Он сильно исхудал после длительного больничного заточения. Коварная пуля едва не оборвала его жизнь. Своим мрачным видом он был обязан не только виски и тоске по другу. Кости проступали наружу, глаза смотрели решительно. И даже теперь, когда он временно отошел от дел, его комнату время от времени обыскивали.
Трехдневная щетина придавала его лицу крайне угрюмый вид. Официант с облегчением поспешил удалиться, оставив его наедине с бутылкой.
В сгущающихся сумерках небо стало нежнее, а шум в баре за его спиной постепенно нарастал. Время от времени мексиканскую музыку, доносившуюся из радиоприемника, прерывали уже привычные помехи. Кто-то разбил стакан. Двое парней затеяли шумный спор о рыбалке, политике и женщинах. Трейс налил себе еще одну рюмку.
Он увидел ее сразу, как только она вошла. По старой привычке Трейс не забывал приглядывать за входом. Годы тренировки сделали свое цело, и он впитывал мельчайшие детали, едва лишь взглянув на человека. Наверняка туристка, которая по ошибке забрела в эти места, решил он, сразу приметив мраморную кожу, испещренную веснушками, которые дополняли огненно-рыжие волосы. Всего час под палящим солнцем Юкатана — и она попросту изжарится. Какая жалость, спокойно подумал Трейс и вернулся к виски.
Он ожидал, что незнакомка сразу же выйдет из бара, обнаружив, куда забрела. Но вместо этого она уверенно направилась к барной стойке. Трейс скрестил ноги и принялся внимательно разглядывать ее.
Несмотря на жару и дневную пыль, на ее широких белоснежных брюках не было ни пятнышка. Просторная пурпурная рубашка давала ее телу достаточно прохлады. Но, несмотря на мешковатую одежду, он заметил, что она стройна, а ее округлые формы придавали бесформенным брюкам некое подобие стиля. Ее волосы цвета заходящего солнца были собраны в косу. Она не смотрела на него, так что он мог довольствоваться лишь ее профилем. Классика, решил он абсолютно безо всякого интереса. Тип женщин, предпочитающих шампанское и икру.
Он встряхнул в бутылке остатки виски и решил сегодня напиться — в память о Чарли.
Но едва он поднял бутылку, женщина обернулась и посмотрела прямо на него. Трейс встретил ее взгляд. Он напрягся, но продолжил наливать, как вдруг она быстрыми шагами пересекла комнату и подошла к нему.
— Мистер О’Харли?
Он слегка приподнял бровь, услышав ее акцент. В нем чувствовались ирландские нотки, те же нотки, которые появлялись у его отца, когда тот радовался или злился. Трейс ничего не ответил, отхлебнув виски.
— Вы Трейс О’Харли?
Он заметил, что в ее голосе звучало с трудом скрываемое волнение. И теперь, когда она оказалась совсем близко, увидел глубокие тени под невероятными зелеными глазами. Губы были плотно сжаты. Пальцы крепко вцепились в ручку парусиновой сумки, свисающей с плеча. Трейс отставил бутылку, понимая, что слишком пьян для того, чтобы ему докучали.
— Возможно. А что?
— Мне сказали, что вы в Мериде. Я уже два дня разыскиваю вас. — И уж она никак не ожидала увидеть нечто подобное. Если бы она не была в таком отчаянии, то давно умчалась бы отсюда сломя голову. Он был грязен, от него разило виски, и он слишком напоминал человека, который и глазом не моргнув сдерет с вас кожу. Она перевела дух и все-таки решила попытать счастья. — Можно мне сесть?
Пожав плечами, Трейс пододвинул стул в ее сторону. Если бы она оказалась вражеским агентом, то определенно вела бы себя иначе.
— Валяйте.
Она вцепилась в спинку стула, пытаясь понять, почему ее отец считал этого неотесанного пьяницу спасением. Но у нее слегка дрожали ноги, и потому она предпочла сесть.
— Мне надо поговорить с вами о важном деле. Наедине.
Трейс окинул взглядом бар. Теперь народу прибавилось, и с каждой минутой гул людских голосов нарастал все сильнее.
— И здесь сойдет. Ну а теперь, почему бы вам не поведать мне, кто вы такая, откуда узнали, что я буду в Мериде, и какого черта вам от меня надо?
Она сцепила пальцы, чтобы не выдать дрожь.
— Я доктор Фитцпатрик. Доктор Джиллиан Фитцпатрик. Чарльз Форрестер сказал мне, где найти вас, и я хочу, чтобы вы спасли моего брата.
Трейс пристально смотрел ей в глаза, поднимая бутылку. Его голос прозвучал спокойно и безразлично.
— Чарли умер.
— Я знаю. — Ей почудилось, что в его глазах мелькнул огонек, едва различимый проблеск человечности. Теперь все исчезло, но Джиллиан чутко откликнулась на это хоть и скромное проявление чувств. — Простите. Я понимаю, вы были близки.
— Я хочу знать, как вы это поняли, и зачем вам понадобилось убедить меня в том, что это именно Чарли рассказал вам, что я буду здесь.
Джиллиан вытерла вспотевшую ладонь о брюки, а затем полезла в сумку. Она молча протянула ему запечатанный конверт.
Что-то подсказывало Трейсу, что лучше ему не брать этот конверт. Ему следует встать, выйти из бара и раствориться в теплой мексиканской ночи. Но поскольку она упомянула Чарли, он все-таки разорвал конверт и прочитал записку.
Чарли использовал шифр, при помощи которого они общались во время своего последнего задания. Он, как всегда, был немногословен: «Выслушай эту леди. На этот раз никаких контактов с организацией. Свяжись со мной».
Конечно, теперь уже было невозможно связаться с Чарли, подумал Трейс, сворачивая записку. Его преследовало ощущение, что, даже мертвый, Чарли контролирует каждое его движение. Трейс снова взглянул на женщину.
— Объясните.
— Мистер Форрестер был другом моего отца. Я сама не слишком хорошо его знала. Я часто уезжала по делам. Около пятнадцати лет назад они вместе работали над проектом под названием «Горизонт».
Трейс резко отодвинул бутылку. В отпуске или нет, но он не мог позволить себе и дальше притуплять свои чувства.
— Как зовут вашего отца?
— Син. Доктор Син Брэди Фитцпатрик.
Он знал это имя. И слышал о проекте. Пятнадцать лет назад была создана группа из лучших ученых и исследователей, чтобы разработать вакцину, которая позволит защитить человека от последствий радиоактивного облучения, одного из ужаснейших последствий ядерной войны. МСБ[5] отвечала за безопасность и финансировала проект. Программа стоила сотни миллионов и стала полным провалом.
— Вы тогда были ребенком.
— Мне было двенадцать. — Она вздрогнула и беспокойно обернулась, когда на кухне раздался звон бьющейся посуды. — Конечно, тогда я ничего не знала о проекте, но позже… — Запах лука и спиртного сделался всепоглощающим. Ей хотелось встать и уйти отсюда и просто прогуляться по пляжу, где воздух теплый и чистый, но она заставила себя продолжать: — Проект заморозили, но мой отец продолжил исследования. У него была масса других обязанностей, но при первой же возможности он возобновлял эксперименты.
— Зачем? Ему ведь не платили за это?
— Мой отец верил в «Горизонт». Эта идея зачаровывала его, не как средство защиты, но как ответ безумию, которое, как мы все знаем, существует в мире. А что касается денег, отец достиг той грани благосостояния, когда мог сам спонсировать свои эксперименты.
Не просто ученый, а богатый ученый, подумал Трейс, разглядывая ее из-под полей своей шляпы. А
