черт, совсем забыл…
Тут Степа потребовал, чтобы Веня сдал оружие и топал в группу обеспечения. Веня дико возмутился, на что Степа пояснил: очередями стрелять нельзя, лишних пистолетов нет, и вообще, стрелок из Вени еще тот, так что…
Веня без лишних слов отдал МП-5 Ольшанскому, но уходить из боевых порядков первой штурмовой группы наотрез отказался.
— Это мои люди. Я буду с ними. А там (он ткнул пальцем в глубь лагеря) — мой сын. Я пойду туда и спасу его. Если хочешь меня остановить… тебе придется убить меня.
— Да и черт с тобой, — махнул рукой Степа. — Главное, не путайся под ногами и не лезь в сектора своих людей.
Затем Степа предупредил, чтобы никто не реагировал на его команды «Мочи!» и «Ложись!». Первая для Спартака, вторая — для детей внутри здания.
— Вопросы?
Вопросов не было. Все собрались и были готовы к штурму.
— Ну все, браты. За работу.
Мы с Юрой вбежали на крыльцо и прилипли к стене с обеих сторон от двери, держа пистолеты на изготовку.
В это же время Венины люди сгрудились возле левого угла здания, люди Домовитого — возле правого, а Спартак с фальшивыми гранатами в руках застыл справа от дома в ожидании команды.
Степа приоткрыл дверь и одним глазком заглянул внутрь.
— Старшего на переговоры! — крикнул кто-то из дома. — Здесь заложники!
Степа закрыл дверь и крикнул:
— Третье! Мочи!!!
Спартак исчез за углом здания.
— Мочи! — радостно подхватил Веня.
— Э, вы там совсем е…лись? — раздался глуховатый голос из-за двери. — Тут заложники!!!
Справа послышался звон разбитого стекла.
— Ложись! — заорал Степа и тут же тихо скомандовал: — Приготовились.
Спустя пару секунд слева тоже послышался звон разбитого стекла. Первая штурмовая группа тотчас же дружно вывалилась из-за угла, грамотно разбираясь в цепь и открыла огонь со всех стволов.
— Мочи! — исступленно завизжал Веня, прыгая за спинами своих людей радостным павианом. — А- а-а-ааа! Мочи!!!
— Пошли, — Степа распахнул дверь и вбежал в дом.
Мы немедля последовали за ним.
Дети дисциплинированно лежали на полу, прикрыв голову руками. Одно окно справа и два слева были разбиты, но справа только стекло, а слева был вынесен переплет.
По широкому коридору, в направлении «черного» хода, пятился человек в черном балахоне и тащил двоих подростков, обхватив их за шеи, прижав к себе и прикрываясь ими, как щитом.
Степа вскинул ствол и медленно пошел по коридору, напомнив:
— Не стрелять. Держитесь ближе.
Когда «балахону» осталось до двери несколько метров, он скомандовал:
— Пошел!
Из какого-то помещения справа в коридор вывалился человек в сером комбинезоне, удерживающий замком за шею… Веника! И тоже стал пятиться к «черному» ходу, прикрываясь от нас Веником, как щитом.
Тут дверь черного хода распахнулась, и послышался Венин голос:
— Вот он! Мочи!!!
— Отставить! — гневно рявкнул Степа. — Не стрелять, заложники! И уберите кто-нибудь этого дебила!
«Балахон» благополучно выскочил на улицу, а второй номер, удерживающий Веника, задержался в тамбуре. Теперь его никто не прикрывал со спины, и он развернулся, укрывшись за косяком и выставив Веника напоказ, наверное, решал, как бы половчее выйти, чтобы не попасть под огонь с улицы.
В этот момент Веня увидел, что заложник — это Веник, и не раздумывая бросился в тамбур:
— Веник!!! А ну, отпусти его, ур-род! Я сказал, отпусти!!!
При этом он обеими руками вцепился в горло «стилета», скрытого от нас за косяком — по крайней мере, руки его были на уровне горла и, судя по движениям, он изо всех сил старался задушить врага.
Впрочем, удушение продолжалось всего лишь несколько мгновений, а потом из-за косяка показалась рука, сжимающая стилет…
Что будут стоить твои миллиарды, когда ты встанешь между своим ребенком и смертельно опасной тварью, победить в схватке с которой у тебя нет ни единого шанса?
Ничего.
Здесь что-то значить будут лишь твои цепкие руки и твое смертное тело…
Молниеносно сверкнула сталь, Веня захрипел и стал заваливаться назад… не разжав, однако, рук…
Под тяжестью оседающего тела «стилет» на мгновение согнулся и выпустил Веника, чтобы обеими руками расцепить цепкий захват.
Этого мгновения Степе вполне хватило: он сработал двумя «двойками» в показавшуюся из-за косяка голову и помчался к тамбуру. Мы последовали за ним.
Мертвый «стилет» лежал на полу.
Рядом, бок о бок с ним, умирал Веня.
— Па… Па, хватит прикалываться… — заторможенно бормотал Веник, сидя на коленях рядом с отцом и тормоша его за руку. — Па, вставай…
В угасающем взоре Вени растекалось запоздалое счастье.
Сын жив.
Вот он, рядом.
Все получилось…
Эпилог
Верховный сидел на парте, машинально поглаживая больную спину и вперив немигающий взор в согбенную фигуру сына, бледной тенью скрючившегося за соседней партой.
Директор не смел поднять взгляд. Он был мертвецки бледен, не шевелился и не подавал никаких признаков жизни, непонятно было, дышит он вообще или нет.
Нет, при задержании его даже не поцарапали, и вообще, обошлись с ним на удивление корректно.
Просто рядом был совершенно неожиданно «восставший из мертвых» отец, которого он предал и, по факту, обрек на смерть.
Есть отчего побледнеть и впасть в ступор.
